Наташа сразу же поняла, кому она обязана таким приобретением, поцеловала меня и улыбнулась. Через несколько минут мы услышали из динамика ровный, монотонный и чуть ли не механический громкий голос:
– Оракул, товарищ майор, мы готовы начать запись. Наш первый вопрос такой, что явилось причиной сбоя в системе информации США, из-за чего прошло сообщение об угрозе ядерного нападения со стороны Советского Союза? Прежде чем мы приступить к работе, я сказал:
– Мы будем готовы через десять минут, товарищи, а вы пока что пошлите кого-нибудь в гастроном и купите нам хотя бы лимонада, а ещё лучше сока. Виноградного и яблочного.
Нам действительно было пора подготовиться, а поскольку на этот раз компьютер уже не был нужен, то я сходил в спальную за простынёй, покрыл ею удобное, мягкое кресло, поставил его напротив стола с микрофоном, рядом с ним, справа, журнальный столик и отгородил его от двери ширмой. Как только нам принесли два стеклянных графина с соком и бокалы, мы сняли с себя халаты, я сел в кресло, а Наташа села на меня. Впереди, слева от стола немедленно появилась проекция Дейра, сидящего на своём летающем кресле и одетого в серебристый лёгкий комбинезон, мы поздоровались и он сказал:
– Желаю вам удачи, ребята, просмотр записей грозит затянуться на целую неделю. Я прочитал все вопросы и поговорил с Бойлом. У него есть ответы практически на всё, что интересует Юрия Владимировича и его аналитиков, но я хочу сделать одно пояснение. Дело в том, что наблюдение за Землёй вообще-то ведётся вот уже семь с половиной тысяч лет. Это тэурийский отдел наблюдал за вашей планетой всего сорок пять лет, а до этого за ней наблюдали с других планет, более отдалённых от вас. У Бойла есть записи всех наблюдений и поскольку ситуация очень сложная, то он хочет провести Наташу по отрезку истории вашей страны и планеты протяженностью в сто пятьдесят лет, но на это потребуется почти два с половиной месяца, если майор Володина будет сидеть на тебе по семь часов в день, Борис. Зато вы получите куда более полное представление о том, почему всё так случилось. Раньше мы как-то не думали о причинах и кажется зря.
– Это точно, Дейр. – Откликнулся я – Не даром у нас говорят, зри в корень. – После чего обратился к напарнице – Наташа, если Дейр говорит о почему, то значит за этим почему стоят люди и тайные организации. Думаю, что Юрий Владимирович должен знать истинную историю страны, а не мифы о ней.
Наташа и без моих слов уже хотела встать, но я её удержал на себе. Наконец девушка встала, я вскочил вслед за ней и мы оба, надев халаты и тапочки, вышли из кабинете и направились в зал. Там я видел телефон ВЧ. Майор Володина сделала всё без меня, в смысле заставила всех освободить помещение. Она позвонила Андропову и коротко ввела его в курс дела, после чего передала мне трубку. Председателя КГБ интересовал только один вопрос, смогу ли я продержаться столько времени и я ответил:
– Смогу, Юрий Владимирович, мы оба сможем. Как вы понимаете, мы сможем копнуть так глубоко, как этого ещё никто не делал, поэтому когда в следующий раз будете ехать к нам, привезите мой любимый торт «Киевский» и погоны полковника для Наташи. Всегда мечтал иметь любовницу-полковника КГБ. Андропов рассеялся, я положил трубку, а Наташа спросила:
– Ты это серьёзно? Усмехнувшись, я ответил:
– Нет, конечно, полковничихи все, как правило, уже старые и курят «Беломор», поэтом мечтать о таких любовницах это не комильфо. Зато сделать свою любовницу не только самым сведущим историком новейшего времени, но ещё и полковником КГБ, вот это действительно круто. Ну, что, пошли, малышка?
Однако, отправиться в кабинет сразу не получилось. Наташа собрала в зале офицеров и юных аналитиков и объявила им о том, что планы Юрия Владимировича немного изменились и что перед тем, как направиться в будущее, мы совершим погружение в прошлое. К этому моменту в зале появились две кушетки и одну из них она немедленно реквизировала и только после этого мы пошли в кабинет. Там я занёс кушетку за ширму и вскоре мы погрузились в историю, отправились в далёкий одна тысяча восемьсот шестьдесят пятый год, во времена царствования Царя-Освободителя – императора Александра Второго. Однако, Бойл перенёс нас не в Россию, в Санкт-Петербург, а во Францию, в Париж, в роскошный особняк, стоявший на Елисейских полях, где в большом, красивом кабинете сидели семеро господ и спокойно, тихо и благопристойно обсуждали очень важный для себя вопрос, как быстро станет развиваться Россия после отмены крепостного права. На столе, за которым они сидели, лежал Манифест об отмене крепостного права и Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости.
Господа эти были даже не масонами, хотя владельца особняка все знали, как наиболее видного масона Франции. Все семеро были эмиссарами богатейших людей Европы и её правящих династий. Дейр даже встал со своего кресла, чтобы пройтись по кабинету и рассказать нам, кто тут «ху из кто». За окнами кабинета был виден зимний парк, слегка припорошенный жиденьким, а потому грязноватым на вид, снежком и всё это действо происходило семнадцатого января. Остановив картинку, Дейр стал зачитывать стенограмму состоявшегося в тот день совещания, а Наташа громко повторяла вслед за ним каждое слово и при этом ещё и быстро делала зарисовки. Для удобства она даже положила ножки на стол и потому четвертинки отличной чертёжной бумаги, рука у неё, как у художницы, была набита просто великолепно, словно птицы слетали на ковёр. Так шел час за часом, пока в половине третьего, мы ещё даже не обедали, закончив разбираться с третьим эпизодом злокозненной деятельности самых влиятельных людей Европы против России, Наташа не подала сигнал в соседнюю комнату, что мы должны сделать перерыв.
Там немедленно заиграла музыка и я перенёс девушку на кушетку. В ту минуту хороший, бурный секс ей был нужен даже больше, чем вкусный обед. Именно его я ей и предоставил вместе со своим вновь обретённым умением в считанные секунды доводить девушку до сильнейшего оргазма. После этого, отдохнув с полчаса и приняв душ, мы отправились на кухню, а она в Наташиной новой квартире была очень просторной. С нами обедали ещё два человека, Виктор – офицер, специалист в области связи и звукозаписи и Никита – аналитик из команды Андропова. Виктор не выдержал первым и спросил нас:
– Оракул, товарищ майор, это что же получается, они целенаправленно гнобили нас ещё с тех времён? Вместо ответа я спросил его:
– А ты что же, думал, что все неприятности у нас начались с октября семнадцатого года, Витя? Нет, нас начали ненавидеть гораздо раньше, но я так понимаю, что только с начала шестьдесят пятого года девятнадцатого века за нас взялись самым основательным образом. Россия всегда была для Запада шилом в заднице и потому ни о чём ином, кроме как о том, как бы нас ослабить и поставить на колени, этот долбанный Запад даже и не думает, вот только хрен у него что получится, особенно теперь.
Наш марафон начался в одиннадцать часов девять минут пятнадцатого января. В первый день, сделав два перерыва, один на обед и секс, а второй, короткий, в девять часов вечера, на ужин, закончили работу в четверть первого ночи и сразу же пошли в мою спальную, она была почти вдвое больше и первым делом занялись любовью. Утром, проснувшись на час раньше Наташи, я минут сорок занимался куэрнингом и потому начал день бодрым и энергичным, а вот моя напарница, проснувшись в семь утра, только приняв душ, повеселела и у неё заблестели глаза. Ну, а я, пока она спала, ещё и нарисовал несколько эскизов, так как у меня появилась одна безумная идея, и за завтраком отдал их Виктору. В восемь утра мы снова погрузились в мир подлости и хитроумных диверсий, направленных против России в девятнадцатом веке. В час дня приехал Юрий Владимирович, привёз большой торт «Киевский» и новенькие полковничьи погоны. Глаза его, всё то время, что мы пили чай с тортом, весело блестели. Он уже прочитал всё, что для него распечатали за ночь и был поражен полнотой и глубиной исследовательской работы.
Ну, тут ему нужно было благодарить не нас, а Бойла. На следующий день нам привезли специальное мягкое сиденье, на котором мы могли сидеть лицом друг к другу, оснащённое столиком с пюпитром и стеклом, чтобы снимать копии с экрана монитора при помощи кальки, а также ещё одним пюпитром, чтобы Наташе было удобнее рисовать. Ещё нам привезли студийный микрофон со стойкой и портативную электрическую машинку «Оливетти». В этот день мы пошли на смелый эксперимент и Бойл стал транслировать сразу два пси-сигнала с информацией, основной, показывающий широким ракурсом исторические события, и дополнительный, посредством которого я мог работать на своём компьютере, заглядывая в него через Наташино плечо. При этом две регулируемые, узкие спинки плотно прижимали нас друг другу, а Наташина была ещё и оснащена подголовником и вообще она сидела на мне откинувшись назад, под наклоном, пропустив руки между моим торсом и руками, а потому глядя под углом к горизонту на всё, что ей показывал Бойл.
