И вот в конце февраля Авдеев был вызван в ЧК – в «Американскую гостиницу». Здесь его поджидал Паша Хохряков, один из руководителей ЧК: русые кудри, румянец во все лицо, – красавцем был этот балтийский матрос. И силы страшнейшей. Силы и революционной ярости.
Здесь, в ЧК, и обсуждали план, задуманный Голощекиным: Хохряков и Авдеев с группой злоказовских рабочих должны будут тайно проникнуть в Тобольск, сбросить старую власть и установить новую, большевистскую. После чего установить связь с Домом Свободы, использовать настроения охраны и увезти Семью в столицу Красного Урала.
Они входили в город ночью, маленькими группами. Как потом описывал сам Авдеев – «первыми просочились разведчики – Паша Хохряков и большевичка Таня Наумова»… Они изображали любовников, и можно только догадываться, сколько счастья получили от этой игры матрос и девушка. Эта любовная игра потом закончилась браком (но счастливы они будут недолго – яростный Паша Хохряков погибнет в Гражданской войне).
Потом в Тобольск вошла группа Авдеева – в 16 человек. Но они умело распустили слух о тысяче большевиков, окруживших город. Перепуганные жители Тобольска слух подхватили – тысяча превратилась в тысячи.
Но авдеевцы опоздали.
В Игру вступил еще один претендент на звание тюремщика Царской Семьи: город Омск – революционная столица Западной Сибири. Омичи тоже прибыли в Тобольск за Семьей и царскими драгоценностями.
Из дневника: «14(27) марта… Прибытие этой Красной гвардии (из Омска), как теперь называется всякая вооруженная часть, возбудило здесь всякие толки и страхи… Комендант и наш отряд тоже были смущены, – караул усилен и пулемет привозится с вечера. Хорошо стало доверие одних к другим в нынешнее время».
Ночью омичи попытались силой заставить охрану впустить отряд в дом. Дом был окружен. Но Кобылинский и охрана выставили пулеметы. Дом Свободы остался за охраной.
Голощекин немедленно высылает на подмогу екатеринбуржцам еще один отряд. Но омичи – сильнее.
Из дневника: «22 марта (Николай вновь перешел на старый стиль. Теперь до конца дневника он останется верен старому стилю – стилю его мира. – Э. Р.)… Утром слышали со двора, как уезжали из Тобольска разбойники-большевики… На 15 тройках с бубенцами, со свистом и гиканьем. Их отсюда выгнал омский отряд».
Но рано омичи торжествуют победу: Екатеринбург наносит новый удар. В город вошел третий вооруженный отряд екатеринбуржца Заславского. И одновременно екатеринбуржцы захватывают власть в Совете. Теперь Хохряков – председатель Совета, Авдеев и Заславский – влиятельнейшие его члены. Совет из екатеринбуржцев начинает править Тобольском. Но не оправдались их ожидания: несмотря на то что теперь они – городская власть, несмотря на все старания Матвеева, их тоже не впустили в Дом Свободы.
Кобылинский заявил Совету: мы присланы сюда Центром и только ему передадим Царскую Семью.
И тогда вокруг дома начинается борьба телеграмм: Омский Совет телеграфирует в Москву требование, чтобы Центр разрешил заменить «старую охрану» омским отрядом. Тобольский Совет требует от Москвы заменить старую охрану екатеринбургскими красногвардейцами.
Одновременно Голощекин пересылает в Москву «достоверные сведения», полученные от «шпиона», – о заговоре монархиста Соловьева и готовящемся побеге Семьи – «как только вскроются реки». Указывается даже судно «Мария», на котором должен быть совершен побег. Но Москва загадочно молчит.
А пока в Тобольске отряды красногвардейцев ждут – не смеют приблизиться к дому. Боятся отлично вооруженных, еще царской выучки стрелков охраны. Боятся и друг друга.
Наконец Москва решает вмешаться…
Глава 11
Секретная миссия
Эта загадочная история начинается в самом начале апреля 1918 года.
В газетах появляются заявления «о предстоящем суде в Москве над Николаем Кровавым».
1 апреля ВЦИК принял секретное постановление: «Сформировать отряд в 200 человек и отправить в Тобольск для подкрепления караула. В случае возможности перевести арестованных в Москву». Постановление не подлежало опубликованию в печати. Но это «не подлежащее огласке постановление» тотчас становится известным уральцам. (Свердлов? Конечно, Свердлов!) Буря негодования в Екатеринбурге!
В результате Свердлову «приходится уступать»: ВЦИК принимает «Дополнение к прежнему постановлению: 1. Царская Семья переводится на Урал. 2. Для этого в Тобольск будет послано воинское подкрепление».
Обо всем этом 9 апреля Свердлов направляет в Екатеринбург официальное письмо.
Но почему же согласились с подобным «Дополнением» могущественные сторонники суда над царем в Москве? Видимо, Свердлов их успокоил – разъяснил, что «Дополнение» принято лишь для того, чтобы утихомирить энергичных уральцев и избежать самовольного захвата Екатеринбургом Царской Семьи.
И действительно, посылаемое в Тобольск «воинское подкрепление» имело секретную миссию – перевезти в Москву царя и Семью.
Но не объяснил хитроумный Свердлов, что принятое «Дополнение» отныне предоставляло Екатеринбургу законное право требовать себе Царскую Семью.
Двойная Игра Свердлова началась. Ох как запутает эта Игра всех будущих исследователей.
Во главе секретной миссии был поставлен Василий Яковлев.
Комиссар Яковлев… Вот он стоит в папахе, матросская блуза видна из-под распахнутого тулупа… Лицо – «скорее интеллигентное»… Так его описывала дочь доктора Боткина.
Какие биографии!
Василий Яковлев – это его партийная кличка по одному из множества фальшивых паспортов. Настоящее имя – Константин Мячин. Родился в 1886 году в Уфе. Тихо и мирно работал слесарем в железнодорожных мастерских, пока не вовлекла его во многие бури первая русская революция. Девятнадцатилетний слесарь Мячин становится «боевиком» – членом боевой дружины, или, попросту говоря, террористом… Вождь большевиков Ленин весьма красочно определил тогда задачи этих боевых дружин: «Основывайте… боевые дружины везде и повсюду – у студентов и у рабочих особенно… Пусть тотчас они сами вооружаются, кто как может: кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д. Отряды должны тотчас начать военное обучение на немедленных операциях. Одни сейчас же предпримут убийство шпика, взрыв полицейского участка, другие – нападение на банк для конфискации средств на восстание. Пусть каждый отряд учится сам хотя бы на избиении городовых…»
И они учились. На пролитой крови формировалась эта беспощадная и зловещая романтическая группа. Нападения на банки, взрывы бомб, убийства чиновников… «Начиная с первого моего выступления, пули и намыленная веревка следовали за мной по пятам», – с гордостью писал Мячин.
