— А, Прокофий. Как же, — сказал я и опять стал смотреть на парней.
К[96] возчику подъехавшей телеги подошел один из парней, тот высокий, сильный человек с строгим, серьезным лицом, которого я заметил с самого начала. Я не знал, кто он, из какого двора.
— А этот чей? — спросил я у остановившегося подле меня Прокофия.
— Это-то? — сказал Прокофий, и голос его задрожал. — Мой это, — проговорил Прокофий <и> зарыдал, как старая баба.
<И мне стало совестно смотреть на это ужасное зрелище. Если можешь что-нибудь сделать для того, чтобы не было этого ужаса, то делай, а не можешь, то не смотри на это, а иди домой.>
Сын его взглянул на отца, и умное лицо его стало еще серьезнее, и тотчас же отвернулся. И мне стало мучительно тяжело и стыдно, и я повернулся и ушел домой.
5 ноября.
[ИЕРОМОНАХ ИЛИОДОР]
* № 1 (рук. № 1).
1
Служба обедни. Сомнения.
2
Беседа с старцами. Сознание недостаточности для себя достаточного для них.
<4[97]
Сестра или мать. Высший свет. Их ужас на революцию. Разговор о Jean об его fredaines.[98]
5[99]
Является Jean. Он <слушает и понимает> говорит, что думает. Обличает.>
3
Опять уединение. Дневник.
4
<Идет в народ.> Мужики живут. Появляется Иван. Его хватают.
5
Тюрьма, политические, проповедь. Сестра выкупает.
6
У сестры. Обличает.
7
К революционерам.
8
К <сестре> товарищу начальнику.
9
За границей.
10
К государю.
11
Берет на себя.
12
Казнь с двумя разбойниками.
КТО УБИЙЦЫ? ПАВЕЛ КУДРЯШ
* № 1 (рук. № 2).
<УБИЙЦЫ> НЕТ ВИНОВАТЫХ
Они все восемеро уже 2-й месяц сидели в тюрьме и ждали суда и решения. Решение могло быть только одно: насильственная смерть — <удавят за шею веревками>. Преступление их состояло в том, что они были уличены в намерении убить взрывом бомбы считавшегося ими очень дурным и вредным человека, называвшегося «великим князем». Сидели они уже 2-й месяц, свидания между собой не допускалось, не допускалось и свидания с родственниками, не допускалось и общение с другими заключенными, но начальники тюрьмы, их помощники, надзиратели, сторожа, часовые солдаты были люди и притом русские люди, не совсем еще, но только временно одуренные, и потому необходимейшие сведения и не только сведения, но выражения чувств передавались и друг от друга между заключенными, а также и из внешнего мира. Известие, полученное 5 октября из верхнего этажа тюрьмы, спущенное на нитке, было особенно важное. На 22, то есть через две недели, был назначен суд надо всеми тут же в Петербурге.
Первый узнал об этом Петр Подборский, считавшийся начальством как административным, так и судейским и тюремным — главою, руководителем всего дела. И начальство не ошибалось в этом. Если не он, а скорее Аркадий Сенцов был духовным руководителем, сплочавшим всех восьмерых в одну душу, то несомненно то, что руководителем самого дела был Подборский. Как на воле, так и в тюрьме он, не так, как говорится, все, а действительно все свои силы и ума, и знания, и ловкости, и выдержки он употреблял на то дело, которое он раз решил, что нужно делать. Дело это, не общее дело (общее дело состояло в том, чтобы вывести русский народ на определенный и твердый путь свободы), а дело частное, в данное время составлявшее только часть общего дела, когда он был на воле, вне тюрьмы, было в том, чтобы, уничтожив одного из самых вредных членов правительства, нагнать этим страх на это правительство с тем, чтобы добиться от него тех первых уступок, которые нужны были для дальнейшей деятельности. В этом было то дело, которое он вел, будучи на воле, и он вел его с удивительным спокойным, неустанным расчетом, и не удалось оно не по его вине; теперь же ему предстояло другое дело: освобождение себя и товарищей от тюрьмы, и он вел его также вдумчиво, внимательно и упорно, и в те полтора месяца, которые он сидел, достиг в этом деле уже значительного успеха. У него уже установилось посредством подкупленного сторожа общение с друзьями на воле и вырабатывался план их освобождения в то время, как их повезут на суд. Кореспондент его был узник верхнего этажа. У этого узника, тоже политического, были свидания с родными и через них получались сведения.
По особенному стуку в потолок он узнал о том, что надо дожидаться посылки, и тотчас же, открыв форточку, приготовился ловить записку. Записка долго не давалась, отгоняемая ветром, но все-таки [он] успел ухватить ее, хотя не большим с указательными пальцами, но указательным и средним, и осторожно потянул ее к себе. Записка в руке, в форточке, в камере. Он подносит к лампе: «Суд 22. Готовятся. Ждите».
Подборский сел на койку, глубоко вздохнул и стал думать: 22. Казанская — праздник. И хорошо и дурно, — думал он.
17 дек.
*№ 2 (рук. № 4).
ДЕЙСТВИЕ І-Е
Действующие лица: Вл. Вас. Разумников, бывший офицер, 30 лет, в летней поддевке и картузе, и Павел в элегантном пальто и шляпе.
ЯВЛЕНИЕ 1-е
Александровский сад. На скамейке сидят Разумников и Павел и разговаривают. Мимо ходят гуляющие. Когда проходят близко, Разумников замолкает, но Павел не может удерживаться, говорит.
Разумников. <Всё дело в том, чтобы захватить все капиталистические предприятия: фабрики, заводы.
Павел. А земли? Первое дело земли.>
Разумников. Земли, разумеется, но главное дело согласиться, чтоб всем дружно действовать, а для этого нужно, чтоб народ понимал.
Павел. <Всё это верно сказано>. Истинная правда. Только бы понимал народ, и мужик, и фабричный, <что в нас сила, конец бы богачам, дармоедам, это верно>.
<Только одно: попы. Не понимает ведь народ>. (Проходят гуляющие дама с мужчиной).
Мужчина. Тут совсем недалеко, позвольте я провожу...
Разумников. Для этого нужно толковать (останавливается, пока проходят), образовывать народ, раздавать книги, <прокламации>. Вот вы в своей деревне.
Павел. <Я готов>. Я <теперь понял всё дело> на всё готов, я свет увидал. Только еще одно я хотел спросить: как же теперь с церквами, с попами, <народ держится за них>, у меня родители...
Разумников. А вы как? Верите в их учение?
Павел. Я? (Пожимает плечами.) Я когда и учился закону божию в школе, <сомневался> я понимал, что что-то тут не то; <теперь и вовсе не верю>. А только не могу я всего отвергать. Ну, а как же теперь пророчества, мощи? Как вы скажете?
Разумников. Скажу вам так. Казалось бы, какая тут важность, верить или не верить в мощи, в чудотворные иконы...
Павел. <Да я и не верю>. Доказывают, что чудеса были. Люди видали.
Разумников. Я только одно скажу, что если верить в чудесное, то уже нельзя <вполне> правильно рассуждать о житейских делах.
Павел. О социальных вопросах?
Разумников. Да, да. Так вот, если вы поняли задачу партии и хотите работать с нами...
Павел. Только давайте работу и в деревне и в Москве. Я теперь вижу весь обман, вижу, что над нами сделано. Пора очнуться.
Разумников. Ну, так приходите в пятницу на собранье с Аносовым. Он[100] проведет вас.
** № 3 (рук. № 10).
[На л. 1:]
1) Судящиеся за покушение на жизнь великого князя сидят ли в одиночках, или могут быть вместе некоторые?
2) Могут ли быть сношения между собою?
3) Могут ли быть получаемы сведения извне?
4) Объявляется ли вперед день суда, или только накануне? И много ли может пройти времени между объявлением о времени суда и судом?
5) Допускаются ли свидания с родными? С какими и как?
6) Могут ли быть сношения с уголовными?
7) Как ведут или везут в суд?
8) В каком помещении суд?
9) Состав и процедура суда.
10) Палач.[101]
На все вопросы желательно иметь ответы: самые подробные, как обыкновенно делается и могут ли быть исключения.
[На л. 2:]
1) При военном суде допускаются ли адвокаты к подсудимому? Как? Где?
2) Описание, если возможно, помещения военного суда.
3) В чем состоит увещание священника о том, чтобы свидетель говорил правду?
4) Палачи кто? Сколько получают?
5) В какой тюрьме в Москве содержатся подлежащие 279 статье? В общей или в одиночной? Дают ли свидания?
6) Как делают бомбы?
7)
ДЕТСКАЯ МУДРОСТЬ
* № 1 (рук. № 1).
1) О религии.
2) О войнах.
3) Об отечестве, государстве.
4) О податях.
5) О пьянстве.
6) О представительстве.
7) О вознаграждении за труд.
8) О тюрьмах.
9) О казнях.
10) О богачах.
