Заглавие автографов РГАЛИ — «Е<го> С<ветлости> Кн. Горчакову, по прочтении его депеш» (л. 3) и «Князю Горч<акову> по прочтении» (л. 4); первый автограф ГАРФ заглавия не имеет, а второй — с заглавием-пометой «По прочтении». Во втором автографе ГАРФ отсутствует одно четверостишие и, соответственно, выпадает тема противостояния веры и вероломства и его значения для потомков. Во втором автографе РГАЛИ это четверостишие вписано рукой М. Ф. Бирилевой (л. 4 об.). В автографе, принятом здесь за основной текст, как и во многих других автографах Тютчева, проявляются индивидуальные особенности пунктуации поэта: многоточия из пяти и четырех точек в конце 3-го и 4-го четверостиший; тире, завершающее предложение, — в конце 1-го и 2-го четверостиший; отсутствие каких-либо знаков — в конце 2-й и 19-й строк.
Датируется 5 декабря 1867 г. на основании помет в автографах.
Написано в связи с обнародованием 5 декабря 1867 г. дипломатической переписки русского правительства по Восточному вопросу, декларации, в которой оно отказывалось от дальнейшего гарантирования целостности Турецкой империи.
И. С. Аксаков писал, что достигнуты дипломатические победы «именно потому, что русская политика решилась открыто и смело опереться на общественное мнение России, что́ было в то время новостью или забытою бывальщиною, и чем по преимуществу было ознаменовано уже минувшее двенадцатилетие, воспетое Тютчевым» (Биогр. С. 285).
Когда в 1866 г. христианское население о-ва Крит восстало против турецкого ига, Россия стала добиваться от Турции передачи восставшего Крита Греции. Ввиду отказа Турции Россия предложила Франции, Италии и Пруссии подписать декларацию, смысл которой — в отказе гарантировать целостность Турции в случае восстания ее христианского населения. «Чтобы оценить значение этой декларации, — писал Тютчев Аксакову 23 сентября 1867 г., — надо знать действительное положение вещей в настоящее время. При нашем посредстве только что состоялось соглашение между греками и сербами, и они ждут только нашего сигнала, чтобы подняться. Эта декларация и явится таким сигналом, и можно рассчитывать, что в скором времени пожар станет всеобщим» (ЛН-1. С. 308). Однако европейские правительства принимали в 1867 г. турецкого султана как почетного гостя и фактически развязали ему руки для беспрепятственной расправы с восставшими (Ф. Т.).
«ПЕЧАТИ РУССКОЙ ДОБРОХОТЫ…»
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 43. Л. 5, написан на клочке плотной белой писчей бумаги карандашом.
Первая публикация — Былое. 1922. № 19. С. 71, в статье Г. И. Чулкова «Ф. И. Тютчев и его эпиграммы».
Печатается по автографу.
Написано, по мнению К. В. Пигарева, предположительно в середине апреля 1868 г. (Лирика II. С. 397). Дата определяется на основании письма Тютчева к брату от 13 апреля 1868 г. по поводу цензурного предостережения, сделанного газете И. С. Аксакова «Москва»: «Все они (речь идет о чиновниках Министерства внутренних дел. — Ред.) более или менее мерзавцы, и, глядя на них, просто тошно, но беда наша та, что тошнота наша никогда не доходит до рвоты» (Изд. 1984. Т. 2. С. 325). Чулков дополнял: «Ф. И. Тютчев, внук поэта, сообщивший текст этого письма (Урания. 1928. С. 172–179), справедливо заметил, что содержание его позволяет эпиграмму «Печати русской доброхоты…» отнести также приблизительно к весне 1868 года».
Датируется серединой апреля 1868 г. (Э. З.).
О службе Тютчева в Комитете иностранной цензуры сообщают И. С. Аксаков в Биогр. (с. 274–275), А. В. Никитенко в дневниковых записях, а также исследователи XX в. — М. Ф. Брискман (Ф. И. Тютчев в Комитете цензуры иностранной / ЛН. 1935. Т. 19–20. С. 565–578) и К. В. Пигарев (Ф. И. Тютчев и его время. М., 1978. С. 169–182), а также Г. И. Чулков в своих комментариях к стихотворению. Тютчев работал в этом Комитете с февраля 1848 г. старшим цензором, а с 1859-го стал его председателем. Сам поэт понимал большое общественное значение деятельности этого Комитета, о чем свидетельствует его письмо «О цензуре в России» (см. Т. 3. настоящего издания). Не отрицая надобности цензуры, он критиковал реальную деятельность цензоров, полагая, что им не хватает подлинной просвещенности, широты общественно-государственных воззрений, понимания истинных нужд России. Чулков сообщал о характерном для Тютчева поступке: «5 октября 1858 года поэт решился протестовать в Комитете против проекта двойной цензуры — предупредительной и последовательной. В это время в «сферах» придумали еще один проект: устройство комитета по типу «Bureau de la presse» Наполеона III. И проект прошел. В комитет назначены были Н. А. Муханов, гр. А. В. Адлерберг и А. Е. Тимашев. На комитет возлагались обязанности «любовно, патриархально и разумно» направлять литературу на путь истинный. Предложили и Тютчеву войти в этот комитет. На этот раз он имел мужество отказаться от предложенного поста. И позднее поэт неоднократно протестовал против репрессий, направленных против печати. В одном из писем он писал: «Этот злополучный совет по делам печати есть нечто жалкое и совершенно достойное отражение того целого, часть которого он составляет» (Чулков II. С. 442–443) (Э. З.).
ИЮНЬ 1868 г. («Опять стою я над Невой…»)
Автограф неизвестен.
Первая публикация — ИВ. 1903. Т. XCIII. № 7. С. 201, в статье Ф. Ф. Тютчева, сына поэта, «Федор Иванович Тютчев. Материалы к его биографии», с датой «Июнь 1868 г.» в качестве заглавия. Перепечатано Р. Ф. Брандтом (Материалы. С. 80).
Печатается по первой публикации.
О дате в качестве заглавия см. коммент. к стих. «Утихла биза… Легче дышит…», «О, этот юг, о, эта Ницца…», «15 июля 1865 г.» («Сегодня, друг, пятнадцать лет минуло…») и др. (с. 488, 493, 514).
Брандт дает следующую сноску в конце 6-й строки: «…здесь, может быть, не мешает напомнить читателю, что июнь в Петербурге пора «белых ночей» (Материалы. С. 80).
Обращено к Е. А. Денисьевой (Е. О.).
ПОЖАРЫ
Автограф неизвестен.
Первая публикация — газ. «Русский» от 19 июля 1868 г. № 16. С. 1, с датой: «Июля 16», под рубрикой «Внутренние известия». Вошло в Изд. Маркса. С. 159.
Печатается по первой публикации.
Стихотворение написано по пути из Петербурга в Москву под впечатлением картины лесных пожаров, которую Тютчев наблюдал из окна железнодорожного вагона. В письме к дочери Екатерине от 6 июля 1868 г. он писал: «…я получил твое последнее письмо, проникнутое покоем и свежестью, а сейчас отвечаю на него из самого пекла. Это напоминает приведенный в Евангелии диалог между праведником, пребывающем на лоне Авраамовом, и грешным богачом, который из самой глубины геенны жалобно просит у него каплю воды. Я же прошу одного дуновения свежего воздуха; здесь задыхаешься не только от удушливой городской жары, но также и от дыма, которым окутан Петерб<ург>; его источают горящие вокруг, в нескольких верстах от города, торфяные болота, коим предоставляют гореть, ничуть не заботясь о прекращении пожара… Нам говорят, что впоследствии на этом месте будет прекрасная земля. Итак, потерпим ради будущего» (ЛН-1. С. 470).
Чуть позднее А. В. Никитенко в своем дневнике 11 июля 1868 г. отметил: «Вечера были бы прелестны, если бы не дым от горящих в окрестности торфа и лесов. Выдавались дни, когда приходилось затворять окна от дыма. В Петербурге буквально каждый день пожары, а в иные дни так и по несколько одновременно…» Через неделю — то же: «Дым, дым и дым, только не тургеневский, а настоящий, густой, едкий от горящих вокруг Петербурга лесов и торфа…» (Никитенко. Т. 2. С. 368–369).
А уже 20 июля 1868 г. сестра поэта Д. И. Сушкова писала его дочери Екатерине: «Отец твой написал стихи на пожары торфяные около Петербурга, я их приготовила для вас» (ЛН-2. С. 397).
Датируется 16 июля 1868 г. по первой публикации (Ю. Р., А. М.).
«В НЕБЕ ТАЮТ ОБЛАКА…»
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 43. Л. 2. После текста дата: «Гостиловка. 2 августа 1868».
Список — Альбом Тютч. — Бирилевой (с. 230), с пометой: «Гостиловка, 2 августа 1868».
Первая публикация — Изд. СПб., 1886. С. 314. Вошло в Изд. 1900. С. 316. Напечатано в СН. 1917. Кн. 22. С. 237.
В Изд. СПб., 1886 после текста дата: «2 авг. 1868», Изд. 1900 уточняет: «2 августа 1868. Гостиловка». СН указывает на Овстуг, близ которого располагался хутор Гостиловка, принадлежавший Тютчевым. В начале августа поэт, по-видимому, был в здешних краях. Свидетельство тому — строки из письма к Эрн. Ф. Тютчевой от 30 августа 1868 г.: «…Анну и меня случайно повезли в Петровско-Разумовское. В воздухе было какое-то очарование. Я с грустью подумал о саде в Овстуге, которого, конечно, золотили те же солнечные лучи, и оттенки которого несколько изменились со времени моего отъезда» (СН. 1917. Кн. 22. С. 238).
