Когда Фэлен вошел в нее, образ в его сознании побледнел и исчез. Запрокинув голову, Родди отдалась на волю чувств. Ее дар обострял восприятие. Она впервые в жизни испытала ошеломляющий, ни с чем не сравнимый восторг. Родди знала, что Фэлен жаждал слиться с ней в единое целое, чтобы забыться, уйти от тяжелых мыслей в мир сильных, потрясающих эмоций. И она шла ему навстречу, давая мужу то, чего он так страстно хотел. Они одновременно погрузились в экстаз, и по их телам пробежала мощная судорога. И только когда Родди в изнеможении откинулась на подушки, она почувствовала, что ее внутренняя связь с мужем прервалась.
Это огорчило ее. Родди казалось, что она утратила нечто очень важное. Фэлен все еще лежал на ней, по его телу струился пот. С улицы через открытое окно доносился грохот колес въезжающего во двор трактира экипажа.
Фэлен повернулся и лег рядом с Родди. Нашарив ее руку, он переплел свои пальцы с пальцами жены. Вскоре его дыхание стало ровным, и Родди поняла, что он заснул. Косые лучи солнца освещали их постель. Повернув голову, Родди взглянула на мужа. Его глаза были закрыты, грудь мерно вздымалась и опускалась.
Положив голову ему на грудь, Родди задремала.
Спустя два дня они въехали во двор усадьбы О’Коннелов. Не успела Родди спешиться, как из конюшни, стоявшей позади дома, ей навстречу выбежал Маклассар. За время их разлуки он сильно подрос, и теперь уже его было тяжело носить на руках. Опустившись на колени, Родди обняла поросенка и почесала его за ушами. Он радостно захрюкал, приветствуя хозяйку.
— А я уже совсем забыл о существовании этой твари, — заявил подошедший к ним Фэлен, но тут же, противореча своим словам, достал из кармана припасенный для поросенка пирожок.
Родди улыбнулась мужу, но он отвел глаза в сторону. Фэлен явно избегал встречаться с ней взглядом. Это началось в Кенмаре, после того как Родди впервые проникла в его внутренний мир. Теперь Фэлен прятал от нее глаза и вел себя точно так же, как и окружающие Родди люди, которым становилось не по себе в ее присутствии.
Пытаясь скрыть свое огорчение, Родди еще сильнее прижала к груди Маклассара. Комок подкатил у нее к горлу. Родди боялась, что сейчас расплачется от жалости к себе. Поросенок взвизгнул и, освободившись из ее объятий, побежал за Фэле-ном, надеясь, что тот еще чем-нибудь угостит его. Медленно поднявшись на ноги, Родди проводила удалявшегося мужа печальным взглядом. Он направился к дому, не дожидаясь ее.
Родди уже знала, кого они встретят в доме. Она явственно ощущала тот сумбур мыслей, который царил в голове гостьи О’Коннелов. Их бурный бессвязный поток никак не вязался с царившим вокруг покоем. Не успел Фэлен подняться на крыльцо, как дверь дома распахнулась и из него выпорхнула вдовствующая графиня.
— Слава Богу! — воскликнула она и сбежала по ступеням навстречу сыну и невестке. Ее синие глаза казались огромными на худощавом лице. — Родерика, дорогая моя, как я рада видеть вас! Мне тут порассказали о таких ужасах… Я просто не могу поверить… Мы должны немедленно уехать отсюда. Фэлен, распорядись, пожалуйста, чтобы нам заложили карету. О Боже, последние новости потрясли меня до глубины души. Кто бы мог подумать, что лорд Джеффри и ваш брат участвовали в заговоре. Нам надо завтра же покинуть это ужасное место. Я знала, что все так выйдет…
У Родди закружилась голова от этого беспрерывного потока слов. Ей казалось, что монологу графини не будет конца. Однако леди Ивераг внезапно умолкла, взглянув на сына с таким видом, как будто только что заметила его.
Родди чувствовала, что графиня, несмотря на свою привязанность к Фэлену, боится его. Широко раскинув руки, она направилась к сыну, чтобы заключить его в объятия. Противоречивые эмоции леди Ивераг привели в смятение Родди. Ей было неприятно наблюдать эту сцену, и она поставила внутренний барьер между собой и свекровью, чтобы больше не читать мысли, уличающие ее в лицемерии.
— О, Фэлен, как это ужасно! — воскликнула графиня. До Родди ее голос теперь доносился как будто издалека. — Я не могу поверить, что с лордом Джеффри случилось такое несчастье. Теперь его наверняка повесят. Его предали и выследили, как дикого зверя! Он был твоим другом детства, вас многое связывало…
— Мне очень жаль, миледи, что вы приехали сюда, беспокоясь о моей безопасности, — сказала Родди, пытаясь прервать бесконечный поток слов. — Не нужно было этого делать. Вам следовало остаться в Англии.
— Родди права, — согласился Фэлен с женой, обходя мать стороной и не давая ей обнять себя. — Я знаю, как вы не любите эти края.
— Но я не могла оставить Родерику в беде! — возразила графиня, как будто не замечая холодности сына. — Я всегда была против того, чтобы ты привозил ее сюда. Это настоящее преступление, Фэлен! Да, именно преступление!
Фэлен молча прошел в дом, проигнорировав слова матери. Надув губы, леди Ивераг повернулась к Родди.
— Негодный мальчишка, — сказала она. — Не понимаю, как вы терпите его. Входите, дорогая моя. Майра О’Коннел с нетерпением ждет вас. Я здесь уже две недели, и все это время мы мучились неизвестностью. Если бы вы знали, какие страшные слухи доходили до нас…
Родди вздохнула, смирившись с тем, что ей еще какое-то время придется терпеть общество графини. Во всяком случае, Родди не могла уехать из усадьбы, не поздоровавшись с ее хозяевами. К сожалению, у нее не было известий о Дейване.
Родди рассказала О’Коннелам всю правду, не утаив и того, что Фэлен ударом кулака сбил Дейвана с ног и тот, потеряв сознание, остался лежать на мостовой в безлюдном переулке. Вопреки ее опасениям хозяева усадьбы осудили поведение своего родственника.
— Так, значит, он бросил вас, чтобы присоединиться к мятежникам?! — взревел Морис, придя в бешенство от поступка Дейвана. — Глупый щенок! Он закончит свою жизнь на эшафоте, если немедленно не вернется домой.
— Не забывай, что Дейван — О’Коннел, — суровым тоном возразила мужу Майра. В ее голосе звучали стальные нотки. — Он сам выбирает свою судьбу и отвечает за свои поступки.
— Но я не хочу, чтобы эти поступки привели его на виселицу, — мрачно заявил Морис. — Он еще слишком молод и горяч, чтобы принимать правильные решения.
— Простите меня за то, что я не смогла остановить его, — тихо промолвила Родди. Ей было искренне жаль О’Конне-лов.
— Вы ни в чем не виноваты, миледи. Вся страна сошла с ума. О Боже, этот мятеж — настоящее безумие!
Сославшись на головную боль, Родди вскоре покинула гостиную и поднялась в отведенную ей комнату. Сняв амазонку, она надела свое старое платье, накинула шаль и, выскользнув из дома через черный ход, направилась по тропе в сторону залива.
