Но тогда откуда ты взялся, нарушитель покоя Вселенной?
Встречу ли я тебя здесь7 Стану ли я вновь твоим героем или погибну, сражаясь против тебя?
Или умру раньше и стану тем, кто приведет на Землю беспокойное человечество?
Не знаю
Под каким именем ты призовешь меня к себе?
Сейчас на Земле царит мир. Тишину нарушают лишь приглушенный смех, негромкий разговор да звуки, которых исполнена живая природа. Планета и мы вместе с ней познали покой.
Надолго ли?
О, надолго ли?
РАССКАЗЫ
Обитатель времени
Мрак воцарился во вселенной, этой маленькой вселенной, населенной Человеком. Солнце померкло для Земли, Луна скрылась в космосе, соль перенасытила неподвижные воды океанов, забила реки, которые под темными угрюмыми небесами, погрузившимися в вечные сумерки, с трудом пробивали себе путь меж покрытых белыми кристаллами берегов.
В долгой жизни Солнца это был всего-навсего эпизод. Через какие-нибудь несколько тысяч лет оно вновь засияет во всем своем блеске. Ну, а пока оно удерживало свои лучи на коротком поводке и его скрытая мощь при этом заявляла о себе недовольным ворчанием. В недрах светила вызревал новый этап его эволюции.
Но его увядание наступило не сразу, и некоторые создания на планетах вокруг успели приспособиться к изменениям. Среди них был и Человек. Это неуемное создание выжило даже незаслуженно — учитывая, какие сверхусилия ему понадобились для этого на протяжении предыдущих эпох. Но — выжило, в этой своей маленькой вселенной, состоящей из одной-единственной планеты, у которой даже не осталось спутника, ибо Луна давно исчезла в космическом пространстве, оставшись легендой в памяти Человека.
Под бурыми облаками, на фоне бурых скал, в буром свете сумерек по берегу бурого океана, подернутого местами белым, ехал бледный всадник на бледном животном. Привкус океанской соли раздражал горло, а запах дохлых грязевиков — ноздри.
Это был Мыслитель-со-шрамом, сын Сонного Весельчака и Пухлощекой Непоседы. Животное, с виду тюленя, звали Импульс Его лоснящаяся шкура еще не высохла от только что прошедшего соленого дождя, морда была вытянута вперед, оно шумно топало по покрытому солью берегу двумя сильными йогами-ластами, без труда волоча за собой острый как бритва хвост. Мыслитель держался на его спине в седле из полированного кремня, в котором всякий раз, когда они проезжали мимо соляных наростов, торчавших из земли наподобие сточенных зубов, появлялись тусклые отблески. К голове всадника на специальном кронштейне было прикреплено длинное ружье — пробойник. Сделанное на основе рубина, оно было вечным, как сам камень. Одет был Мыслитель в тюленью шкуру, окрашенную в мрачную смесь ржаво-красного с темно-желтым.
За спиной Мыслитель слышал поступь всадницы, от которой он пытался оторваться с самого утра. Сейчас, когда серый туманный вечер незаметно переходил в черную ночь, она по-прежнему держалась за ним. Он повернул в ее сторону свое невозмутимое лицо с плотно сжатыми губами, белыми, как и шрам, что тянулся через его левую щеку от угла губ до скулы. Она находилась пока в отдалении, но расстояние уменьшалось.
Он прибавил скорость.
Бурые облака низко клубились над темным песком пологого берега. Тюлени двух всадников глухо шлепали по влажному берегу, и она все приближалась.
Он подъехал к водоему, заполненному плотной соленой водой, и Импульс плюхнулся в него. Вода была теплой. Она последовала за ним и в воду. Он развернул своего конягу и стал ждать — почти с дрожью — приближения этой высокой и стройной женщины с длинными светло-каштановыми волосами, свободно развевавшимися на ветру.
— Дорогая Высокая Хохотунья, — обратился он к сестре, — меня эта игра совсем не развлекает.
На ее нахмуренном лице появилась улыбка.
Он испытывал беспокойство, но на его открытом лице, освещенном угасающим светом дня, читалась решимость.
— Я хотел бы ехать в одиночестве.
— Куда ты едешь, да еще в одиночестве? Давай вместе поищем приключений.
Он задержался с ответом, не зная, что сказать.
— Так ты вернешься? — спросила она.
— Пожалуй, нет.
С моря неожиданно налетел бесшумный холодный ветер. Импульс заерзал на месте.
— Ты что, боишься Хронарха?
— Хронарх не испытывает ко мне любви — но и ненависти тоже. Он хотел бы, чтобы я уехал из Ланжис-Лиго, пересек на запад Великую Соленую Равнину и поискал счастья в Стране Пальм. Он не доверит моей опеке ни малейшего отрезка Будущего и, как ты знаешь, ни частицы Прошлого. Я намерен быть сам творцом своей судьбы.
© перевод на русский язык, Бехтин Ю.В., 1992
— Так ты сердишься! — воскликнула она сквозь начавшееся завывание ветра. — Ты сердишься из-за того, что Хронарх не делится с тобой своей властью. А тем временем твоя сестра останется здесь и будет страдать и мучиться.
— Выходи за Мозговитого Гордеца! Ему доверяют и Прошлое и Будущее.
Он направил своего тюленя дальше — через просоленный водоем, навстречу ночи. На ходу он достал из-под седла фонарь, чтобы освещать себе дорогу. Он повернул ручку фонаря, и тот осветил берег на несколько ярдов вокруг. Обернувшись, он на миг увидел ее, застывшую, с глазами, полными ужаса. Она чувствовала себя преданной им.
Ну, теперь я один, подумал он. Сильный порыв ветра обдал его холодом. Он развернул животное, взяв курс на запад, в глубь материка, через соляные скалы. Он ехал всю ночь. Веки сделались тяжелыми, но он все ехал и ехал прочь от этого Ланжис-Лиго, где Хронарх, Властелин Времени, правил Прошлым и Настоящим и смотрел за приходом Будущего, вдали от семьи, дома и города; сердце Хронарха работало на предельных нагрузках, голова буквально полыхала от жара, мышцы тела застывали от перенапряжения.
Мыслитель ехал в ночь, на запад, с горящим фонарем, прикрепленным к седлу. Верное животное чутко прислушивалось к его ласковому шепоту. Он ехал на запад, пока за его спиной не занялась заря и не залила бесплодную землю мягким светом.
Поутру он услышал звук материи, бьющейся на ветру, и, повернув голову, увидел зеленую палатку, поставленную рядом с неглубокой расселиной. Полог палатки и бился под ветром. Он придержал Импульса и приготовил ружье.
На звук шагов тюленя из палатки высунулась голова человека — как черепаха из панциря. У него был крючковатый нос, глаза с тяжелыми веками, рот чем-то напоминал рыбий, капюшон плотно закрывал голову и шею.
