Рауль направил лошадь прямо к утопавшему. Впрочем, это было для него дело привычное. Он вырос на берегах Луары, был взлелеян, можно сказать, ее волнами и сотни раз переправлялся через нее верхом и вплавь. Атос, желая сделать в будущем из виконта солдата, поощрял такие забавы.
— О, боже мой, — в отчаянии кричал Оливен, — что сказал бы граф, если бы он вас видел!
— Граф поступил бы, как я, — ответил Рауль, изо всех сил понукая свою лошадь.
— А я, а я! — кричал побледневший Оливен, в отчаянии мечась по берегу, — Как же я-то переправлюсь?
— Прыгай, трус, — ответил ему Рауль, продолжая плыть.
Затем он крикнул путешественнику, который в двадцати шагах от него барахтался в воде:
— Держитесь, держитесь! Я спешу к вам на помощь!
Оливен подъехал к берегу, оробел, осадил лошадь, повернул назад, но наконец, устыдившись, тоже бросился вслед за Раулем, хоть и твердил в страхе:
— Я пропал, мы погибли.
А тем временем паром несся по течению. С него раздавались крики людей.
Мужчина с седыми волосами бросился с парома в воду и бодро плыл к тонувшему. Он подвигался медленно, потому что ему приходилось плыть против течения.
Рауль уже подплывал к гибнущему. Но лошадь и всадник, с которых он не спускал глаз, быстро погружались в воду. Только ноздри лошади были еще видны над водою, а всадник выпустил поводья и, закинув голову, протягивал руки. Еще минута, и они исчезнут.
— Мужайтесь! Смелей! — крикнул Рауль. — Смелей!
— Мужайтесь! Смелей! — крикнул Рауль. — Смелей!
— Поздно, — проговорил молодой человек, — поздно!
Вода покрыла его голову, заглушив голос. Рауль бросился с лошади, покинув ее на произвол судьбы, и в два-три взмаха рук был уже подле несчастного. Он схватил лошадь за удила и приподнял ее голову из воды. Животное вздохнуло свободнее и, словно поняв, что ему пришли на помощь, удвоило усилия. Тотчас Рауль схватил руку молодого человека и положил ее на гриву, за которую она и ухватилась так цепко, как хватаются утопающие. Теперь Рауль был уверен, что всадник не выпустит из рук гривы, и всецело занялся лошадью, направляя ее к противоположному берегу, помогая ей рассекать волны и подбадривая ее криками.
Внезапно лошадь споткнулась о песчаную отмель и встала на ноги.
— Спасен! — воскликнул седой господин, тоже становясь на ноги.
— Спасен, — тихо пробормотал молодой человек, выпуская гриву и падая с седла на руки Рауля.
Рауль был всего в десяти шагах от берега. Он вынес на землю бесчувственного молодого человека, положил на траву, расшнуровал воротник и расстегнул застежки камзола.
Минуту спустя старик был возле них.
Наконец и Оливен добрался до берега после бессчетного множества крестных знамений.
Люди, оставшиеся посреди реки, принялись направлять паром к берегу при помощи шеста, который нашелся у них.
Мало-помалу благодаря заботам Рауля и сопровождавшего всадника господина мертвенно-бледные щеки молодого человека покрылись румянцем. Он открыл глаза, и его блуждающий взор скоро остановился на том, кто спас его.
— Ах! — воскликнул он. — Я искал вас. Без вас я был бы уже мертв, трижды мертв.
— Но можно и воскреснуть, как вы видите, — отвечал Рауль. — Мы все отделались только хорошей ванной.
— О, как мне благодарить вас! — воскликнул старый господин.
— А, вы здесь, мой добрый Арменж? Я очень напугал вас, не правда ли? Но вы сами виноваты. Вы были моим наставником, почему же вы не научили меня лучше плавать?
— Ах, граф! — сказал старик. — Если бы с вами случилось несчастье, я никогда бы не посмел явиться на глаза маршалу.
— Но как же это случилось? — спросил Рауль.
— Как нельзя проще, — ответил тот, кого называли графом. — Мы переплыли уже больше трети реки, как вдруг канат оборвался, и моя лошадь, испугавшись крика и суетни паромщиков, прыгнула в воду. Я плохо плаваю и не отважился в воде слезть с лошади. Вместо того чтобы помочь ей, я только стеснял ее движения и великолепнейшим образом утопил бы себя, если бы вы не подоспели вовремя, чтобы вытащить меня из воды. Отныне, сударь, если вы согласны, мы связаны на жизнь и на смерть.
— Сударь, — сказал Рауль, низко кланяясь, — уверяю вас, я весь к вашим услугам.
— Меня зовут граф де Гиш, — продолжал молодой человек. — Мой отец маршал де Граммон. Теперь, когда вы знаете, кто я, окажите мне честь назвать себя.
— Я виконт де Бражелон, — сказал Рауль, краснея оттого, что не может, подобно графу де Гишу, назвать имя своего отца.
— Меня зовут граф де Гиш, — продолжал молодой человек…
— Я виконт де Бражелон, — сказал Рауль…
— Ваше лицо, виконт, ваша доброта и ваша смелость привлекают меня. Вы уже заслужили мою глубокую признательность. Обнимемся и будем друзьями.
— Я тоже полюбил вас от всего сердца, — ответил Рауль, обнимая графа, — располагайте мною, прошу вас, как преданным другом.
— Теперь скажите мне, виконт, куда вы направляетесь? — спросил Гиш.
— В армию принца, граф.
— И я тоже, — радостно воскликнул юноша. — Тем лучше, значит мы вместе получим боевое крещение.
— Отлично! Любите друг друга! — сказал воспитатель. — Вы оба молоды, вы, наверное, родились под одной звездой, и вам суждено было встретиться.
Молодые люди улыбнулись доверчиво, как и свойственно молодости.
— Теперь, — сказал воспитатель, — вам надо переодеться. Ваши слуги, я отдал им приказание, как только они сошли с парома, — должно быть, уже в гостинице. Сухое белье и вино вас согреют, идемте.
Молодые люди не возражали. Напротив, они нашли такое предложение великолепным и тотчас же вскочили на своих лошадей, любуясь друг другом.
Действительно, оба они были юноши с гибкими, стройными фигурами, благородными, открытыми лицами, кротким и гордым взглядом, прямодушной и тонкой улыбкой. Гишу было лет восемнадцать, но ростом он был не выше пятнадцатилетнего Рауля.
Они невольно протянули друг другу руки и, пришпорив коней, поехали бок о бок до самой гостиницы. Один находил радостной и прекрасной жизнь, которой чуть было не лишился, другой благодарил бога, что успел уже в своей жизни сделать нечто такое, что должно понравиться его опекуну.
Только один Оливен не совсем был доволен прекрасным поступком своего барина. Выжимая рукава и полы своего камзола, он думал, что остановка в Компьене избавила бы его не только от этого приключения, но и от простуды и ревматических болей — неизбежных его последствий.
ГЛАВА 33
