Нехватка личного состава на Восточном фронте на 1 мая составляет 625 000 человек; целиком восполнить зимние потери не представляется возможным.
Танковые дивизии в группах армий «Центр» и «Север» будут иметь лишь по одному танковому батальону в каждой (примерно 40–50 танков).
В августе 1942 года нас ждут трудности с боеприпасами; они могут повлиять на проведение операций; возмещение из запасов главнокомандующего на Западе.
Значительный ущерб подвижности наносит нехватка грузового автотранспорта и лошадей, которую трудно возместить. Определенной степени демоторизации не избежать.
В настоящее время в Германии нет дополнительных резервов.
Флот
Ситуация в целом благоприятная (эту точку зрения не вполне разделяет главнокомандующий кригсмарине).
Люфтваффе
С 1 мая 1941 года количество боеготовых самолетов упало в среднем на 50–60 процентов от штатного состава.
Количество зенитных орудий значительно увеличилось, но не хватает людских ресурсов.
Комплектование личного состава
Призыв лиц 1923 года рождения означает опережение на восемнадцать месяцев.
Боевая техника
В течение этого года снабжение нефтью будет одним из самых слабых мест нашей экономики. Это может сильно повлиять на боеспособность всех трех видов вооруженных сил, производство вооружения и поставки нашим союзникам (особенно Италии).
Серьезная нехватка сырья для производства танков, самолетов, подводных лодок, грузовиков и средств связи.
Выводы
Наш военный потенциал ниже, чем весной 1941 года. Он должен быть компенсирован нанесением больших потерь противнику, превосходством в руководстве войсками и большими усилиями с их стороны, качеством оружия и значительным упором на противотанковую защиту. С помощью этих средств мы можем обеспечить превосходство на тех главных участках, где мы решили сосредоточить свои силы».
Сомнительно, что Верховный главнокомандующий даже видел этот всеобъемлющий документ; Йодля мало интересовал данный аспект командной деятельности, а Кейтель едва ли отважился дать моему докладу ход. Во всяком случае, все дальнейшие поступки Гитлера показывают, что он был вполне готов подчинить своей «фанатичной» устремленности гораздо более конкретные реалии, нежели эти.
Глава 4
На горизонте новый кризис
Семя брошено
Летнее наступление на Востоке началось по-настоящему во второй половине июня 1942 года. До этого произошел ряд событий, которые, по мнению Гитлера, были очень хорошо просчитаны, чтобы оправдались его прогнозы на этот год. Почти полностью был занят Крым; захвачен район Харьков – Изюм, обеспечивший нам важный плацдарм для нового наступления и нанесения жестоких потерь противнику; Роммель захватил Тобрук и одержал блестящую победу над британской 8-й армией.
Что касается Северной Африки, то Гитлер давно уже спокойно принял решение, что высадки на Мальту не будет, и теперь ему легче было навязать это мнение Муссолини. Они обменялись письмами – даже в столь серьезной обстановке это по-прежнему было для них главным средством общения; в оправдание своего решения Гитлер сослался на «исторический момент» и «богиню военной удачи», которая «обычно никогда не улыбается дважды», если успешные командиры не схватят ее в момент победы. Еще звучал хор предостерегающих голосов, в данном случае в основном от итальянского Верховного командования в Риме и от Кессельринга, но в момент такой экзальтации они оставались незамеченными. Вооружившись памятной запиской своего штаба со «всеми аргументами за и против», Йодль сделал еще одну попытку воскресить планы захвата Мальты, разработанные совместно с итальянцами всего лишь два месяца назад; но, чтобы его переубедить, хватило нескольких слов Гитлера. Тем временем Роммель, который после захвата Тобрука получил звание фельдмаршала, не терял времени в ожидании приказов, а по собственной инициативе уже преследовал разбитого противника в направлении Каира и Суэцкого канала. Поэтому и он, и германская верховная ставка – но не итальянцы – были полностью захвачены врасплох, когда в начале июля в разгар боев у Эль-Аламейна появились первые признаки кризиса, которому суждено было завершиться потерей всей Северной Африки.
Грандиозные победы на Востоке, в Крыму и в районе Харьков – Изюм, привели Гитлера к преждевременному выводу, что сопротивление русских значительно ослабло по сравнению с прошлым годом. Поэтому он решил, что летнее наступление достигнет своей цели «легче и быстрее», и предложил сначала не задействовать все выделенные бронетанковые формирования. Он немедленно приступил к рассмотрению дальнейших планов, в которых снова возникла «последующая операция против Москвы»[200]. Штабы ОКВ и ОКХ, естественно, испытывали общее удовлетворение тем, что после столь суровой зимы наступательная боеспособность германских войск не ослабла; тем не менее в своей оценке в целом они не были столь самоуверенны, как Гитлер. Поскольку близился конец июня, а летнее наступление еще не начиналось, мы стали задаваться вопросами, будем ли мы когда-нибудь готовы к действиям на Западе, достаточно ли Гитлер понимает стратегическую связь между Востоком и Западом и не угрожает ли война с большевизмом стать сама по себе концом. Некоторые замечания Гитлера на совещаниях в ставке зловеще напоминали заметки Геббельса марта 1942-го; записывая свои беседы в верховной ставке, он перечислил цели – «Кавказ, Ленинград и Москва» – и продолжил:
«Если эти цели будут достигнуты, то он [Гитлер] полон решимости, при любых обстоятельствах, закончить эту кампанию в начале следующего октября и заблаговременно уйти на зимние квартиры. Видимо, он намеревается создать гигантскую оборонительную линию и устроить на ней передышку в Восточной кампании… Что может означать «Столетнюю войну» на Востоке… как война Англии в Индии»[201].
Это была утопия, казавшаяся нам неосуществимой со всех точек зрения – политической, экономической и военной. В любом случае нам в Генеральном штабе эти планы были не по душе, ибо, когда все будет сказано и сделано, война на два фронта, которую мы сами и затеяли, будет тянуться вечно. Не могли мы заставить себя согласиться и с выбранными Гитлером направлениями операций, так как они представлялись нам чрезвычайно рискованными. Но как и прежде, у нас не было ни «предохранительного клапана», ни возможности реально обсудить наши сомнения и разногласия хотя бы с одним из двух генералов, стоявших во главе штаба оперативного руководства ОКВ. Особенно с Йодлем, который, следуя примеру ближайшего окружения Гитлера, излучал безграничную уверенность. Поэтому его подчиненным ничего не оставалось, кроме как ждать дальнейших событий, которые либо подтвердят правоту Гитлера, либо заставят его внести необходимые поправки и поставить в разумные границы свои планы. Никто из нас, однако, не представлял, что мы приближаемся к еще более страшному кризису, чем тот, что пережили прошлой зимой. Никто не мог предвидеть, как Гитлер использует свою власть Верховного главнокомандующего; на самом деле он оказался более властным и менее открытым для чьих-либо советов, чем прежде, и именно это сыграло решающую роль в возникновении ужасного кризиса во вторую русскую зиму 1942/43 года.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
