— Чародейки обещали открыть порталы для всех уходящих. Далековато, правда, и в одиночку сил не хватит. Надо, чтобы Йен восстановилась, и не сегодня, так завтра вы будете на Эльскердеге.
Иорвет задумчиво кивнул.
— Как Весемир? — спросила я.
— Ещё не пришёл в себя, — Геральт поскрёб щетину на заросшем подбородке, — странная рана… Не меч, стилет. Он едва не погиб.
Мы с Иорветом честными глазами глядели на ведьмака. Геральт постоял ещё, раздумывая, потом пошёл в замок. Я присела на кромку стены рядом с Иорветом. Со стороны гор надвигались свинцовые тучи, потянуло стылым ветром. Сугробы вокруг уже стали рыхлыми, ноздреватыми — искусственная зима уходила. Я оперлась локтями о колени и закрыла лицо ладонями. Накатила усталость. Ничего не хотелось. Следовало признать, что я облажалась и в моём нахождении в этом мире потерялся всякий смысл.
— Выше нос, vatt’ghern, — проговорил Иорвет и сел рядом. — У нас опять получилось.
— Кое-что я провалила по полной программе, — не отрывая лица от ладоней, ответила я.
— На успех этого дела, — подчеркнув слово «этого», сказал эльф, — я не подписывался.
— Да, — уныло согласилась я, — я потеряла лучшего в этом мире человека совершенно самостоятельно.
Мы помолчали.
— Обещай мне, что сразу после Зеррикании мы пойдём искать Эйльхарт, — я посмотрела на Иорвета.
Он отвёл взгляд.
— Обещай мне, — упрямо повторила я. — У нас договор. Тебе Исенгрима, мне Филиппу.
— Найти Исенгрима может быть только половиной дела…
— Ну началось, — я опять стала сердиться. — Мне пора домой. Game over! Хоть чуточку понимания у тебя должно же быть! Ты должен знать, каково это — жить вот с такущей дырой в груди.
Он покачал головой. Откинулся назад и, опершись локтями на камень стены, вытянул ноги. Взглядом эльф следил за низкими несущимися тучами.
— Каждый, кого ты встречаешь на пути, сражается в битве, о которой ты ничего не знаешь. Шрамов полно и у меня, и я живу. Это единственное, что я могу.
Мне стало стыдно. Уж не с этим побитым жизнью эльфом мне стоит меряться своими страданиями. Менее больно от этой мысли, впрочем, не стало.
— Прости, — я опять опустила лицо на ладони.
— К счастью, от любовных дыр в груди боги меня оградили, — задумчиво добавил он, погодя.
Я удивлённо взглянула на него, и раз уж мы говорили так откровенно, и он не язвил, решилась спросить:
— А как же Саския?
Иорвет посмотрел на меня долгим взглядом и неожиданно рассмеялся.
— Вот она, сила искусства! С тех пор, как этот болтливый бард придумал и растрезвонил всему миру легенду о моей любви к Саскии, жить стало гораздо спокойнее.
Я недоверчиво смотрела на него.
— Саския по уши влюблена в аэдирнского неженку, ты не знала?
— А ты откуда знаешь?!
— Она сама мне сказала, накануне битвы с чёрными. Она мне как сестра… — он помолчал. — Я был бы рад, если бы она была моей сестрой. И у нас с ней общее дело. Поддерживать легенду моей любви к Саскии оказалось весьма выгодно. Сразу уменьшилось количество претендентов как-то ей навредить. Да и мне проще — никто не претендует на серьёзные отношения.
Я горько подумала о том, что была бы рада узнать об этом раньше. Сейчас это уже не имело никакого значения.
— Ты всё просчитываешь на пару шагов вперёд, да? — улыбнулась я.
— Только если нельзя просчитать на три шага вперёд.
Я вздохнула и опять понурила голову. На много шагов вперёд… Меня вдруг охватило страшное подозрение, ведь единственной персоной, кому наши с Эскелем отношения были совершенно невыгодны и ставили под хоть и призрачную, но угрозу моё участие в походе в Зерриканию, был сам Иорвет.
— Ты же не рассказал Эскелю про Ард Дол, про нас… правда? — почти с мольбой воскликнула я.
— Нет, — эльф равнодушно пожал плечами, — но мне кажется, что он догадался. Он не глуп, твой ведьмак.
— Он не мой, — прошептала я.
Я опять погрузилась в свои мысли. Иорвет поднялся с локтей, сел, хитро скосил на меня глаз.
— Я тут подсмотрел у Геральта, как нужно приводить в себя грустных девчонок.
Он погрузил руку в сугроб около себя, резко поднял. Меня окатило с головы до ног, снег залепил глаза, жёгся на щеках. Плотный снежок ударил в плечо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Защищайся, vatt’ghern!
Отплевываясь и сбивая на ходу липкий снег в комок, я увернулась и метнула его в Иорвета. Снежок попал ему в плечо.
— Ты поддался!
— Это фора, — второй снежок просвистел у меня над ухом.
Я бросала, лепила, уворачивалась, и помимо воли из груди вырывался смех.
— Ничья! — наконец, когда снег в близлежащих сугробах закончился, запыхавшись, объявила я.
Иорвет подошёл, обнял меня за плечи. Я не скинула его руки. Я знала, что это очередная манипуляция, чтобы привести меня в порядок, но она работала, и мне легчало.
— Завершай свои дела тут. Нам пора идти дальше.
— Я хочу дождаться, когда Весемир очнётся. Больше ничто меня не держит.
Эльф помедлил и кивнул.
***
Дождь барабанил по подоконнику, шквальный ветер подхватывал струи и швырял брызги в лицо. Я высунулась в окно и вглядывалась в темноту. По лицу текла вода, скрывая очередные слёзы. Я знала, что рано или поздно наступит момент, когда нахлобучит сполна, и вот он пришёл. Я не сопротивлялась — он неминуем, и пусть лучше меня переколбасит сейчас, чем я буду рыдать у Иорвета на плече по дороге в Зерриканию.
Письмо Эскеля, в одностороннем порядке поставившее меня перед фактом ухода, бесило, мучило и ранило в самое сердце. Он не оставил мне даже шанса сказать ему «прощай»! Я вернулась в комнату, зажгла свечу, нашарила на столе бумагу и перо. Я должна поставить в этой истории свою точку.
Выйдя в коридор, я прислушалась — никого. Мягко переступая босыми ногами, спустилась в зал, сконцентрировалась — путь свободен, и побежала к лестнице на мою бывшую башню. Принесённой с собой палкой откинула люк наверху, подпрыгнула, зацепившись кончиками пальцев за его край, и подтянулась. Снаружи башни свистел ветер. Я пролезла в узкое окно и нащупала ногой карниз. Одежда моментально вымокла, но я надеялась, что внутрь кожаного пояса вода не доберётся. Ступни скользили по карнизу, мокрая рубашка хлестала по телу. Я цеплялась за камни, думая о том, что лезть сюда в темноте, в дождь и ветер было не лучшей идеей, но исступлённо шла и шла вперёд по опасной кромке между жизнью и смертью.
Занеся ногу для очередного шага, я задержала её над пропастью — так легко было сделать шаг не туда, и всё, путешествие закончится. Изнутри той чернейшей тоски, что владела мною, мне даже нравилась эта мысль. С этой игрой стоит завязывать. Мы провернули невозможное — история Долины Понтара изменилась, Весемир жив, и, пожалуй, на этот раз действительно хватит. Я наворотила дел в погоне за острыми ощущениями, влезла в судьбу людей, как будто имела на это право. Посмела считать, что я совершенно отдельный человек от той себя, и что могу иметь здесь свою собственную жизнь. А в итоге всё только разрушила. Это не игра, и я не сижу с геймпадом в руках, лениво выбирая опцию в игровом диалоге — всё зашло слишком далеко, и нужно возвращаться. Мне придётся принести себя в жертву ради той меня, чтобы она продолжала жить, ради моей семьи там. Значит, поэтому я всё-таки пойду дальше.
На ощупь я нашла нижнюю скобу в стене и полезла наверх. На крыше башни было не видно ни зги. Я нашарила щеколды на входе в детский домик и отложила стенку. Ветер засвистел внутри, по помосту забарабанил дождь. Я зажгла старую свечу в лампе и прикрыла закопчённую стеклянную дверцу, чтобы слабый огонёк не погас.
Из пояса я достала записку и нашла шкатулку для секретных посланий. Открыла её, поднесла к свету. На тёмном фоне старых пожелтевших листов сверху белел клочок бумаги. Помимо воли я успела прочитать, что там было написано. Остановившимся взглядом я смотрела на слова:
Яна, я любил тебя.
