Зависимость энергии иберийских христиан от стимула, рожденного давлением со стороны мавров, доказывается тем фактом, что эта энергия исчезла сразу же, как только давление мавров прекратилось. В XVII в. португальцы и кастильцы оказались в заокеанском новом мире, который они сами вызвали к существованию. Это историческое событие совпало с исчезновением стимула на родине через уничтожение, изгнание и насильственное обращение оставшихся на полуострове морисков [+50].
Бросив взгляд в глубь истории, мы обнаружим, что Португалия и Кастилия принадлежали к числу государств-преемников халифата Омейядов на Иберийском полуострове. Почему Арагон, будучи также государством-преемником, не принял участия в широких торговых и экспансионистских экспедициях, начатых братскими королевствами? В недавнем прошлом, в период позднего средневековья, Арагон играл куда более заметную роль в жизни западного общества, чем Кастилия и Португалия. Он блистал, подобно городам-государствам Северной Италии в области культуры, в частности в таких ее сферах, как международное право и картография. Почему же тогда Арагон не включился в общий процесс и даже, более того, позволил своему кастильскому соседу уничтожить себя? Объяснение, возможно, заключено в том, что Арагон лишился стимула мавританского давления на несколько веков раньше других королевств полуострова. Во времена Васко да Гамы и Колумба как Португалия, так и Кастилия были форпостами западного христианства на границе с маврами. Кастилия противостояла мавританскому королевству Гранады, а Португалия-Танжерской провинции Марокко [+51].
Территория Арагона, напротив, была изолирована от мавров кастильской провинцией Мурсия, а его война с маврами на Средиземном море закончилась в 1229-1232 гг. захватом Балеарских островов [+52]. Таким образом, стимул, который был общим источником энергии для иберийских христиан, утратил значение для арагонцев по крайней мере за два с половиной века до того, как он утратил значение для их кастильских и португальских соседей; и это в некоторой степени объясняет, почему Арагон не принял участия в кампании трансокеанских экспедиций.
Нетрудно заметить, что отношение иберийских форпостов западного христианства к маврам напоминает отношение Дунайской монархии Габсбургов к османам. Державы полуострова представляли собой форпосты западного общества против враждебной цивилизации, а их энергия была ответом на вызов со стороны этой чуждой силы. Энергия бурно росла, пока давление было смертельным, но, как только давление спадало, исчезал и источник энергии.
СТИМУЛ УЩЕМЛЕНИЯ
Природа стимула. Описав стимул человеческого окружения в форме постоянного давления, рассмотрим теперь этот же стимул в тех ситуациях, когда он принимает форму социального ущемления.
Природа такого действия может быть понята при сравнении социального явления с физическим. Хорошо известно, что, когда живой организм лишается какого-либо органа или свойства, он отвечает на этот вызов специализацией другого органа или свойства, которые, развиваясь, возмещают ущерб. У слепых, например, обостряется осязание. Представляется, что возникновение некоторого нового свойства с целью компенсации ущерба-явление повсеместное, и нередко физический недостаток является стимулом для мобилизации ума и воли. Аналогичным образом социальная группа, слой, класс, в чем-либо ущемленные собственными действиями, действиями ли других людей либо волею случая утратив нечто жизненно важное, направляют свою энергию на выработку свойства, возмещающего потерю, в чем, как правило, достигают немалых успехов.
Так лоза, подрезанная ножом садовника, отвечает бурным ростом новых побегов.
Перекликается с этим сравнением пример из эллинистической истории. Правящее меньшинство эллинистического мира всячески третировало молодую религию внутреннего пролетариата. Рим был достаточно силен, чтобы подавить поборников христианства, но он был не в состоянии ликвидировать само учение. Спасаясь от преследований, христиане ушли в подполье. Настал час, и церковь вышла из подполья, чтобы воздвигнуть на Ватиканском холме собор более величественный, чем Капитолий. У латинского крестьянина, который отвечал на вызов природы при помощи плуга и каждодневного труда, появился соперник-обитатель римских трущоб, который отвечал на вызов со стороны человеческого окружения тайными ночными бдениями. Римская империя была памятником победы латинского крестьянина над природной средой. Памятником победы христианского пролетария стала римско-католическая церковь.
Описывая действие стимула социального ущемления, начнем с самой простой ситуации, когда определенный физический изъян не позволяет индивиду включиться на равных основаниях в жизнь общества. Представим, к примеру, положение слепого или хромого человека в варварском обществе, где каждый здоровый взрослый мужчина-прежде всего воин. Какой удел ждет в этом обществе калеку? Хромой человек, естественно, не может принимать непосредственного участия в боевых действиях, но он в состоянии изготовлять оружие и снаряжение для воинов. Следовательно, свой ущерб он компенсирует развитием других качеств и способностей, что делает его полезным обществу. Он может стать искусным кузнецом, отголоски чего мы находим в образе хромого Гефеста. А какова судьба слепого в варварском обществе? Положение его покажется безнадежным, но он может освоить игру на арфе и услаждать слух соплеменников дивными песнями. В варварском мире слепой бард, неспособный держать меч или молот кузнеца, тем не менее, становится столь же могущественным, как и галилейский рыбак-пролетарий, с точки зрения римского имущественного ценза-он обретает старшинство в христианской иерархии. Гомер, как и Петр, наделен властью распоряжаться человеческими судьбами. "А исходящее из уст из сердца исходит; сие оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления" (Матф. 15, 18-19). "И Я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне Я создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ее: и дам тебе ключи Царства Небесного: а что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле. то будет разрешено на небесах" (Матф. 16, 18-19). "Так будут последние первыми и первые последними" (Матф. 20. 16).
Если перейти к ущемлению бедностью, то можно наблюдать, что, например, в английских общественных школах [+53] ученики из состоятельных семей, как правило, менее склонны к усердной работе, чем ученики из бедных семей. Последние знают, что они должны заслужить право на стипендию, так как родители не имеют возможности поддерживать их материально и, следовательно, для продолжения учебы им необходимо добиться незаурядных успехов. Выходцы из низов, как правило, остро ощущают и переживают ущербность своего положения, что заставляет их постоянно совершенствоваться и развивать интеллектуальные способности. Таким образом, бедность - это постоянно действующий стимул к преодолению трудностей, если не считать тех случаев, когда стимулирующим фактором являются честолюбие, корпоративный дух или интеллектуальные искания личности. Честолюбие, корпоративный дух и интеллектуальные искания - дары богов. В английском университете можно заметить, что студент, зачисленный решением совета графства, ущемленный в социальном плане, учится еще старательнее, чем ученик общественной школы, ущербность которого сводится лишь к его экономическому статусу. Но если посмотреть на проблему шире, то можно увидеть, что в любом обществе в любую эпоху каждый класс поддерживает свою численную силу не только естественным ростом, но и рекрутированием представителей из низших слоев и что высший класс, которому некуда больше расти, постоянно освобождает места для представителей низов, исчезая с социальной арены в третьем и четвертом поколениях. Фактически социальный альпинист, достигший пика, оказывается на краю пропасти и тем самым обрекает своих потомков идти по канату, перекинутому через пропасть. Это социальное явление столь же хорошо известно и столь примечательно, что оно уже стало притчей во языцех. Арабский философ Ибн Хальдун полагал, что династия жизнеспособна в течение жизни трех поколений, и это перекликается с американской пословицей: "Три поколения отделяют наготу от голытьбы".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
