Следует ли трясти духовное дерево?
Роберт Макдермотт в своем эссе «Необходимость диалога по следам книги Кена Уилбера «Пол, экология, духовность» поднимает вопрос о том, уместен ли вообще полемический дискурс в научном и, в особенности, в духовном диалоге. Он заканчивает весьма суровым осуждением полемики, в первую очередь, доказывая, что она не «духовна». Однако, я полагаю, что эта позиция тоже отражает обедненный и узкий взгляд на дух — на то, что он собой представляет и где он находится.
Макдермотт спрашивает, можем ли мы встретить полемику у великих духовных философов, таких как Ауробиндо, Джеймс или Плотин. Ответ, разумеется, будет утвердительным. На самом деле, подавляющее большинство духовных философов, в то или иное время, были вовлечены в интенсивный полемический дискурс — Платон, Гегель, Кьеркегор, Ницше, Фихте, Шопенгауэр, Шеллинг, Августин, Ориген, Плотин, и это лишь немногие из них. Как я полагаю, они занимались этим именно потому что понимали различие между тем, что Чогьям Трунгпа Ринпоче называл «состраданием» и «идиотским состраданием». Вероятно, это один из труднейших уроков, который следует усвоить политически корректной Америке, где идиотское сострадание — отречение от различающей мудрости и утрата нравственного мужества высказывать это — слишком часто приравнивается к «духовности».
Я, напротив, думаю, что мы восхищаемся этими духовными философами потому, что им было чуждо идиотское сострадание, потому, что все они обладали нравственным мужеством при необходимости высказываться в самых резких выражениях, громко и ясно выдвигать жесткие требования. Слишком часто люди воображают, что «осознание без выбора» означает полный отказ от вынесения суждений. Однако это само по себе — уже суждение. Скорее, «осознание без выбора» означает, что, в зависимости от обстоятельств, допускается как вынесение суждения, так и воздержание от такового. Я думаю, что именно поэтому столь многие из великих духовных философов вели исключительно интенсивную полемику; весьма типичным примером может служить Плотин. Плотин настолько агрессивно атаковал астрологов, что Данте счел необходимым поместить множество из них в восьмом круге ада, и он безжалостно расправлялся с гностиками как «не имеющими права даже говорить о Божественном».
Когда-то я думал, что если кто-нибудь участвует в сильной полемике такого рода, то он не может быть в достаточной степени просветленным. Теперь я вижу, что все совсем наоборот. Мы склонны считать, что подлинной духовности следует избегать полемического жара, тогда как на самом деле, она весьма часто со страстью отдается ему в качестве проявления своей способности глубинного суждения (то есть способности к различающей мудрости). Образцом могут служить резкие и порой саркастические нападки Плотина на астрологов и гностиков: это была политически влиятельная и неприятная компания, и требовалось мужество, чтобы заявлять, что у них нет права даже говорить о Божественном. Если Макдермотт искренен в своих высказываниях, то, живи он в то время, он бы, несомненно, публично осудил Плотина; но суть в том, что независимо от того, был ли прав Плотин, он твердо стоял на своем, и для нас важно, что он делал это ясно и недвусмысленно. Более того, Плотин не говорит публично одно, а в частном порядке — другое; вы точно знаете, какова его позиция.
Вопрос не в том, занимались ли полемикой эти великие духовные философы — мы знаем, что занимались; вопрос в том, зачем они это делали. На мой взгляд, когда такие мудрецы вступают в острую полемику, мы порой не видим ничего, кроме их затянувшегося невроза; но иногда мы ощущаем полную силу суждения всего их существа, слышим своеобразный крик души. Отреагировать на невроз не составляет никакого труда, но требуется огромное мужество, чтобы встать и издать крик души. Именно это я стал выше всего ценить во всех мудрецах и философах, которых я упомянул, и которые оставили нам всю силу своих общих суждений.
В противоположность искренним, но неуместным заявлениям Макдермотта, такая полемика исходит от не от этой, а от другой стороны невозмутимости. Один Вкус[28] — это основа сильных суждений, а не отказ от них. Это не спор лунатиков о предубеждениях друг друга; это скорее то, что тибетцы назвали бы гневным аспектом просветленного осознания.
Макдермотт рассказывает нам, что некогда он публично и страстно выражал свои суждения по поводу качественных отличий и различающей мудрости, но отказался от этого, чтобы стать более эффективным руководителем. Я одобряю его выбор. Но я думаю, что для любого в трансперсональной области стало бы катастрофой занять такую же позицию и отказаться публично выражать свою различающую мудрость.{152}6
Многие слишком ясно видят, в какой печальной форме пребывает наша область. Об этом нередко говорится в частных беседах. Мне все время говорят об этом. Многие действительно обеспокоены реакционным, антипрогрессивным и регрессивным туманом, густо обволакивающим всю нашу область. И все же большинство из них не желают встать и открыто заявить об этом именно из-за того, что силы контркультуры только того и ждут, готовые лицемерно осудить их. Немного меньше административного манипулирования и немного больше различающей мудрости, время от времени подкрепляемой полемикой — именно это, на мой взгляд, мы могли бы использовать в нашей области. Сам я, в любом случае, не могу больше сидеть в оцепенении и улыбаться, когда глубина уходит на каникулы. И в более честном процессе, где наши публичные заявления реально соответствуют нашим частным мнениям, мы можем обнаружить, что духовное осознание включает в себя, а не исключает самые горячие суждения.
Точка Омега
Несколько обозревателей допускали, будто я убежден, что мы движемся к предельной точке Омега, конечной точке явленного времени, где дух реализует себя как дух, и все мы вознесемся в свете. Верно, что в отдельных людях дух может пробуждаться как дух («дух-как-дух», традиционное просветление). Верно также и то, что, в некотором важном смысле — это процесс развития или эволюции. То есть определенные достижения развития расчищают путь для этого вневременного постижения: и люди, и камни равно духовны, но только люди могут сознательно постигать этот факт — между камнем и человеком лежит эволюция.
Это скрывается за буддийской благодарственной молитвой «за это драгоценное человеческое тело» — просветления можно достичь только в человеческом теле. Ни боги, ни звери, ни демоны, ни ангелы — лишь это человеческое тело может помочь мне пробудиться к пустой Основе, которая в равной мере присутствует во всех чувствующих существах. Драгоценному человеческому телу уделяет центральное внимание и Ауробиндо, а также Мерфи в своем «Будущем тела». И это человеческое тело является, помимо всего прочего, продуктом эволюции.
И это означает, что Дух в процессе эволюции создал средство выражения своей самореализации. Поскольку Дух вовлечен в этот мир, этот мир эволюционирует вместе с Духом до того момента, когда Дух сверхсознательно реализует свой Подлинный Лик. Возможность этой реализации — продукт собственного эволюционного развертывания Духа, и в этом смысле, эта реализация обладает очень важным аспектом развития.
Но это еще не все. Эволюция происходит в мире времени, пространства и формы, тогда как изначальная природа Духа имеет вневременной и бесформенный характер, она предшествует миру эволюции, но не чужда ему. Мы найдем Дух или Пустоту, не достигнув некоторой точки Омега во времени, но скорее полностью покинув цикл времени и эволюции (или прекратив втискиваться в него).
Другими словами, требуется определенная степень эволюции, прежде чем вы сможете выйти из эволюции, из времени в само безвременное — в это ошеломляющее узнавание вашей собственной Истинной Самости, Самости, которая существовала до Большого Взрыва, до всего преходящего мира, вечно сияя в этот и любой момент, не подвластная разрушительной силе времени и морской болезни пространства. Ваше собственное изначальное осознание — это не точка Омега, не конец спектакля, а Пустота всего этого спектакля, сияющая во всех направлениях, полная сверх того, что могли бы дать ей время и пространство, и все же объемлющая все время и пространство по той единственной причине, что Вечность любит произведения времени, а Бесконечность — произведения пространства.
Если вы научились считать, вам нет нужды считать до миллиона, чтобы дойти до сути. Если вы глубоко осознали Пустоту, вам нет нужды наблюдать ее бесконечные проявления, чтобы пробудиться. Игра заканчивается в этом первичном Взгляде, и все, что остается, — это само сияние, совершенно очевидное в пении малиновки ранним ясным весенним утром.
