— Следят? Кто? Бородатый карлик в темных очках?
— Это не шутка! Вчера поздно вечером я видела, как мимо ворот Ганвор прокрался какой-то человек, а спустя полчаса мужчина, тщательно закутанный в шарф, прошел по дороге внизу, когда вы пили кофе после ужина.
— Это ничего не доказывает... Она нетерпеливо покачала головой.
— Вы планируете побег, это я поняла. Я также понимаю, что ваш визит ко мне возбудит любопытство тех, кто заточил вас здесь...
— Заточил меня? Ну нет, я вольная птица...
— Вы теряете время, Брайан,— оборвала она меня.— Что вы натворили и почему, я не знаю. Но в состязании между вами и серой официалыциной я на вашей стороне. А теперь быстро, Брайан! Куда вы отправитесь? Как вы будете путешествовать? Как вы планируете...
— Погодите, Оливия! Вы спешите с выводами!
— Это вам надо спешить, если вы хотите ускользнуть от облавы! Я чувствую опасность, которая затягивается вокруг вас, словно силок на шее косули.
— Я же говорил вам, Оливия: меня сослал сюда Державный Совет. Они не поверили моему рассказу — или сделали вид, что не поверили. Они вышвырнули меня сюда, чтоб избавиться от обузы. Понимаешь, воображают себя гуманистами! Если бы в их планы входило прикончить меня, у них была масса возможностей это сделать...
— Они стремились уничтожить ваше знание о прошлом с помощью гипноза. Теперь они наблюдают, чтобы оценить результаты. И когда они увидят ваше упорное сопротивление, знакомство с ведьмой...
— Вы не ведьма...
— Здесь я известна всем именно в этом качестве, и заявиться сюда при свете дня, между прочим, было с вашей стороны крайне опрометчиво.
— Мне следовало тайком выскользнуть из дома после полуночи? Если за мной действительно ведется постоянное наблюдение, они бы все равно меня заметили. И потом, если их и вправду так занимает моя персона, неужели они не могли сообразить, что я не удовлетворюсь их намалеванной от руки картиной собственного прошлого?
— В любом случае им это не понравится. Они придут снова, заберут вас и вновь попытаются заморозить вашу память о других мирах и о вашей прошлой жизни.
Я задумался.
— Это они действительно могут. И кроме того, мне почему-то кажется, что распространение мною технических знаний среди первобытных людей в их программу перемещения не входило.
— Так куда вы отправитесь, Брайан?
Куда? Черт подери! Оливия оказалась права. Я остро нуждался в помощи. А если она собиралась меня сдать, у нее и так материала хватало с избытком.
— В Рим,— сказал я. Оливия кивнула.
— Очень хорошо. Каково состояние вашего кошелька?
— У меня есть банковский счет...
— Оставьте это. К счастью, у меня в саду зарыт клад в золотых наполеонах.
— Мне не нужны ваши деньги...
— Чушь. Они понадобятся нам обоим. Я еду с вами.
— Вы не можете...
— Могу и поеду! — заявила она, сверкая черными глазами.— Приготовьтесь, Брайан! Мы отправляемся сегодня же ночью!
— Это безумие,— шепнул я темной фигуре в капюшоне, маячившей рядом со мной на тенистой тропе.— Вам нет никакого резона ввязываться в это...
— Чшш,— негромко перебила Оливия.— Теперь он начинает беспокоиться. Видите его? Думаю, сейчас он перейдет дорогу, чтобы рассмотреть нас поближе.
Я всмотрелся в плотные тени и различил фигуру мужчины. Он тронулся с места, пересек дорогу метрах в ста от коттеджа и исчез среди деревьев на нашей стороне. Я осторожно перенес вес с одной ноги на другую. Тело под наверченным на меня Оливией диким нарядом жутко чесалось. Выглядел я как старший брат матушки Гудвилл: покрытое бородавками лицо, шишковатые руки, седые волосы сосульками — самого гнусного вида старый хрыч, когда-либо скрежетавший беззубыми деснами на легкомысленное поведение молодежи. Сама Оливия напоминала Красотку Уотлинг[24]: три слоя краски, навороченный рыжий парик, лиловое платье, облегавшее ее стройную фигуру, словно мокрый шелк, и гроздья висюлек, колец, бусин и бренчащих серег, своим количеством способные заполнить прилавки небольшого сувенирного магазинчика.
— Тсс... теперь он подкрадывается ближе,— прошептала моя сообщница.— Еще полминуты...
Я ждал. В полях стрекотали цикады, откуда-то издалека доносилось коровье мычание, а на фермах перелаивались собаки. После заката этот мир принадлежал животным.
Рука Оливии коснулась моей.
— Пошли...
Она бесшумно отступила, и я последовал за ней. Мне приходилось слегка нагибаться, чтобы не высовываться над неровной живой изгородью. Луна еще не взошла, и только слабый свет звезд помогал нащупывать путь по изрытой колесами грунтовке. Мы добрались до конца изгороди. Я поманил Оливию назад и кивнул в сторону дома. В слабом свете крошечного бокового окошка четко вырисовывалась чья-то голова.
— Все в порядке,— произнес я негромко.— Он там...
Захрустел гравий, резко вспыхнувший луч фонаря прошелся по колеям, чиркнул по мне и остановился на Оливии.
— Эй, женщина,— пророкотал низкий голос,— что это ты делаешь за порогом после отбоя?
Оливия уперла руку в бок и откинула голову, не забыв игриво улыбнуться.
— О-уу, капита-ан,— промурлыкала она.— Вы меня так напугали! Это всего лишь мой старенький папочка. Я его провожаю на станцию.
— Папаша, говоришь? — Свет, ненадолго задержавшись на мне, вернулся нянчить расшитое блестками платье на груди Оливии.— Не видал тебя раньше. Откуда ты?
— Можно сказать, плыву по течению, майор. Типа туристка, как вы могли бы меня назвать...
— На своих двоих, посередь ночи? Странное представление о развлечениях, скажу я вам, и к тому же с папенькой. Покажите-ка мне ваши документы, голубчики.
— Ой, так получитесь, я уезжала в такой спешке, что они, похоже, остались там...
— Так получилось, а? — Невидимый человек по ту сторону фонаря громко фыркнул.
Я догадался, что перед нами один из патрульных полиции безопасности, служивших неотъемлемым атрибутом данного мира.
— Уж не смылась ли ты с пригоршней ложек, а? Или слишком облегчила чей-то кошелек...
— Ничего подобного! Глупость какая! Я честная, лицензированная проститутка, занимаюсь своим ремеслом и содержу старого папеньку, которому являюсь единственной опорой!
— Не переживай так, милая. Я не заберу тебя. Только проверю твой товар на качество и забуду, что вообще тебя видел.
— Он приблизился и потянул к Оливии здоровенные ручищи. Она пронзительно взвизгнула и отскочила. Полицейский ломанулся следом. Я успел разглядеть треуголку, ястребиный нос, отвисшую челюсть и отблеск света на воротнике мундира. Слегка примерившись, я ребром ладони резко рубанул его в основание шеи. Полицейский вскрикнул, выронил фонарик и упал на четвереньки. Жесткий воротник защитил его от полной силы моего удара. Он завозился, пытаясь встать. Я пнул его точно под подбородок. Парень перевернулся в воздухе и без сознания рухнул навзничь. Я торопливо сгреб фонарик, нащупал кнопку и выключил свет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
