Поэтому майор произвел разбивку полка на подразделения по своему усмотрению и сам назначил командиров. Разрешил всему полку сесть, а офицерам приказал составить списки своих подразделений. После этого он намеревался по подразделениям выдвинуть полк на прежние позиции. А пока людей переписывали, прилег отдохнуть после бессонной ночи. Но отдохнуть не удалось. Послышался гул приближающейся автомашины. Подъехал броневичек. Остановился невдалеке. Из броневичка вышел майор, направился к полку. Два майора встретились. Прибывший показал выписку из приказа, что он назначен командиром 306-го полка.
- А вы возвращайтесь на КП, - сказал он майору Т. Майор Т. хотел было объяснить, что он проделал и что намечал дальше. Но тот с неприступным видом заявил:
- Сам разберусь.
Т. пошел к броневичку. Там его поджидали лейтенант и младший командир. Лейтенант предъявил майору ордер на арест:
- Вы арестованы, прошу сдать оружие. Так началась его новая постакадемическая жизнь. Привезли его теперь уже не на КП, а в отдельно расположенный палаточный и земляночный городок - контрразведка, трибунал, прокуратура. Один раз вызвали к следователю. Следователь спросил:
- Почему не выполнил приказ комкора?
В ответ майор рассказал, что делал всю ночь и чего достиг. Протокол не велся. Некоторое время спустя состоялся суд.
- Признаете себя виновным?
- Видите ли, не... совсем...
- Признаете вы себя виновным в преступном невыполнении приказа?
- Нет, не признаю. Я выполнял приказ. Я сделал все, что было возможно, все, что было в человеческих силах. Если бы меня не сменили и не арестовали, я бы выполнил его до конца.
Я вам предлагаю конкретный вопрос и прошу отвечать на него прямо: Выполнили вы приказ или не выполнили?
- На такой вопрос я отвечать не могу. Я выполнял, добросовестно выполнял. Приказ находился в процессе выполнения.
- Так все-таки. Был выполнен приказ о восстановлении положения или не был? Да или нет?
- Нет, еще...
- Достаточно. Все ясно. Уведите! Через полчаса ввели в ту же палатку снова:
- ...К смертной казни через расстрел...
Только это и запомнил. Дальше прострация. Что-то писал. Жаловался. Просил. Все осталось за пределами сознания.
Военный совет фронтовой группы от имени президиума Верховного Совета СССР помиловал майора Т. Помиловал и остальных 16 осужденных трибуналом 1-ой армейской группы на смертную казнь.
Штерн был инициатором ходатайства перед президиумом Верховного Совета СССР о пересмотре дел всех приговоренных к расстрелу. Он их и помиловал, проявив разум и милосердие. Все бывшие смертники прекрасно показали себя в боях и все были награждены, вплоть до присвоения Героя Советского Союза. Таковы результаты милосердия. Жаль только, что не хватило милосердия для самого Штерна. В первые дни войны он был арестован как немец, хотя он без сомнения еврей, и расстрелян. Проявить милосердие было некому.
И еще один узел развязал Штерн. К моменту его вступления в командование фронтовой группой, снабжение войск в Монголии было полностью дезорганизовано.
Штерн приказал фронтовой группе взять на себя доставку всех боевых и снабженческих грузов до армейской базы - Тамцак-Булак. Снабжение наладилось и до конца боев не нарушалось ни разу.
Пробыл я в 1-ой армейской группе со Штерном недолго. Кузнецов требовал назад - в Читу. Я был назначен направлением на 1 ОКДВА и мое присутствие нужно было в штабе. Требовалось следить за обстановкой, т.к. не исключалось, что японцы, чтобы отвлечь внимание от Монголии, могли завязать конфликт еще где-нибудь. Я вернулся в Читу, сосредоточился на своем направлении. Но одновременно я был в курсе всех событий в Монголии. Там было относительно спокойно до самого сентября. Но в начале этого месяца 1-ая армейская группа перешла в наступление. Окружила находящиеся на монгольской территории части 6-ой японской дивизии. В последующих боях эти части были полностью уничтожены. Японцы не сдавались, а прорваться не смогли. Во-первых, потому, что не имели приказа на отход с занимаемых позиций. Во-вторых, слишком велико было численное и техническое превосходство у нас. Но потери мы понесли огромные, прежде всего из-за неквалифицированности командования. Кроме того, сказывался характер Георгия Константиновича, который людей жалеть не умел. Я недолго пробыл у него в армии, но и за это время сумел заслужить его неприязнь своими докладами Штерну. Человек он жестокий и мстительный, поэтому в войну я серьезно опасался попасть под его начало.
Бои на Халхин-Голе были описаны довольно серьезно. Работал над этим большой коллектив офицеров, операторов из штаба фронтовой группы и 1-ой армейской группы. Я в составе авторского коллектива не был. Поэтому могу считать свою оценку этого труда объективной.
Труд исключительно деловой. В нем очень хорошо раскрыты недостатки в подготовке войск и офицерских кадров. Детально описаны и разобраны боевые действия. В них показано использование родов войск, тыла, недостатки командования. В нем нет прямых нападок на Жукова и похвал Штерну, но каждый прочитавший поймет, кто чего стоит. Понял это и Жуков.
Книга писалась сразу же после событий и была представлена в Генштаб. Там она была прочитана и получила горячее одобрение. Жуков в это время командовал Киевским Военным Округом. Пока книга ходила по отзывам и готовилась к печати, Жуков получил назначение начальником Генштаба. Первое, что он сделал, придя на эту должность, потребовал книгу о Халхин-Голе. Прочитал от корки до корки и начертал: "Они там не были и ничего не поняли. В архив". Так книга, вскрывшая на небольшом боевом эпизоде те коренные пороки в боевой подготовке войск и офицеров, которые выявились и во Второй мировой войне, оказалась упрятанной от офицерского состава. Ради сохранения собственного престижа начальники в Советском Союзе готовы на любые подлоги и обман, на нанесение любого ущерба государству и народу. А система благоприятствует этому.
16. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК
Отгремели бои на Халхин-Голе. Переданы трупы убитых японцев. Их, полуразложившихся, вывозят за границу и тут же сваливают в кучу, обливают горючим и сжигают. Пепел раскладывают по урнам. Нам все это хорошо видно.
От солдат страшно пахнет. Я никогда не думал, что трупный запах такой устойчивый. Он с нами и до Читы доехал. Да и там с полгода напоминал о себе, мешая есть мясо.
В Чите нас всех разместили в физиотерапевтическом отделении окружного военного госпиталя на санаторном режиме. Там мы и жили несколько месяцев без забот и тревог. Потом начали вступать в строй квартиры и начали приезжать наши семьи. Вот тут-то мы и узнали, как живет Чита. Очереди за хлебом были такие, что у нас в семье всегда кто-нибудь стоял в очереди. Или жена, или старшие сыновья. А стоять надо на улице. И зима в Чите страшная. Морозы до 50 Цельсия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
