Дело в том, что младшие члены видных ликургских семейств — молодежь, которая воспитывалась в школе Снедекер, — устроили что-то вроде клуба под названием «Сейчас и после». У него не было ни определенной организации, ни своего помещения. Каждый, кто по своему положению в обществе мог состоять в этом клубе, имел право приглашать к себе членов клуба на обед, танцы или чай.
Как это было бы просто, думала Сондра, подыскивая удобный способ ввести Клайда в свет, если бы кто-нибудь пригласил его на такой вечер. Можно, например, подсказать эту мысль Джил Трамбал: пусть она устроит вечеринку для членов клуба и пригласит Клайда. Эта хитрость даст Сондре случай снова увидеть его и определить, насколько он интересен и что собой представляет.
И вот на первый четверг декабря был назначен обед для членов клуба и их друзей с Джил Трамбал в роли хозяйки. На обед были приглашены Сондра и ее брат Стюарт, Трейси и Гертруда Трамбал, Арабелла Старк, Бертина и ее брат, еще несколько человек из Утики и Гловерсвила — и Клайд.
Но чтобы не дать Клайду сделать какой-либо промах и оберечь его от недоброжелательных замечаний, решили, что не только Сондра, но и Бертина, Джил и Гертруда будут внимательны и любезны с ним. Они позаботятся о том, чтобы он всегда имел партнершу для танцев, ни за столом, ни во время танцев не оставался один, — словом, они искусно будут передавать его с рук на руки, пока вечер не кончится. Таким образом, и другие могут заинтересоваться им, и не будет разговоров о том, что Сондра единственная из лучшего общества Ликурга любезна с ним, и все это будет вдвойне неприятно если не Белле и другим членам семьи Грифитс, то уж Гилберту во всяком случае.
И этот план был приведен в исполнение.
Итак, однажды, в начале декабря, недели через две после встречи с Сондрой, Клайд, вернувшись с фабрики, с удивлением увидел на комоде у зеркала кремовый конверт. Адрес был написан крупным и небрежным незнакомым почерком. Клайд взял конверт и с недоумением оглядел его, не понимая, от кого бы это могло быть. На обратной стороне были инициалы «Б. Т.» или «Д. Т.» — он не мог разобрать: буквы были переплетены в замысловатой монограмме. Распечатав конверт, он вынул карточку, на которой было написано:
Клуб «Сейчас и после»
в четверг 4 декабря
дает свой первый зимний обед
с танцами
в доме Дугласа Трамбала,
Уикиги-авеню, 135,
куда вас просят пожаловать.
Просьба ответить мисс Джил Трамбал.
На обороте карточки тем же небрежным почерком, что и адрес на конверте, было написано:
«Дорогой мистер Грифитс, думаю, что вам это доставит удовольствие. Все будет совсем запросто, и я уверена, что вам понравится. Если согласны, напишите Джил Трамбал.
Сондра Финчли».
Совершенно ошеломленный, Клайд стоял и смотрел на приписку. После второй встречи с Сондрой он упорнее, чем когда-либо раньше, мечтал о том, чтобы как-то проникнуть в высшее общество, выбраться из своего теперешнего жалкого окружения. Право же, он слишком хорош для этого будничного мира. И вот перед ним приглашение светского клуба, о котором он, правда, никогда не слыхал, но, очевидно, это что-то исключительное, раз в него входят такие видные лица. И на обороте карточки — собственноручная приписка Сондры! Не чудо ли это!
Он был так изумлен, что с трудом мог справиться со своей радостью: стал ходить взад и вперед, рассматривая себя в зеркале, вымыл руки, лицо и, решив, что галстук на нем недостаточно хорош, переменил его. Мысли его неслись то вперед, к предстоящему визиту (как ему одеться для этого случая?), то назад, к встрече с Сондрой. Как она смотрела на него, как улыбалась! В то же время он невольно спрашивал себя, что подумала бы Роберта, если бы каким-нибудь чудом увидела его в эту минуту, увидела, как он радуется этой записке. Да, конечно, не следуя больше моральным правилам своих родителей, он позволил себе вступить в такие отношения с Робертой, что она, несомненно, страдала бы, если бы открыла причину его теперешнего настроения. Мысль эта сильно смутила его, но нисколько не уменьшила его восхищения Сондрой.
Удивительная девушка!
Такая красавица!
И так богата, и такое видное положение занимает в обществе!
Мышление Клайда всегда было языческим, чуждым всяких условностей; и теперь он всерьез спрашивал себя, почему бы ему не перенести свое внимание с Роберты на Сондру, раз мечты о ней доставляют ему больше удовольствия. Роберта не должна об этом знать. Она не может прочитать его мысли, не может узнать о том, что с ним происходит, если он сам ей не скажет, а он, разумеется, ничего не собирается говорить. Да и что тут плохого, если он, бедняк, стремится попасть в высший свет? Ведь бывали случаи, когда такие же бедняки женились на таких богатых девушках, как Сондра.
Несмотря на то, что произошло между ним и Робертой, — он ясно помнил это, — он никогда не обещал на ней жениться. Он, пожалуй, женился бы только в одном случае… Но такой случай, думал он, полагаясь на познания, приобретенные в Канзас-Сити, вряд ли возможен.
Новая встреча с Сондрой, так внезапно ставшей на его пути, подстегнула его и без того пылкое воображение. Эта безмерно восхищавшая Клайда богиня в своем украшенном позолотой и мишурой храме соблаговолила вспомнить о нем и так открыто и прямо предложила его пригласить. И она сама, несомненно, будет там, — мысль эта волновала его безумно.
Что подумают Гилберт и все Грифитсы, если услышат, что он будет на этом обеде, — а они, конечно, услышат… или встретят его еще где-нибудь, ведь Сондра может пригласить его и в другой раз… Подумать только! Рассердятся они или будут довольны? Станут думать о нем хуже или лучше? В конце концов, он здесь ни при чем. Его пригласили люди того же круга, что и сами Грифитсы, — люди, которых Грифитсы не могут не уважать. И тут не было никаких уловок с его стороны — все это чистая случайность, он никому не навязывался. И, как ни плохо разбирался Клайд в оттенках человеческих отношений, все же втайне он с насмешливым удовольствием думал о том, что теперь Гилберт и все Грифитсы должны будут волей-неволей признать его и даже пригласить к себе. В самом деле, если другие его приглашают, то как могут они, родственники, избегать его? О, радость! И это — наперекор презрению Гилберта. Клайд расхохотался при одной мысли об этом, чувствуя, что, как бы ни негодовал Гилберт, дядя и Майра вряд ли будут недовольны, и, значит, нечего бояться тайного желания Гилберта ему отомстить.
Но что за чудо это приглашение? Что может значить приписка Сондры? Если бы она не интересовалась им хоть немного, она не написала бы ему, — конечно, нет! Мысль эта так взволновала Клайда, что он почти не мог есть за обедом. Он вынул карточку из конверта и поцеловал строки, приписанные Сондрой. И вместо того чтобы отправиться, как обычно, к Роберте, он решил, как и после памятной поездки в автомобиле, немного пройтись, а затем вернуться домой и рано лечь спать. Завтра, как и в тот раз, он выдумает какое-нибудь извинение, — скажет Роберте, что его вызывали к Грифитсам или к кому-нибудь из начальства, чтобы выслушать доклад о работе. Подобные совещания бывали нередко. После того, что произошло, ему вовсе не хотелось в этот вечер видеть Роберту и говорить с ней. Он не мог. Другая мысль — о Сондре, о том, что она интересуется им, — была слишком заманчива.
Глава XXV
Клайд ни слова не говорил Роберте о Сондре, а между тем и вблизи Роберты, на фабрике и даже у нее дома, невольно продолжал мечтать о Сондре и о высшем свете, в котором она вращалась. Роберта порою чувствовала в нем какую-то рассеянность и отчужденность, словно он минутами совершенно забывал о ней, и спрашивала себя, что же так сильно занимает его в последнее время. А он в свою очередь, когда Роберта не смотрела на него, думал… взвешивал… да, взвешивал (ведь Сондра сама напомнила ему о себе)… вдруг такая девушка заинтересуется им! Как тогда с Робертой? Как? Ведь они теперь стали так близки… (Проклятие! Черт!) И ведь Роберта нравится ему, да, очень, — впрочем, теперь, купаясь в лучах нового светила, он едва мог смотреть на Роберту, так сильны были невидимые лучи той, другой. Неужели он такой испорченный? Не грешно ли быть таким? Его мать сказала бы, что грешно! И отец тоже, и, может быть, все, кто правильно рассуждает о жизни. И Сондра Финчли, может быть, и Грифитсы — все.
И все же… все же!..
Падал легкий, первый в этом году снежок, когда Клайд, в новом цилиндре и белом шелковом кашне (и то и другое ему посоветовал приобрести дружески расположенный к нему владелец небольшого галантерейного магазина Орин Шорт, с которым Клайд недавно познакомился), с новым шелковым зонтиком для защиты от снега, направлялся к своеобразному, хотя и не особенно внушительному особняку Трамбалов на Уикиги-авеню. Это было странное невысокое здание, без определенного стиля, и свет, пробивавшийся сквозь шторы, делал его похожим на рождественскую открытку. Перед домом даже сейчас — Клайд пришел точно к назначенному часу — уже стояло с полдюжины красивых автомобилей различных марок и цветов. Вид этих машин, осыпанных хлопьями снега, заставил Клайда остро почувствовать, как много ему недостает… вряд ли у него в скором времени будет достаточно денег для того, чтобы обзавестись столь необходимой вещью, как автомобиль.
