Он знал, что органеллы мало чем помогут не-магу, если только не управлять их деятельностью. Сами они не умели ни координировать свои перемещения внутри тела, ни планировать свои действия, выстраивая цели в порядке приоритета. Но Гален не мог управлять огранеллами, находящимися внутри тела Мордена. У него не было кристалла для того, чтобы связываться с ними, а биотек подтвердил, что без него связь невозможна. Он был наделен своими создателями способностью исцелять собственные раны, но не лечить других.
Но Гален отказывался сдаваться. Он не станет безучастно наблюдать, ничего не предпринимая, за смертью еще одного человека. Он заставил себя подняться, схватил Мордена за плечи и потряс его.
– Морден, – произнес он онемевшими губами. Его голос был хриплым, во рту пересохло. – Проснись.
В тишине раздавались лишь звуки тяжелого хлюпающего дыхания.
Гален снова положил руки на грудь Мордену и послал в его тело еще больше органелл. И еще раз, волну за волной. Перед его глазами плясали красные пятна, и Гален наклонился вперед, уперся лбом в руки, чтобы удержаться на месте. Биотек беспокойно забурлил. Органеллы должны были помочь ему самому продержаться, залечить его раны. Но биотек знал, почему Гален хочет спасти Мордена, и тоже хотел этого. Неохотно он позволил потоку органелл продолжать перетекать в тело Мордена.
Гален повторил этот процесс столько раз, сколько смог, а потом снова провалился во тьму.
Он очнулся спустя еще какое-то время, услышал шум тяжелого дыхания – своего собственного и Мордена. Сколько он пробыл без сознания, Гален понятия не имел. Он лежал сейчас на спине и был не в силах двигаться. Просканировал окрестности. Он смог получить лишь ограниченную информацию о том, что происходило в пространстве за пределами его толстого кокона. Но ее оказалось достаточно. Там не выжил никто. Все пространство шахты, и выше и ниже Галена, заполняла сожженная органическая масса. Он лежал в центре громадной могилы. Око было мертво. Оно пожертвовало собой, чтобы покончить с творящимся здесь порабощением биотека. Но, подумав, Гален понял, что оно не окончательно погибло. Оно смогло сохранить частицу себя, ту частицу, которая была еще способна на какие-то свершения – его.
Эта мысль резонировала в его голове, перекликалась с желанием вернуться в тайное убежище, помочь магам освободить их биотек, соединиться с ним.
Гален не знал, хватит ли у него сейчас сил на то, чтобы покинуть За'ха'дум, но он должен попытаться. Он убрал несколько слоев кожи Теней для того, чтобы его сенсоры могли собрать больше информации об окружающем мире. Уровень радиации в шахте был очень высок, и чем ближе к поверхности, тем он увеличивался. Гален протянул руки, схватил Мордена. Под его ногами возникла платформа, и они понеслись в глубину, пробивая себе дорогу сквозь толщу обгоревших останков. После нескольких минут полета сенсоры Галена обнаружили несколько боковых ответвлений, расходящихся в стороны от этой шахты. Гален завернул в одну из таких шахт, сейчас ему приходилось пробираться сквозь мертвые, но целые тела, наваленные здесь. В конце концов, он выбрался из ямы, похожей на ту, в которую прыгнул, но эта яма была намного меньше. Платформа вытолкнула кокон, в котором он находился вместе с Морденом, на пол тоннеля. Несколько минут Гален отдыхал, лежа на полу, тяжело дыша в унисон с Морденом.
Сейчас они находились очень глубоко внутри планеты, намного ниже уровня огромной пещеры. Гален заметил, что думает о Джоне Шеридане: удалось ли Джону оказаться так же глубоко, и были ли у него хотя бы мизерные шансы на то, чтобы остаться в живых?
Похоже, этот тоннель взрыв почти не повредил, и уровень радиации здесь тоже был ниже. Гален постепенно, слой за слоем, избавился еще от нескольких слоев брони Теней, проверяя каждый раз, остаются ли они с Морденом защищенными. Трех слоев показалось ему достаточно.
Морден оставался без сознания во тьме кокона. Насколько Гален мог судить, его состояние не улучшилось. Он был при смерти.
Пока Гален спал, внутри его тела должны были сформироваться новые органеллы. Он снова опустил руки Мордену на грудь, послал туда поток органелл.
Биотек ответил волной беспокойства. Он хотел, чтобы они оба выжили.
Гален заметил, что думать было затруднительно, мысли путались. Он оттолкнулся от пола, сел. Его шатало. Казалось, что каждый вдох требовал гигантских усилий. Он должен отправиться в тайное убежище. Стоило Галену подумать о том, не создать ли ему летающую платформу, как она мгновенно возникла у него под ногами. Следом появился огненный шар для освещения тоннеля. Потом он начал поиски дороги к поверхности.
Стены здешних тоннелей сверху донизу были покрыты рунами. Пока Гален двигался от одного тоннеля к другому, он начал размышлять о том, почему Тени использовали такой примитивный способ для записи своих мыслей, биотек тоже сгорал от любопытства. Он хотел понять. Гален начал записывать попадавшиеся фразы и переводить их. Он понял, что весь огромный подземный комплекс – памятник их убеждениям, их философии. Тени хотели, чтобы о них помнили, чтобы их путем следовали, чтобы потомки их оправдали. Они записали свои ответы на вопросы, которые ставила перед ними жизнь.
Должно быть, Тени давным-давно начали задаваться этими вопросами. Но однажды они прекратили задавать вопросы и начали вместо этого навязывать ответы. То же самое случилось и с ворлонцами.
«Большинство разумных существ предпочитает жить в обстановке определенности, а не неопределенности», давным-давно сказал ему Элрик.
Гален тоже, в каком-то смысле, всю дорогу внушал себе ответы на встававшие перед ним вопросы. Невзирая на свои постоянные попытки творить благо, он решил, что является личностью, несущей разрушение, что он стал магом для того, чтобы убивать, и что ему больше не надо прислушиваться к себе, искать других ответов.
Гален заметил, что сидит на полу тоннеля. Платформы под ним не было, кожа Теней, растянутая для того, чтобы в кокон поместился Морден, валялась, словно сброшенная, на полу рядом с ним. Галену показалось, будто он сидел здесь всегда, и будет сидеть еще целую вечность. У него не было сил на то, чтобы двигаться, и он не мог придумать ни одной причины, чтобы заставить себя сдвинуться с места. На стене, перед ним, была вырезана простая фраза, которая снова и снова прокручивалась у него в голове: «Только там, где встречаются знание и невежество, свет и тьма, может быть открыто новое понимание – в тени».
Над ним кто-то стоял. Гален поднял глаза.
– Что вы там читаете? – спросил незнакомец, по внешности – гуманоид, но такой расы Гален прежде никогда не встречал. У него было вытянутое, бледное лицо, узкий, плоский нос и золотистые глаза. На голове незнакомец носил золотой обруч, редкая седая бородка спускалась до середины груди. Одежда его была сделана из странной, металлизированной ткани, и походила на доспехи. Он говорил на английском, голос его был спокойным и негромким.
Гален сначала подумал, что у него начались галлюцинации, но все-таки решил ответить на вопрос. Он заставил свои онемевшие губы двигаться, а легкие – выталкивать из себя воздух.
– Они когда-то знали дорогу, – хрипло произнес он. – Но потом сбились с пути.
Инопланетянин наклонил голову.
– Трудно прожить всю жизнь, и обнаружить, что ответы, которые ты даешь, не снимают вопросов, а лишь изменяют их.
– Кто вы? – спросил Гален.
Инопланетянин улыбнулся, и Гален, взглянув на добродушное, морщинистое лицо незнакомца, почему-то решил, что ему можно доверять, вне зависимости от того, был ли он реальным живым существом, или плодом галлюцинаций.
– Чтобы ответить на этот вопрос должно пройти во много раз больше времени, чем продлится твоя жизнь, и все равно, окончательного ответа дано не будет. Но я давно живу здесь и наблюдаю за тем, как Вселенная пытается постичь себя, ищет ответы через конфликт Теней и ворлонцев.
Гален просто сгорал от любопытства, как и биотек:
– Откуда вы знаете, что ищет Вселенная?
– Она рассказала мне об этом, разумеется. Но я думаю, что сейчас Вселенная узнала из этого конфликта все, что было возможно. Настало время новой эры.
– Определенность никогда не ведет к пониманию, – сказал Гален. – Лишь неопределенность.
– Ты очень мудр для своего юного возраста.
Гален покачал головой. Он внезапно ощутил неодолимое желание лечь и заснуть. Но он чувствовал, что время для этого еще не пришло. Пока не пришло. У него еще оставались вопросы:
– Вы знаете Джона Шеридана? Вы знаете, что с ним случилось?
– Он – хороший человек. Он под моей опекой. Я сделал для него все, что мог. Он может выжить, может умереть. Решать ему.
– Возможно, я сумею помочь, – сказал Гален.
– Не сумеешь. Ты сам почти при смерти, хотя и не осознаешь этого. Вот почему я пришел. Ты должен прекратить растрачивать свои силы. Этот человек, – он вытянул руку по направлению к Мордену, – получил немного пользы от того, что ты отдал ему. Однако твои ресурсы помогут тебе остаться в живых. Если же ты продолжишь помогать ему, то вы оба умрете.
