Подойдя к чаше, уставился на её содержимое. Несколько секунд простоял неподвижно, собирая в кучу разлетающиеся из почти взорвавшегося мозга мысли.
Да уж... Я всякое ожидал, предвидел самые разные варианты. В том числе надеялся разжиться кое-чем полезным, особенным, связанным именно с такими местами. Но получить столь щедрый подарок на первых шагах — это потрясающе, я о таком даже не мечтал.
Это нечто. Это вдохновляет на большее. Это может стать началом нового пути, и двигаться по нему я буду строго вверх, без падений.
Чуть успокоившись, улыбнулся и предельно довольным голосом констатировал:
— Одной проблемой меньше. Или двумя.
Помедлил, подумав, что нахожусь даже не на середине непростого пути. Это лишь один из нескольких ключевых этапов плана.
И уже не так уверено добавил:
— Полдела сделано.
Эпилог
Эпилог
Погода на севере капризна, как богатая девица при десятке горячо влюблённых ухажёров. Весна в этом году стартовала столь решительно, что снег ещё не везде сойти успел, а заросли розовоплодки на левом берегу уже зацвели вовсю. И дальше позиции не сдавала, становилось теплее и теплее с каждым днём, без ночных заморозков и ледяных дождей. Последнюю неделю можно назвать летней, ещё до полудня жарковато становилось.
Но сегодня с утра север решил, что с него хватит. Задул пронизывающим ветром, сметая увядающие соцветия с кустов и деревьев, принёс ненавидимый всеми ледяной дождь и холод, пронизывающий до костей.
Именно по этой причине ставни в обиталище управляющего сегодня плотно прикрыты. Все двери, естественно, тоже. Сквозняки и сырость здесь ни к чему. Учитывая, что центральное здание возводилось под руководством Эша, недоделку отыскать сложно. Так что сейчас сюда и мышка не проскочит, ни единой щелочки для неё не оставили.
Тем не менее, случилось кое-что похуже, чем проникновение мелкого грызуна. Причудливо изогнутый нож, прижатый к шее управляющего, сжимает рука, облачённая в тонкую черную перчатку, оставляющую пальцы открытыми.
Рука вполне человеческая, так что, мыши или крысы здесь не при делах.
«Как он сюда попал?! Почему я его не видел и не слышал?! Кто это?! Что мне теперь делать?!» Эти и прочие вопросы проносились в голове Эша, не находя ни намёка на ответ. Слишком уж неожиданно всё случилось.
И слишком невероятно.
— Ты знаешь, где он сейчас? — равнодушно-холодным голосом, переполненным нечеловеческим спокойствием, произнёс тот, чья рука держала нож.
Удивительно, но мысли Эша в тот же миг пришли в порядок. Будто голос неизвестного давил, подстраивал под себя, заряжал спокойствием всех вокруг.
Управляющий понял, о чём его спрашивают, несмотря на то, что имя не озвучивалось.
Да тут трудно не догадаться.
— Нет, — осторожно ответил Эш, стараясь почти не шевелить губами и языком.
Нож выглядел так, будто он острее самой острой бритвы. Такой клинок рассечёт кожу и мясо при самом лёгком прикосновении. Учитывая то, что кривое лезвие прижато вплотную, обхватывая шею, даже дышать страшновато.
Отвечать «нет» владельцу такого оружия — ещё страшнее. Но управляющий жил не в тепличных условиях, ему доводилось попадать в самые неприятные ситуации, обогатившие его необычным опытом.
И опыт этот подсказывал, что сейчас нельзя врать, изворачиваться или как-то оправдывать односложный ответ. Отвечать следует честно, быстро и лаконично.
— Ты знаешь, как его найти? — спросил тот же голос.
— Сейчас нет, — также осторожно ответил управляющий.
Нож чуточку отстранился от горла. На половинку самого тончайшего волоска. Но испытываемое Эшем напряжение было столь велико, что даже столь неуловимое движение не осталось незамеченным.
— Что значит, сейчас нет? А когда да?
— Возможно, через год он будет на юге, — ответил Эш, каждое последующее слово произнося всё тише и тише.
Слишком их много получилось. Опасная болтливость.
— Где именно на юге?
— Там, где вывешиваются торговые листки. Или где их можно достать. Он сказал, что через них я смогу передавать ему послания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Необязательно самому там находиться. Их могут привезти ему куда угодно, — справедливо заметил неизвестный.
— Могут, — согласился Эш. — Но больше я ничего не знаю. Он сказал, что когда вы придёте, я не смогу ничего скрывать. Поэтому ничего мне не сообщил.
— Разумно. Необычный мальчик. Согласен?
— Здесь, на Севере, хватает странных людей, — осторожно ответил управляющий, решившись не ограничиваться односложным «да».
Раз уж собеседник сам начинает плодить слова, это прямое приглашение поступать аналогично.
— Он сказал тебе, в чём его сила?
— Нет. Он никогда никому ничего не рассказывал. Мы могли только догадываться.
— Догадки? Значит, у тебя были какие-то мысли? Так в чём его сила, по-твоему?
Помедлив, Эш неуверенно ответил:
— Амулеты.У него есть амулеты. И он получает больше трофеев, чем обычные люди. Это я могу сказать точно.
— Что за амулеты?
— Не знаю. Он не рассказывал, а я такое не спрашивал. Мы с самого начала договорились, что чем меньше мы о нём знаем, тем лучше.
— Я тебя понял. Действительно разумно. Очень странный мальчик...
Нож исчез. Только что сталь отблёскивала у шеи, отражая желтоватый свечной свет, и вдруг её не стало.
На миг показалось, что человек, всё это время скрывавшийся за спиной, тоже исчез.
Но нет, послышался тот же голос:
— Если ты узнаешь, где он, что он делает, что собирается делать, или куда хочет отправиться, ты сразу же пошлёшь человека в Дьен. На перекрёстке Мокрой улицы и Кривого переулка есть пекарня. Хозяина зовут Добж Цавик. Твой человек должен оставить письмо ему. И сказать одно слово: «Кремень». Если ты не пошлёшь человека, или пошлёшь не сразу, я буду вынужден вернуться. Нет, это не то, о чём ты сейчас подумал. Всё будет хуже... намного хуже.
Эша никто не назовёт трусом. Да, он, как и все люди, способен испытывать страх. Но как бы тяжело ему не было, всегда оставался выше своих слабостей, никогда не скатывался в панику, и не позволял трусливым эмоциям собою управлять.
Но этот голос за спиной — это совершенно иное. Управляющий стоял, не шевелясь и едва дыша, пока одеревеневшие ноги не начали подгибаться сами по себе. И даже тогда он отважился обернуться не сразу, сражался некоторое время с непослушными конечностями.
За спиной никого не оказалось. Также никто не нашёлся под кроватью, под столом, в шкафах и в кладовой. Дотошный обыск помещения показал, что здесь и младенцу не спрятаться. Окна заперты под крепкими ставнями, дверь тоже. Ни малейших следов проникновения постороннего.
Если не считать едва заметной ранки на шее, оставленной легчайшим прикосновением кривого клинка в самом начале короткого разговора.
Ещё раз проверив запоры на ставнях, Эш, сам не понимая зачем, распахнул их во всю ширь, перегнулся через подоконник, с наслаждением подставляя лицо под холодный ветер, осыпающий кожу каплями ледяной влаги.
Постоял так с минуту, медленно покачал головой и пробормотал:
— Не знаю, где ты, и что ты там делаешь. И не хочу это знать, — чуть помедлив, неслышно, вхолостую шевеля губами, добавил: — Беги, Гед. Не останавливайся.
