На восьмой этаж полетели гранаты с нервно-паралитическим газом. Вслед за ними отправились гранаты осколочно-фугасные. И только после этого в зеленый газовый полумрак спрыгнул самый дюжий коммандос с двумя ультразвуковыми станнерами, которые должны были оглушить все, что выжило после огневой подготовки.
Но протрещала очередь, и незваный гость упал с прошитыми легкими, в которые сразу же с превеликой радостью ворвался нервно-паралитический газ.
Кто-то шарахнул в пролом из гранатомета. Где-то под крышей ухнуло, но результаты были, мягко говоря, неочевидны.
Некоторое время еще помялись на крыше. Все были взвинчены до той самой крайней степени, когда каждый миг промедления кажется вечностью. В такие минуты лучше идти под пули, чем ждать Рождества на крыше чужого дома в чужом краю.
Не спрашивая разрешения Мак-Интайра и не дожидаясь его приказа, на восьмой этаж спрыгнули сразу трое.
Газ постепенно рассеивался. Сквозь пролом в крыше можно было видеть, как после полутора минут ожесточенной перестрелки их изрешеченные тела одно за другим затихли.
На земле взорвался поймавший брюхом бетонную дорожку «Навахо».
«Sinn fein. Sinn fein amhain!»,[15] – полыхнул перед мысленным взором Мак-Интайра девиз Ирландской республиканской армии.
Вся его жизнь прошла под этим девизом, и он не собирался отступаться от него из-за какого-то живучего ублюдка, который залег на восьмом этаже в противогазе с крупнокалиберным пулеметом, обложившись предварительно десятью ящиками боеприпасов.
Только он сам, он сам, Мак-Интайр, может сделать то, что не по силам цвету королевского Девонширского полка во главе с потомственным бароном сэром Стэнли Мэрдоком.
Неистовый ирландец спрыгнул вниз.
В конце коридора стоял человек. Противогаза на нем не было.
7
Августин опустил оружие. Он имеет право знать, в кого стреляет. Он имеет право на любопытство.
В конце концов, все те, кто ввалились через пролом на охраняемую киборгом Кабаллос территорию, должно быть, уже мертвы. Августин позволил себе минуту передышки.
Вдруг грудь Августина взорвалась жгучей болью.
Как и в мировой ВР, в локальной виртуальной сети компании ВИН было уделено должное внимание физической боли. Причем, в отличие от ВР, боль эта не подвергалась каскадной трансформации с целью понижения ее уровня. Она была просто болью, если, конечно, этого хотел господин Щюро. В случае с Августином Щюро хотел этого особенно сильно.
Собственно, в этом и заключалась примитивная пытка Щюро: раз уж сегодня, в понедельник, пробил его звездный час, значит, Августин Депп без лишней болтовни будет убит – бессмысленно думать над тем, как его можно было бы использовать! Но прежде пусть переживет свою смерть в теле киборга.
До сего момента в Августина не попало ни одной пули. И вот те на!..
Навстречу ему шел человек в противогазе. Противогаз, однако, не мог скрыть того факта, что седые волосы человека длинны и густы.
В его руках было мощное ружье.
На человеке была форма. Не русская.
Августин вглядывался в полумрак коридора.
Августин не стрелял.
В конце концов, он имеет право на любопытство.
Голоса Неба с гаденькими заковыристыми интонациями господина Щюро все не было.
«Может быть, он занят другими делами? Может быть, решил, что я стал послушным мальчиком и за мной не нужен неусыпный контроль? Я, в конце концов, уже завалил несколько незнакомых людей…»
Августин стоял и смотрел на приближающегося седовласого человека. Он не стрелял.
Человек остановился и, досадливо тряхнув головой, снял противогаз.
Августин подавился криком.
В седовласом человеке он узнал Вальдиса.
Сильно постаревшего Вальдиса.
Соперника.
Своего мертвого, как ему казалось, соперника. Человека, которого он уже однажды убил на дуэли в тот осенний день 2041 года.
Но Вальдис не узнал в киборге Кабаллосе того восемнадцатилетнего щенка, который, нарушив все джентльменские и божеские конвенции, выстрелил в него раньше времени. Того мальчишку, что, обезумев от страха и любви к Рут, пустил две пули ему в спину. Это было так же невозможно, как опознать в виртуальном аватаре его подлинного владельца.
Киборг Кабаллос застыл в оцепенении.
Августин закрыл глаза. Августин думал и вспоминал. Августину было совестно, а вместе с ним было совестно и Кабаллосу.
Странное поведение человека в форме русской морской пехоты не укрылось от идущего в сомнамбулической решимости Мак-Интайра. Но ему было плевать. Ему было недосуг доискиваться до причин. Он всегда жил под девизом «Пока дышу – стреляю».
И он стрелял. Второй поток картечи киборг получил в живот.
Ирландец приближался.
Он перебрасывал ружье вверх-вниз одной рукой, посылая в казенник очередной патрон, и стрелял.
Августину было очень больно. Но он не мог ответить Вальдису тем же. Ему было бы достаточно даже не целясь нажать на курок, чтобы его автоматический пистолет Леонова изрешетил Вальдиса.
Но Августин не мог убить Вальдиса во второй раз…
Не смог даже тогда, когда вспомнил о своем отце.
Возможно, сейчас «Мистраль» сносит ему череп. Возможно, именно в эти секунды вершится его судьба. Вершится Августином.
Вальдис был совсем близко. Его ружье по-прежнему изрыгало потоки картечи.
Августин, объятый ступором, медленно опустил глаза вниз и посмотрел на свое, то есть киборга, тело.
На нем не оставалось ни единого живого места. Лохмотьями свисало синтетическое мясо, у ног растеклась огромная маслянистая лужа. Силикатные кости торчали наружу. Было очень, фантасмагорически, нестерпимо больно. Но Августин по-прежнему оставался в сознании.
В искореженное тело Кабаллоса впились еще четыре заряда.
Глаза Вальдиса были широко открыты. В них горела решимость умереть с оружием в руках. Он остановился только тогда, когда кончились патроны.
Он стоял в трех шагах перед Кабаллосом. Он не понимал, отчего стреляет в парня уже девяносто секунд, а тот стоит и смотрит на него в полном отупении. Почему, в конце концов, он сам до сих пор жив?
И это непонимание как нельзя лучше читалось в ледяном взгляде Вальдиса.
Августин не двигался. Ему было все равно. Пускай Вальдис убьет его. Так будет справедливо. Так будет правильно. Иного понимания правильного и справедливого он себе не мыслил.
– Ты что, киборг? – прохрипел Вальдис, опуская никчемный «Ремингтон».
Вальдис мог бы и не спрашивать, ведь и так было ясно. Жидкость под ногами – не кровь, силикатные рогульки – не кости.
Киборг Кабаллос не ответил. Августин был морально уничтожен в ту самую секунду, когда узнал в окровавленном человеке Вальдиса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
