Вместе с профом меня ждал Стю.
– Ну? – спросил проф.
Я глянул по сторонам, уши потеребил. Мы сгрудились головами к голове профа, два одеяла поверх накинули. Каталка была чистая, и моя коляска тоже. Я их каждое утро проверял. Но что касаемо самой комнаты, похоже, было безопасней шептаться под одеялами.
Начал. Проф перебил.
– Про его маму и привычки потом. Давай факты.
– Мне предложена должность вертухая.
– Убежден, что ты принял.
– На девяносто процентов. Обязался изучить это дерьмо и завтра дать ответ. Стю, как быстро мы можем исполнить план РВ КГТИ?
– Уже исполняем. Ждали только, пока ты вернешься. Если дадут.
Следующие пятьдесят минут дались тяжко. Стю обеспечил тощего индюшку в дхоти. Через полчаса индюшка стал копия профа, а профа переложили на ковер. Со мной легче пошло. Как смеркаться начало, наших дублей выкатили в гостиную номера, где обед был подан. Ну, и несколько людей вошло и вышло, среди них дряхлая старуха-индюшка в сари, Стю Ла Жуа ее вел под обе руки, а за ними толстячок-бабу.
Самое трудное было доставить профа на крышу по лестнице. Он и так-то не из ходоков был, не ту жизнь вел, но вдобавок больше месяца подряд на спине отвалялся.
Но Стю ему ворухнуться не дал, вознес на руках. Я зубы сцепил и все тринадцать жутких ступенек сам одолел. Когда на крышу выполз, думал, сердце в клочья разорвет. Только бы выдержать, мысля была, только бы не отрубиться. Тихий дельталланчик скользнул из мрака точно в срок, и через десять минут мы были на борту чартерного стратолета, которым весь последний месяц летали, и еще через две минуты усвистали в Австралию. Не в курсе, почем стоило заказать эту пляску и держать наготове на случай нужды, но сработало железно.
Растянулся я рядом с профом, перевел дух и спросил:
– Как себя чувствуете, проф?
– Окей. Устал немножко. И все мои надежды рухнули.
– Уж это-то йес. Именно «рухнули».
– Да я про то, что так и не довелось повидать Тадж Махал. Пока молодой был, всё никак не приходилось. А тут два раза был под самым боком, один раз несколько дней, другой – чуть ли не сутки, да так и не полюбовался, и уже не придется.
– Да ну, могильный памятник.
– А Прекрасная Елена – просто баба. Спи, хлопче.
Приземлились в китайской половине Австралии, местечко Дарвин называется, и нас сходу закатили в корабль, уже заправленный и на пусковом стенде. Проф был уже отрубившись, и я от взлетной химии почти забалдел, вдруг вижу, Стю входит, улыбится, привязывается рядом. Я глянул на него.
– Ты с нами? А кто за лавочкой приглядит?
– А те, кто по-настоящему-то всю работу делал. Дело налажено, и во мне больше нужды нет. Хватит мне околачиваться бог знает где от дома. От Луны, имею в виду, если у тебя есть сомнения. А это, считай, последний поезд из Шанхая.
– Причем тут Шанхай?
– Это я так… Забудь, Манни. Мне кранты, я пустой. Направо-налево жуткие гроши должен. А заплатить смогу, когда кое-какие акции вверх пойдут, насчет чего Адам Селена убеждал, то есть вскоре после исторического поворота. Но я уже в розыске или буду в розыске по обвинениям в нарушении общественного спокойствия и покушениях на честь и достоинство. Считай, что я им сэкономил на своем этапировании. Как считаешь, выйдет из меня помбур в моем возрасте?
А у меня уже туман перед глазами, химия свое берет.
– Стю, на Ллуне ты не в возрасте… Начнешь, и всё… А в случчего… у нас завсегда места за столом… И Мими тебя ллюбитт…
– Спасибо, кореш, я попробую. Табло зажглось. Вдохнули поглубже! Оп!
И тут меня как стебанет под зад десятью "g"!
Taken: , 1
20
Наше летсредство по конструкции было паром, их используют для смены экипажей на спутниках, для снабжения кораблей ФН на патрульной орбите и как пассажирские доставить-снять публику со спутников-варьете и спутников-казино. Но вместо сорока душ на нем было трое нас и никакого груза кроме наших гермоскафов и бронзовой пушки (йес, эта дурацкая игрушка оказалась-таки на борту; наши гермоскафы и профова бабахалка поспели в Австралию неделей раньше нас), так что на славном «Жаворонке» было голо. Всей команды был шкипер и кибер-пилот.
Зато «Жаворонок» по ноздри был заправлен горючкой.
Мы проделали (так мне потом сказали) нормальный подход к спутнику «Элизиум» и вдруг как сигаем с орбитальной скорости на скорость убегания! Причем броском пожестче, чем старт.
Это засек крейсер ФН «Скайтрек». Нам скомандовали отставить и дать объяснения. Я об этом дознался из вторых рук, от Стю, пока приходил в себя и наслаждался шиком-блеском невесомости на одном стропе ради зачалиться. Проф был в отключке.
– Хотят знать, кто мы и что себе думаем делать, – сказал мне Стю. – Отвечаем, что мы китайский регистровый каботажник «Распускающийся лотос», нас подрядили на миссию милосердия, то есть вывезти ученых, которые на Луне застряли. И даем кодовый набор «Распускающегося лотоса».
– А как насчет автоответчика?
– Манни, ежели я получаю, за что заплатил, наш автоответчик еще десять минут назад подал нас как «Жаворонка»… а сейчас подает как «Лотос». Скоро узнаем. Только один крейсер занимает позу, с которой можно долбануть по нам, и ежели что не в струю, то, – он поглядел на часы, – через двадцать семь минут мы об этом узнаем, как считает джентльмен на проводах, который помахивает ведром с нами, а иначе их шансы достать нас практически в нулях. Так что ежели это тебя тревожит, ежели помолиться охота или тянет на что-нибудь, что в такие минуты принято, то имей в виду: сейчас самое время.
– Думаю, нам разбудить бы профа.
– Хай его спит. Лучше не придумаешь, чем моментом сигануть из мирного сна в светлое облачко плазмы. Или ты в курсе насчет его религиозной потребности соответствовать ситуации? Строго говоря, он мне в упор не казался во что-нибудь такое верующим.
– Он неверующий. Но ежели тебе приперло в этом духе, ты меня не стесняйся.
– Спасибо, обо всём, насчет чего показалось надо, я озаботился до отлета. А как насчет тебя, Манни? Преподобный отец из меня не очень, но ежели смогу помочь, то постараюсь. Есть грехи на душе, кореш? Ежели есть в чем исповедаться, я мал-мал петрю насчет грехов.
Я вперед сказал, мол, в таком не нуждаюсь. А после припомнил кое-что за душой и выложил более-менее правдивую версию. Это и ему напомнило насчет своего, которое опять же и мне память прочистило… И так мы друг перед дружкой очищались от грехов, а тем временем срок настал и прошел. Стю Ла Жуа – подходящий мужик с ним последние минуты провести, даже если потом обернется, что они не последние.
* * *
Двое суток нам было абсолютно не хрен делать кроме как выполнять процедуры насчет не занести на Луну всякую заразу. Но я не возражал ни против зубами стучать от озноба, ни против помаяться от горячки. Невесомость – сама по себе отдых, а еще и по дороге домой – так я себя не помнил, настолько был радостный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
