— Тогда почему он просто не убил Биссела? — спросила Пибоди.
— Потому что ему нужен запасной выход. Ему нужен козел отпущения. Для этого он и использовал Биссела. Биссел, как всегда, исполнял роль мальчика на побегушках. Ему было поручено предложить диск с вирусом тому, кто больше заплатит, но вирус ничего не стоил, и сделка сорвалась. Вот Биссел и попал под раздачу. А теперь он мертвец. Он доведен до отчаяния. Он бежит, прячется, ему во что бы то ни стало надо остаться мертвым. Наш приятель из ОБР тоже хочет, чтобы он оставался мертвым, и у него готово дежурное объяснение насчет глобальной безопасности, если не удастся направить следствие по ложному пути.
— Должно быть, он собирался вернуть Бисселу честное имя, превратив его в настоящего мертвеца, — заметил Рорк. — Тихо, без шума, в подходящий момент.
— Раньше надо было думать, тогда он не попал бы в больницу. Мне кажется, от него ускользнул один решающий момент: когда такой, как Биссел, начинает убивать, остановиться он уже не может. И с каждым разом ему становится все легче. — Ева вытащила рацию. — Ввести полную изоляцию Спарроуза. Никто, включая медиков, не должен с ним говорить до моего прибытия. А вы начинайте добычу данных, — бросила она Рорку и Финн.
— Не забудь танкер кофе, — напомнил Финн и вышел.
— Мне нужно переговорить с вами, лейтенант. — Рорк бросил взгляд на Пибоди. — С глазу на глаз.
— Я подожду снаружи. — Пибоди выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь.
— У меня нет времени на личные разговоры… — начала Ева.
— Спарроуз имеет доступ к твоему досье, к тому, что произошло в Далласе. Если ты права в своих предположениях, он может запросто использовать досье против тебя. Обнародовать его, даже подправить, исказить факты.
— Я не могу сейчас тревожиться еще и об этом!
— И не надо. Я предлагаю тебе другое. Я могу уничтожить это досье. Если ты хочешь… чтобы досье исчезло, я сделаю так, что оно исчезнет. Ты имеешь право на охрану частной жизни, Ева. Ты имеешь право быть уверенной, что случившееся с тобой не будет использовано для спекуляций, сплетен… жалости, которую ты ненавидишь больше всего на свете.
— Ждешь от меня разрешения, чтобы влезть в государственную электронную систему и стереть один из файлов?
— Нет, я хочу услышать, что в принципе ты предпочла бы, чтобы этих файлов вовсе не существовало на свете. Чисто гипотетически.
— Ну да, это сняло бы меня с крючка — в смысле юридической ответственности. Я не считалась бы сообщницей, если бы просто загадала желание, и вдруг — бам! — оно сбылось. Какой сегодня странный день! — Слезы душили ее, она отвернулась. — Ты и я… Мы никогда не были так далеки друг от друга, с тех пор как познакомились. Я не могу дотянуться до тебя и не могу тебе позволить дотянуться до меня.
— Ты меня просто не видишь, Ева. Ты смотришь на меня, но не видишь целого, только часть. Возможно, я сам захотел, чтобы так и было.
Ева вспомнила о Риве, о ее иллюзиях, о том, как брак Ривы показался ей пародией ее собственного брака. Это было совсем не похоже на то, с чем ей и Рорку приходилось иметь дело. Рорк никогда ее не обманывал, никогда не притворялся тем, чем не был на самом деле. И она видела его целиком, причем с самого начала.
— Ты ошибаешься. Ты говоришь глупости. — В ее словах прозвучала скорее усталость, а не злость, и от этого ему стало еще больнее. — Я не могу говорить об этом с тобой, потому что не знаю, как к тебе пробиться. Мы просто ходим кругами. Но я не могу поговорить и с кем-то другим. Если я расскажу кому-то, что разрывает нас на части, это сделает их сообщниками. Почему ты думаешь, что я тебя не вижу? — Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. — Я смотрю на тебя, и я тебя вижу. Я знаю, что ты способен на убийство, и знаю, что ты умеешь находить для себя оправдания, когда чувствуешь себя правым.
Я все это знаю, и все-таки я до сих пор здесь. Не знаю, что мне со всем этим делать, но я все еще здесь.
— Не будь я способен на убийство, я не был бы тем, кто я есть. Нас обоих здесь не было бы, и не было бы у нас этого спора.
— Может, и так, но у меня нет сил спорить. Мне надо идти. Мне надо торопиться. — Ева стремительно подошла к двери и рывком открыла ее. На пороге она остановилась и закрыла глаза. — Сотри файл. К черту «гипотетически»! Я беру на себя ответственность за свои слова и действия. Сделай так, чтобы этого досье не было.
— Считай, что это уже сделано.
Когда она ушла, Рорк присел за ее рабочий стол. Он всей душой, всем своим существом хотел, чтобы все остальное можно было заставить испариться с такой же легкостью, как и ее досье.
Рива перехватила ее в холле.
— У меня нет времени, — коротко бросила Ева на ходу.
— Это займет не больше минуты. Я хочу извиниться. Я вас просила рассказать мне все без прикрас, а когда вы так и поступили, я не смогла с этим справиться. Простите меня. Я страшно зла на себя за свое поведение.
— Забудьте. Теперь вы справитесь?
— Да, теперь я справлюсь. Чем я могу быть вам полезной?
— Мне нужно, чтобы вы подумали. Куда он мог пойти, какие дальнейшие шаги предпринять в критической ситуации. Как по-вашему, что он сейчас делает помимо того, что пытается найти выход? Обдумайте все это и к моему возвращению представьте мне в письменном виде.
— Вы все получите. Сразу могу сказать только одно: ему необходимо работать. Творчество не было для Блэра только прикрытием. Для него это была подлинная страсть, самоутверждение, уход в иную реальность. Ему необходимо место для работы.
— Отлично. Продолжайте в том же духе. Я скоро вернусь.
Когда за Евой захлопнулась дверь, в холл из гостиной вышел Токимото.
— Это был прекрасный поступок, — сказал он.
— Хотелось бы надеяться. До сих пор мои поступки были не на высоте.
— Дайте себе время успокоиться, оправиться от горя и обиды. Надеюсь, вы не откажетесь поговорить со мной, когда вам захочется с кем-то поделиться.
— Да я вас уже до смерти заговорила. — Рива вздохнула. — Токимото, могу я задать вам вопрос?
— Конечно.
— Вы пытаетесь за мной приударить? Он весь напрягся, словно одеревенел.
— Это было бы недостойно в данный момент.
— Потому что я, возможно, все еще замужем — или я вас просто не интересую?
— Ваше замужество вряд ли имеет значение при сложившихся обстоятельствах. Но вы не в таком состоянии духа, когда… Подобного рода авансы личного характера вряд ли уместны, когда ваши чувства и жизненные обстоятельства столь неопределенны.
Рива невольно улыбнулась. Но главное, она почувствовала, как у нее в душе что-то начинает понемногу раскрываться.
— Вы не сказали, что я вас не интересую, поэтому я просто скажу, что не буду возражать, если вы наберетесь смелости приударить за мной. — Чтобы проверить себя, Рива поднялась на цыпочки и легко прикоснулась губами к его губам. — Нет, — сказала она, сделав вид, что все обдумала, — я не стала бы возражать. Почему бы теперь и вам не обдумать такую возможность?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
