Если бы не надвигающиеся дожди, я сам бы поехал в Форт-Джексон, размахивал бы своим жетоном перед орденскими военными и чиновными людьми и всячески рекламировал свое участие в этой бойне. Но в таком случае я уже не смогу вернуться обратно – погода не позволит. Остается надеяться, что Джеймс Фредерик и Патрик Райли меня не подведут и сделают все как надо. И при этом не засветят своих имен: они должны оставаться анонимными, и орденцы добиваться имен не будут, понимая, что в таком случае эти люди могут стать объектом мести со стороны бандитов.
Разумеется, этим в немалой степени я вызываю огонь на себя: получается, что всю эту бойню в борделе устроили не только анонимные люди, а еще и вполне конкретные, во главе с ответственным сотрудником все того же Ордена. Но неплохим прикрытием для меня является то, что Алексей Яковенко, устроивший всю эту заваруху, и живущий в Аламо Андрей Ярцев – совсем разные люди, ничем друг с другом не связанные. Хуже то, что я раскрыл свою «орденскую» ипостась перед Джеймсом и его помощником, но другого способа все сделать правильно нет. Да и невелика беда, если честно: все равно не верю, что смогу долго этим статусом пользоваться.
В сейфе оказалось много компакт-дисков, не знаю с чем – может быть, и с порнофильмами, а может, и с информацией, – которые я сгреб в сумку. У меня впереди три месяца безделья: будет время изучить. Еще там было почти триста тысяч экю наличными, которые нас порадовали, и пистолет Sphinx 3000Т – малосерийный, швейцарский, необычайно тщательно изготовленный из серого титана и очень, очень дорогой. К нему было три магазина на двенадцать патронов. И я немедленно забрал его, не удержался: очень уж редкая вещица, да и трофей памятный будет. Скорее всего, он Хамзату принадлежал, а Хамзата ухлопала Джей-Джей, вот и вручу ей вместо медали. Голову Хамзата ведь, как голову гиены, на стену не повесишь, хотя трофей он достойный – любой охотник гордиться будет. Еще забрал из кармана у убитого охранника «десерт игл», который он взял у меня. Мне его в свой магазин вернуть надо будет, на прилавок.
А оружие с трупов мы собирать не стали. Пусть всем будет видно, что перестреляли здесь вооруженных бандитов, которые в большинстве своем даже схватиться за стволы не успели. И пусть боятся.
В столе, в кабинете счетовода Халида, нашлось нечто вроде бухгалтерской книги на арабском языке. Это ничего, что на арабском: судовой журнал со «Звезды Рияда» мы перевели – и с этой книгой разберемся.
Больше ничего не нашли полезного. Стоящие в огороженном дворе здания машины мы тоже трогать не стали. К сожалению, машины там были неплохие: при других обстоятельствах обязательно тронули бы. Даже наркотиков не нашли – видимо, они уже ушли к Томми «Большому Мальчику», а следующей поставки не было. Или их просто прятали хорошо. Мы вышли через заднюю дверь в проулок, где так и стоял выделенный нам «Хаммер 2», захлопнули дверь за собой, загрузились в машину и отъехали от «Одалиски». Надеюсь, что их найдут раньше, чем провоняет весь квартал. А мы порулили в Маленькую Гавану. По дороге я набрал номер Jefe Лопеса.
– Мы закончили.
– Наш гость вам еще нужен? – последовал вопрос.
– Нет.
– Хорошо.
Выстрел раздался раньше, чем отключилась связь.
Территория Невада и Аризона, город Нью-Рино
22 год, 25 число 10 месяца, понедельник, 25.00
Мы не стали рисковать поздним вылетом, потому что на следующий день обещали вполне приличную, пригодную для полета погоду, хотя, если быть справедливым, верить местным прогнозам погоды на этот период было не слишком разумно. И мы остались в Нью-Рино, в безопасности кубинского анклава. Собрав наш маленький отряд из трех человек в нашем номере, я налил всем выпить, поздравил Джей-Джей с полноценным «вступлением в ряды», вручил ей трофейный «сфинкс», объяснив попутно, чем замечателен этот пистолет, после чего я занялся делами финансовыми. Это нашей девушке-пилоту тоже полезно было знать на будущее.
Систему распределения доходов я позаимствовал у пиратов и наемных отрядов Средневековья. Вполне справедливая система была, кстати, – а кто мы еще, как не Вольный отряд? Попробую показать на сегодняшнем примере. Из сейфа Хамзата нам досталось триста десять тысяч экю. На этот раз в деле участвовали не все, но я не хотел развивать взаимное подсиживание в отряде, даже в теории, чтобы люди выталкивали друг друга из дела, поэтому зарабатывали все члены отряда, хоть и по-разному. И еще у нас были дополнительные расходы на этот раз, которые следовало покрыть. Двадцать тысяч Джеймсу и Пэту, шесть раз по три тысячи привлеченным бойцам с машинами и шесть тысяч за наем трех грузовиков. Итого – сорок четыре тысячи, которые сразу же были отсчитаны из общей кучи.
Осталось двести шестьдесят шесть. Я сразу отделил половину, то есть сто тридцать три тысячи. Эта половина всегда идет в «основные средства», в главный фонд отряда, из которого оплачивается то, что называется матчастью, участие в следующих операциях, топливо для самолета, те же боеприпасы и прочее, включая медицину для раненых. Осталось еще столько же. А остаток делится по следующему принципу – тот, кто в бою не участвовал, получает одну долю. Тот, кто участвовал, – две доли. Командир, то есть я, получает двойную долю, если не участвовал, и две двойных, если участвовал. Как в данном случае. Проще некуда: никто не в обиде.
Я предложил Джей-Джей провести окончательный расчет самостоятельно. По ее расчетам получилось, что шесть долей отходят «отлынивающим» Джо, Раулито, Дмитрию и братьям, четыре доли идут ей и Марии Пилар, по две каждой, и еще четыре доли мне, как командиру и как участвовавшему в деле. Итого – четырнадцать. Даже «бездельники» получили по девять с половиной тысяч, а сама Джей-Джей заработала на новую машину, считай. Судя по всему, это здорово укрепило ее дух, пошатнувшийся было от кровавости всего, происходившего недавно. Она даже порассуждала вслух, куда она их потратит. Это хороший подход, конструктивный – все лучше, чем страдать по поводу убиенных тобой злодеев.
Я наконец переоделся в нормальную одежду, избавившись от сутенерской куртки из крокодиловой кожи и аляповатой рубахи. Маскарад маскарадом, но всему есть предел, в том числе и погружению в бездну дурного вкуса. Зазвонил телефон в номере, и голос Исабель Невероятной известил меня, что Jefe Лопес хотел бы через тридцать минут встретиться со мной и Бонитой у себя дома. Ну что же, отклонять это приглашение было бы неверным, и следует признать, что встреча с Лопесом действительно важна, потому что обсудить наши совместные проекты мы сможем не ранее чем дней эдак через сто двадцать. Грядущий сезон дождей был для меня первым в этом мире, и мне сложно было представить, что вскоре почти вся жизнь этого мира замрет и замкнется внутри городов, поселков или просто ферм. Кстати, а как на ферме просидеть безвылазно дней сто двадцать? Не рехнешься?
Я уже не буду метаться по всему пространству северней Залива, из города в город, а стану тихо и спокойно жить в городе Аламо с любимой женщиной, ходить в гости и принимать гостей. Даже в магазине активность сильно упадет ввиду отсутствия приезжих. Даже враги, если таковые обнаружат меня, скорее всего, вынуждены будут впустую алкать моей крови до наступления следующего сухого сезона. Низкая облачность, проливные дожди и жестокие ветры прижмут к земле авиацию, раскисшие дороги саванны остановят сообщение автомобильное, и даже железные дороги обычно требуют ремонта после окончания сезона непогоды – потоки воды зачастую прорывают насыпи и сносят рельсы. В море будет часто и сильно штормить, по-настоящему сильно, и ни одно судно не покинет порта до следующих погожих дней. Этот мир еще не окреп до той степени, чтобы игнорировать стихию: человек здесь пока недостаточно силен.
Уже сейчас температура воздуха изрядно упала, и я впервые надел на себя куртку в этом жарком до сего момента мире. За день несколько раз прошел мелкий дождик, было ветрено. Мы направились в гости к Лопесу, накинув на себя военные пончо с капюшонами – предмет первой необходимости на сезон дождей. Обычным зонтиком не обойдешься: здесь дождь всегда подкреплен сильным и порывистым ветром, и зонтик или не может тебя защитить, или его просто выворачивает наизнанку.
Жилье Лопеса находилось на верхнем этаже трехэтажного жилого блока, который выглядел жилым лишь весьма условно, а больше напоминал снаружи то ли склад, то ли укрытие. Вообще вся застройка этого анклава напоминала некий загадочный муравейник, где все принесено в жертву практичности и обороноспособности. Если та же внутренняя гостиница была по-настоящему роскошна внутри, то снаружи она отпугивала стенами из серого кирпича и полным отсутствием окон на фасаде. Все окна номеров выходили во дворик между двумя высокими стенами. Жилые дома перемежались складами, ангарами, гаражами, мастерскими. Здесь не было ни одной неизвилистой улицы, здесь зачастую проходы вели в тупики, и человек, незнакомый с планировкой района, рисковал просто заблудиться, несмотря на совсем небольшой размер анклава.
