Со стороны раскрытого окна послышался звон мечей. В очередной раз вздохнув, граф Литон поднялся из кресла. Сделав несколько шагов по высокому ласковому ворсу кимского ковра, он оперся руками о подоконник, подставляя лицо не по-зимнему ярким солнечным лучам. Еще одна злая шутка — в плохой день всегда отличная погода. Хотя это, наверное, справедливо: в счастливый день и пыльной буре радуешься. Глаза привыкли к яркому свету, Мэтью смотрел на покрытый белым песком квадрат внутреннего дворика, — именно туда выходило окно его рабочего кабинета.
В песке, утопая по щиколотку, стояли двое. Первый — немолодой, с белыми висками, среднего роста мужчина. Несмотря на морозную утреннюю свежесть, только в легких серых штанах и рубашке, в руке он держал длинный неширокий клинок. И его противник, а точнее противница — молоденькая девушка. Ей недавно исполнилось шестнадцать. В руке у нее был такой же меч, как у ее учителя. Внешне она расслаблена, но это лишь видимость. Огонь в глубине глаз не предвещает мастеру ничего хорошего.
Внезапно пригнувшись, девушка резко метнулась вперед. Обманное движение в ногу — в самый последний момент, когда сталь должна была встретиться со сталью, уходит вверх, в сторону левой руки… клинки все-таки встречаются друг с другом. Не забыв об обороне, девушка умело уклоняется от контратаки.
— В этот раз очень близко, — добродушно усмехается мужчина.
— Так нечестно! — возмущается в ответ она. — Я вас провела! Если бы не лучшая реакция, вы бы ни за что не достали!
— Так всегда бывает. Быстрее либо ты, либо противник. Ты ведь не ожидала, что я пропущу хоть один удар из тех, которые могу отбить. Особенно учитывая, что мечи боевые.
— Я бы успела его остановить, — немного успокоилась девушка, но меч так и не опустила. Предыдущие тренировки приучили ее ждать нападения в любой момент.
— Это мы безусловно проверим, но только когда твой удар достигнет цели.
— Не в этой жизни, — мрачно проговорила она.
— Ну, не надо столь категорично. Не забывай, что я намного старше, а кроме того — твоя атака вполне могла удаться, если бы ты сумела скрыть свои намерения. Я уже не раз говорил тебе: в бою руководят не эмоции, а хладнокровность и трезвый расчет.
— А если ты дерешься с врагом? — спросила она.
— Тогда тем более. На поле боя могут быть только противники, которых нужно поразить. Никаких эмоций — ни положительных, ни отрицательных. Понятно?
С последними утверждениями Литон не мог согласиться окончательно. Ненависть — великая сила. Возможно, даже величайшая. Единственная проблема — ее невозможно направить. Разгораясь, она сжигает все вокруг. Очень многим приходится познавать это на своей шкуре. Мэтью тешил себя надеждой, что его девочке не придется.
— Да…
— Тогда продолжим. Защищайся!
Следующие полтора часа Мэтью неотрывно наблюдал за своей дочерью — один из тех коротких моментов, когда он чувствовал себя по-настоящему счастливым.
Как же, как же она похожа на мать! Эмили умерла девять лет назад, и только стоило Мэтью смириться с ее потерей, как его старшая дочь начала превращаться в почти точную копию своей матери. Нет, характер у девушки был совершенно иной — этим она пошла в отца. В точности ответить, хорошо это или плохо для самой девочки, граф Литон не мог. Зато с некоторых пор ему стало очень хорошо известно, как влияют детская непоседливость и подростковая непокорность на родительское сердце. В молодости и ему самому нужен был весь мир: тогда Мэтью достаточно быстро понял, что мир может ответить взаимностью. К несчастью, это каждый должен осознавать самостоятельно…
Сердце вновь забилось быстрее положенного. Мэтью даже не мог представить, насколько это страшно и одновременно до бесконечности прекрасно — почувствовать себя отцом. На старости лет, совершенно неожиданно для себя, но оттого только более отчетливо…
Подняв голову, Кира посмотрела прямо на него. Улыбнувшись и насмешливо отсалютовав мечом, тяжело переставляя ноги, но неизменно улыбаясь, она направилась ко входу в дом.
Невольно Мэтью вздрогнул после этого взгляда. На какое-то мгновение ему показалось, что на него смотрит его жена. То же лицо, без малейшего изъяна, те же прямые черные волосы, спускающиеся до середины спины, та же вытянутая гибкая фигурка, еще не успевшая стать женственной, но обещающая сделать это в самом ближайшем будущем. Эмили была необычайно красива, и ее дочь в полной мере унаследовала эту красоту. Но кроме того Кира с девяти лет занималось келото, что придавало ее движениям особую неповторимую грацию, а еще — взгляд. Карие глаза Эмили светились добротой и участием, а зеленоглазый взгляд Киры источал огромную внутреннюю силу.
Граф до сих пор не перестал корить себя за то, что поддался на ее уговоры и взял ее с собой на один из королевских приемов несколько месяцев назад. У него каждый раз сердце кровью обливается, когда он вспоминает, как на нее смотрели все эти мерзкие похотливые хари… С другой стороны, рано или поздно это должно было произойти — не запрешь же ее навечно, с таким-то характером… И у него появился еще один повод порадоваться за свою девочку.
Лживые сальные улыбки не вызвали в ней ничего, кроме отвращения, которое она — умница! — несмотря на весь свой темперамент, сумела скрыть от всех, кто с ней не знаком. Ну, почти сумела. Уголки губ Мэтью невольно приподнялись в улыбке при воспоминании о том, как она отшила одного нахального барона. Над заносчивым дураком смеялся весь зал. В течение минуты граф предавался не счастливым, но все-таки радостным воспоминаниям…
Вот и все, пришло четкое осознание того, что и этот этап его беспокойной жизни приближается к своему завершению, — лишь бы к концу не подошла близко вся жизнь. Себя графу уже давно было не жалко, но он был не один. Судьба трех маленьких, только начавших жить людей полностью зависела от его ума, расчетливости, отваги, удачи… Нет, только не удачи. Он не станет полагаться на случай. Все… все будет зависеть от него. Сегодня он осознал это, как никогда, ясно.
Тряхнув головой, Мэтью отошел от окна. Досчитав про себя до десяти, он решительно пересек комнату… и резко остановился, вспомнив кое о чем.
Мгновение он колебался, но потом все-таки вернулся к столу. Задумчиво проведя рукой по гладкой поверхности, Мэтью с усилием выдохнул и, присев, провернул вправо подошву монолитной на вид ножки. Выпрямившись, граф просунул руку под поверхность стола и через секунду почувствовал, как на ладонь опустился твердый предмет. Вынув бумажный сверток из-под стола, Мэтью подошел к камину. Дрова уже почти догорели, но несколько красных язычков все еще прятались среди углей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
