— Тебе понравятся девушки Иса, Карса, — засмеялся он, бросив испытывающий взгляд на пышущего здоровьем Олуса, на его широкое лицо с прямым носом, вьющиеся темные волосы. — Ты сможешь удрать? Охотиться лучше вдвоем. Ты же понимаешь, я говорю не о каких-нибудь дешевых проститутках, хотя в Исе их в изобилии. Я имею в виду крепких служанок, которые надеются когда-нибудь выйти замуж, но, если ты им понравишься, они будут не прочь с тобой поразвлечься. Они обычно прогуливаются парами…
Римлянин с трудом сдержался, чтобы не покраснеть.
— Какое-то время вы будете жить здесь, — сказал Томмалтах. — Мой друг Руфиний все устроит. У него доброе сердце. Твой отец будет счастлив, если ты его правильно попросишь. — Он стал серьезнее. — Ты получишь не только удовольствие. Но и о-бра-зо-ва-ни-е. Ты узнаешь, какие здесь люди, увидишь чудеса, волшебство…
Он замолчал и обернулся. В зале наступила тишина. Вошла девушка, невероятно красивая.
В белом одеянии, в венке из цветущих яблоневых веток, из-под которого струились янтарные волосы, она подошла к Грациллонию и быстро заговорила по-исански. Потом, оглядев собравшихся, произнесла на безукоризненной латыни:
— Отец, почему ты не сказал, что ждешь гостей? Я бы раньше закончила службу в храме.
Король широко улыбнулся.
— Я не думал, что ты захочешь провести этот вечер с нами, дорогая. Разве ты не должна быть с Малдунилис?
— О, она только и делает, что лежит и ест засахаренные фрукты. Я должна иметь свой дом. — Девушка поправила платье, подняла руку и громко сказала: — Приветствую вас, достопочтенные господа. Боги смотрят на вас с любовью.
— Моя дочь Дахут, — объявил Грациллоний. — Капитан Метелл Карса, только что прибыл из Бурдигалы. Его сын… Олус. Кажется, с Томмалтахом из Муму ты тоже раньше не встречалась. Могла, но не представлялось случая.
Дахут вежливо улыбнулась. Грациллоний рассмеялся.
— Чего же ты ждешь, шалунья? Согрей своим присутствием сердца молодых людей.
Дахут опустила глаза, потом подняла их и с притворной застенчивостью осталась со взрослыми. Однако в скором времени она оказалась в углу и весело болтала с Томмалтахом и Карса.
II
Наступило лето. На западе у горизонта сгустились тучи, над сияющей гладью моря плыли бело-голубые облака. Ис сверкал, как бриллиант. Среди древних валунов зеленела отвергнутая ими мягкая трава. К востоку тянулись возвышенности, так густо покрытые деревьями, что за ними было не видно домов. Между ними простиралась молчаливая цветущая долина. В теплом воздухе пахло землей, травой, цветами. Над клевером жужжали пчелы.
Во дворе Священной Земли боролись двое мужчин. В полном боевом снаряжении римлян они, кружа, наносили осторожные удары, защищаясь щитом или отражая их мечом, иногда, в порыве ярости, сцепляясь друг с другом. Из-под подкованных сапог летели игры. Они то сходились, то расходились, то снова осторожно сходились, тяжело дыша. Пот струился по лицам и застилал глаза. Под солнцем металлические доспехи сверкали, как огонь.
На Церемониальной дороге появился рыбак Маэлох. Размашистыми шагами он направился к дерущимся.
У портика огромного красного дома на противоположной стороне площади столпились слуги. Справа и слева двор отгораживали подсобные постройки. Между этими черными невыразительными зданиями выделялся кроваво-красный дом. К нему вела мощеная дорога. Над крышами раскинули свои короны короли лесов — дубы, под их сенью было тихо и сумрачно.
Самый могучий дуб рос посреди двора. С нижней ветви его свисал круглый медный щит, слишком большой и тяжелый, чтобы им можно было пользоваться. В ослепительном блеске солнца на нем было почти не видно вмятин, оставленных висевшим рядом молотом.
Раздавались глухие удары. Маэлох успокоился. Клинки было в ножнах.
Гибкого, проворного мужчину соперник оттеснил почти к самому дереву. Он повернулся на пятках и отскочил в сторону. С неожиданным проворством мужчина покрупнее бросился на него. Острие его меча ударило по колену соперника и скользнуло вверх по кольчуге, к бедру. Он зашатался и разразился британскими ругательствами.
— Довольно, Кинан! — крикнул его противник. — Если бы мы дрались по-настоящему, ты был бы уже мертв.
— Прекрасно, господин, — тяжело дыша, сказал Кинан. — Я рад, что вы не вспороли мне мошонку.
— Не бойся. Ты мне нужен целым. К тому же твоя жена оторвала бы мне голову.
Кинан, прихрамывая, подошел к нему.
— Вы меня совсем загнали, господин. Боюсь, сегодня я уже не смогу с вами упражняться.
— Для меня достаточно. Идем в дом, снимем это железо, умоемся и выпьем.
Маэлох, который едва понимал латынь, двинулся к ним покачивающейся походкой моряка.
— Мой король, — сказал он по-исански. — Как это ни печально, но мне необходимо с вами поговорить.
Грациллоний снял шлем. Он узнал перевозчика мертвых.
— Через несколько дней состоится публичный суд, — ответил он.
Маэлох покачал лохматой головой.
— Я не могу ждать, мой господин. Вы проявляете осторожность и никогда не рассматриваете те дела, которые вам не угодны. А мои судьи… боги.
Грациллоний пристально посмотрел на него и улыбнулся.
— Ты упрям, рыбак. Что ж, тогда идем. Выпей вина, а я пока умоюсь.
— Спасибо, — сказал Маэлох, словно он отвечал на предложение какого-нибудь моряка.
Они втроем поднялись по ступенькам к портику. На колоннах были вырезаны изображения Тараниса и его символы: дикий кабан, орел, молния, дуб. Они вошли в торжественно украшенный зал с деревянной крышей. Здесь на колоннах и обшитых деревом стенах тоже были вырезаны такие же рисунки, но в темноте их было почти невозможно различить. С перекрестных балок, как летучие мыши, свисали истлевшие от времени знамена. В глиняном полу темнели пустые ямы для огня. Ноздри с удовольствием вдыхали холодный воздух.
Грациллоний с Кинаном разоблачились и направились к загородке, чтобы умыться и сменить одежду. Маэлох взял чашу с элем и сел на стоявшую у стены скамейку. Трое мужчин унесли оружие и доспехи. Четвертый взял метелку и принялся смахивать паутину.
Маэлох обратился к нему.
— Кто из королев здесь сегодня присутствует? — спросил он.
Слуга остановился.
— Никто, господин. — Голос его, не в пример яркому наряду, звучал тускло. Перевозчик Мертвых мог потревожить слишком много убитых в этом доме душ.
— Почему? Наш король совсем не слаб, совершенно справедливо одному мужчине иметь девять жен.
— Принцесса Дахут пожелала пожить здесь три дня и три ночи и попросила, чтобы здесь не было других женщин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
