Лена, выдержав паузу, встала с постели и направилась к спящей малышке. Слегка провела пальцами по холодной щеке, заставляя проснуться. Персик нехотя раскрыла веки. Елена сделала знак рукой, чтобы она следовала за ней. Когда в общей спальне воцарилась тишина, Лена приблизилась к лицу Персика и быстро зашептала, постоянно оглядываясь:
– Мне нужна твоя помощь. Мне необходимо отсюда выбраться, чтобы я могла отыскать своего отца. Я видела, что ты умеешь. Ты должна убрать всех, кто встанет на моем пути. Ты мне поможешь?
Персик переварила услышанное и коротко кивнула.
– Сидите тихо и не выходите из комнаты! – в этот момент в спальню заглянула санитарка. – Если что-то понадобится, зовите Ларису Ивановну!
И дамочка тут же куда-то убежала.
Лена спрыгнула с кровати.
– Ты куда? – ее перехватила девочка с каре.
– Я убегу…
– Сейчас?!
Изумленные дети переглянулись.
– Сейчас самое подходящее время для побега!
– О боже…
– Лена, ты только береги себя, хорошо?
– Мы рано или поздно все равно увидимся.
Лена обвела взглядом лица расстроенных девочек.
– Не поминайте лихом. Персик, за мной!
Вместе с девочкой она выбежала в узкий, пустующий, коридор. В конце него находилась раскрытая настежь дверь. Издалека раздавались крики, творилось какое-то безумие, но Елена решила не задерживаться.
Персик направлялась следом, пытаясь не отставать от быстрой подруги.
– Эй, вы куда?!
– А ну стойте!
Путь преградили два здоровых мужика. Две девочки по сравнению с ними казались дюймовочками, но Персик не растерялась – выбросив правую руку вперед, волной отбросила мужчин куда-то в сторону, продолжая бежать следом за Леной.
Помещение было переполнено милиционерами и охранниками.
Лена спряталась за столом неподалеку от спасительного выхода и, прижав коленки к груди, дожидалась подходящего случая. До нее доносились обрывки разговоров, суровых фраз и чьи-то ругательства, и хрипло дышащая девочка поняла, что в интернате произошло убийство. Один из охранников обнаружил тело медсестры со свернутой шеей.
“Ничего себе…”
Сердце бешено колотилось, а время шло. Мужчины не собирались расходиться. На улице уже стемнело, здание специнтерната накрыло темной периной. Это место освещалось очень плохо, идти в непроглядной тьме не представлялось возможным. В какой-то момент Лена подумала, что поспешила, но вряд ли еще раз сможет подвернуться такой подходящий случай.
В конце концов, у нее есть Персик, ей нечего терять!..
Девочка заметила умоляющий взгляд Лены и коротко кивнула. Бесшумно выскользнула из-за укрытия и, всплеснув руками, подняла двух крепких охранников в воздух. Произвела пальцами замысловатые махинации, заставляя перевернуться несчастных мужчин в воздухе.
Они громко завопили и, потеряв равновесие, насмерть свалились на асфальт.
– Ну ты даешь…
Персик хмыкнула и, обернувшись, улыбнулась.
– Бежим!
Девочки выбежали во двор. Голыми ногами касаясь холодной земли, побежали по плохо выложенной дороге. Ступни неистово горели, из глаз брызнули слезы. Персик создала некое подобие шаровой молнии, молитвенно сложив руки – небольшой электрический шарик освещал дальнейший путь.
Первый же дождь уничтожил “путеводный фонарик”.
Книга Шестая. "Плачущий мужчина в плаще"
Глава I
– У меня внутри все сожжено!
Инга медленно поглаживала отца по сморщенной руке. За то время, что ему пришлось провести в радиоактивной зоне, он очень сильно изменился. Всегда радостный и доброжелательный мужчина с улыбающимися глазами превратился в замкнутого и депрессивного человека.
В прошлом году отцу исполнилось ровно пятьдесят.
Инга смахнула набежавшую слезу.
Красивый и привлекательный мужчина вмиг превратился в больного старика.
– Папа… Не стоило тебе ездить туда…
Возвращаясь с больницы, Инга доставала подаренные генеральным секретарем золотые наручные часы и долго смотрела на прозрачный циферблат. Стрелки медленно двигались по кругу, издавая тонкое тиканье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
“Не стоило оно того…”
– Ты не понимаешь, мамочка, я не могу смотреть на его страдания! Это несправедливо! Он спас не только страну, но и целую планету, а в ответ получил черную неблагодарность! Да почему люди такие свиньи?! Почему с каждым годом мы все больше и больше ненавидим друг друга? Мой отец… это черная несправедливость! А Горбачев что? Он вычеркнул его из списка награждаемых людей, подарил ему жалкую побрякушку, и все!.. О моем отце говорят небывалые вещи! Его ненавидят, о нем разводят сплетни и слухи, а я, я не хочу в это верить, мой отец самый лучший человек на свете!..
Инга продолжала проводить все свое свободное время в больнице у отца. Ему выделили отдельную палату, его часто посещали друзья и самые близкие, но молодая женщина, работающая в советском посольстве в Париже, никак не ожидала увидеть свою названную младшую сестру.
Ей пришлось отлучиться на некоторое время из больницы, оставив отца одного в палате.
– Со мной все хорошо, золотце, правда, не беспокойся обо мне.
– Как же не беспокоиться, папа! Ты выглядишь отвратительно, ничего не ешь, все витаешь в своих мрачных мыслях и молчишь! Я боюсь оставлять тебя одного, не дай бог что случится, ни я, ни мама, мы этого просто не переживем!
– Инга…
– Ладно, ладно, папа, не буду тебя грузить. Я уеду, ненадолго. – Инга склонилась над отцом и поцеловала его в лоб. – Как только освобожусь, я сразу же примчусь к тебе. Мила пообещала посидеть с тобой, пока меня не будет. И не спорь!.. Все, я побежала. – И девушка тихонько прикрыла за собой дверь.
“У него радиационный панкреатит, лучевая болезнь четвертой степени. В крови обнаружены миелоциты, задет костный мозг…” – эти слова Инга прокручивала у себя в голове постоянно, словно пытаясь найти среди них хоть какое-то решение.
– Алина?..
Девочка с длинными, тяжелыми, темными волосами появилась в больничной палате неожиданно, словно гром среди ясного неба. Она, осторожно приоткрыв дверь, просунула нос в щель, и от увиденного ее зрачки расширились, заполняя чернотой синеву глаз. Пронзительный взгляд зацепился за бледное, осунувшееся, лицо, за исхудалые руки – ей еще не приходилось видеть отца в таком состоянии.
Алина подошла ближе и, не отрывая взгляда, присела на маленький стульчик, рядом с кроватью. Ее шикарные белые банты, украшавшие цвета воронова крыла волосы, куда-то исчезли. Пряди рассыпались по плечам, стоило наклониться и впиться глазами в лицо больного мужчины. Среди пронзительной синевы заблестели маленькие капельки слез, а затем покатились по грязным щекам, оставляя мокрый след.
Валерий грустно улыбнулся.
– Видишь, что может сделать с человеком его же жизнь? Я посвятил себя науке, спас человечество от беды, и результат вполне ожидаем. – Он тяжело вздохнул. – Я и не надеялся, что мне удастся попасть на пьедестал после всего случившегося. Эта авария на моей совести. Я виноват, что моя дочь, дочь знаменитого академика Легасова, провела полжизни в детдоме, а потом едва не погибла в реакторе. Тебе достался плохой отец, Алина.
Валера снова улыбнулся, правой рукой поглаживая девочку по длинным волосам.
– Когда я приехал из Вены, я был готов ко всему. Горбачев лишил меня званий. За что, спрашивается, звания человеку, у которого дочь едва не погибла? Зато мне подарили часы. Дорогие, золотые, красивые. Зачем мне часы, если моя дочь все еще в Чернобыле?
Девочка издала грустный вздох и легла на грудь к отцу.
– А потом меня долго кормили завтраками, обещали отдельное место, а сам Александров видел во мне приемника. Представляешь, твой отец стал бы самым важным и знаменитым человеком, – малышка лишь тихонько всхлипывала, молча выслушивая отца. – Хотя на самом деле мне все-таки выдали помещение, старые помещения школы, где я раньше учился.
