только так он мог заполучить этого человека.
Раз только так он мог любить.
...Почти машинально его взгляд остановился на приближающихся огнях подъезжающего такси. Неприметный старый понтиак резким торможением выбил у обочины острую щебенку.
Через минуту Юйхэн, расплатившись с водителем, вышел и нерешительно застыл у ворот, щурясь на авто Мо Жаня. Он не делал попыток приблизиться, и лишь судорожно кутался в тонкий свитер — тот же, что был на нем на репетиции. Уже было поздно, и ночная прохлада наверняка пробирала его до костей — Мо Жаню было хорошо известно, как сильно Чу мерз от малейшего сквозняка или порыва ветра.
Вэйюй подавил в себе порыв направиться к нему, вглядываясь в отчего-то слишком бледное лицо и покрасневшие веки. Чу Ваньнин выглядел больным и каким-то странно растрепанным, как если бы так торопился, что не успел толком собрать волосы.
«Твою мать, Юйхэн, я оставил тебя на пару часов, какого хр*на с тобой произошло?! Такой надменный, а совсем не можешь о себе хоть немного заботиться?!»
Юноша наконец взял себя немного в руки, и, медленно выдыхая, вышел навстречу.
Колкий холодный взгляд практически сразу впился в него, а затем…
«Какого хр*на происходит?!»
Чу, мать его, Ваньнин сделал несколько шагов в сторону Вэйюя, как если бы пребывал в крайней степени беспокойства! Сам!
Его лицо было настолько белым в этот момент, как если бы его покрывали минимум десять слоев самой светлой пудры.
Мо Жань нахмурился, внезапно понимая, что бледные разводы, бликующие на кончиках ресниц в тусклом свете уличных фонарей, были вовсе не пудрой, а следами соли.
«Ты… ты лил слезы, Юйхэн?..»
Он не стал больше стоять в стороне и направился прямо к Ваньнину, который от такого внезапного порыва Мо Жаня как будто на секунду оступился, замешкавшись. В следующее мгновение они уже стояли друг напротив друга, и Вэйюй пристально взглядывался в тонко поджатые губы и огромные, воспаленные от слез глаза, в которых впервые за этот день отражался… страх?!
— Ты все-таки приехал, — Мо Жань не был уверен, как начать разговор, а потому лишь констатировал факт.
— Мо Жань, я… — голос Ваньнина звучал сипло, и Мо Жань невольно поморщился, осознавая, что ему не показалось — Ваньнин… было по всему похоже, что он прорыдал не один час.
— Пойдем в дом. Ты замерзаешь, — оборвал его Вэйюй резко. — Или, если не хочешь впускать меня, сядь ко мне в машину.
Он едва понимал, что говорит, и с трудом контролировал внезапное желание прикоснуться к судорожно цепляющимся в края длинных рукавов пальцам, которые были едва ли не бледнее лица Чу — как если бы вся кровь в этом теле окончательно застыла.
— Я… должен тебе кое-что сказать, — продолжал Чу Ваньнин, будто его заклинило, и он толком не слышал, что говорит ему Мо Жань. — Сегодня я… — он замешкался, а затем достал из кармана телефон и просто молча открыл мессенджер и показал какую-то переписку.
«Стоп…»
Мо Жань моргнул, пытаясь сосредоточиться.
Некий неизвестный номер отправил Чу Ваньнину его фото. Было очевидно, что оно сделано днем ранее, в клубе. Юноша тогда понятия не имел, что его кто-то фотографирует — и беззаботно опрокидывал в себя текилу.
— Я уже звонил в полицию, но они… они не стали меня слушать, — Чу Ваньнин поднял голову так, чтобы смотреть Мо Жаню в лицо, что было достаточно сложно на таком близком расстоянии. По правде говоря, голову приходилось буквально задирать.
Вэйюй нахмурился.
— Это фото мог сделать кто угодно.
— Мо Жань, подумай, — Чу Ваньнин спрятал телефон в карман и снова поежился. — Будет лучше, если ты уйдешь.
— Прямо сейчас? — Мо Жань продолжал, все сильнее раздражаясь, наблюдать за тем, как Ваньнина буквально потряхивает от холода.
— Я имел в виду, уйти из постановки. Это небезопасно, — Чу вздохнул. — Мне жаль.
— И ты готов отпустить меня? За месяц до премьеры? — Вэйюй с недоверием уставился на балетмейстера. — Разве не ты сам говорил сегодня, что…
— Я был неправ, — Чу Ваньнин слегка склонил голову.
И замолчал.
Мо Жань помедлил, меряя недоверчивым взглядом мужчину. А затем неожиданно рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья.
— Это не смешно, Вэйюй, — тут же вскинулся Ваньнин. — Тебе, так же как и мне, очевидно, кто прислал это фото. Постановка не может быть важнее чьей-то жизни.
Он словно намеренно построил фразу так, чтобы подчеркнуть, что, будь на месте Мо Вэйюя кто угодно — он поступил бы ровно так же.
— Чу Ваньнин, — Мо Жань растянул губы в мрачной улыбке. — Ты сейчас пытаешься слиться.
— Что?!..
— Что слышал, — Вэйюй обхватил запястье Ваньнина ладонью, и, игнорируя попытки вырваться, мягко потер ледяную кожу пальцами, пытаясь отогреть. — Даже если это фото ты не сам себе прислал, и это не повод, который ты придумал для того, чтобы избавиться от меня, в мои планы не входит оставлять тебя в покое. И это не зависит от того, буду ли я участвовать в постановке.
Он намеренно нес чушь, пытаясь заговорить Чу зубы, разозлить его, вывести на эмоции — потому что теперь видел, что скрывалось за попыткой Ваньнина в который раз оттолкнуть его.
«Юйхэн, твою мать, есть ли под луной человек более глупый, чем ты?!..»
Мо Жань, может, и был сумасшедшим — но определенно не слепым. Он умел сопоставлять факты, и ему совсем не нужно было быть семи пядей во лбу чтобы понять, почему Ваньнин впервые был так косноязычен, да еще и внезапно примчался к нему, позабыв обо всем, что между ними произошло ранее.
«Значит, все-таки твое ледяное сердце может иногда биться…»
Опасался ли он Жуфэн?.. Да он был, бл*ть, готов бить поклоны благодарности человеку, отправившему Ваньнину это *баное фото!
Как и предполагалось, его провокация возымела действие: Чу Ваньнин резко дернулся, сверля Вэйюя яростным взглядом. В следующую секунду на него обрушился поток злословия:
— Вэйюй! Ты серьезно считаешь, будто мне не всё равно, что ты делаешь со своей жизнью? Ты ненавидишь меня! — взмахнув руками и наконец освободив запястье из захвата Мо Жаня, он буквально хлестал юношу словами. — Ненавидишь!!! Какое мне до тебя должно быть дело?! Проваливай на четыре стороны, оставайся — мне без разницы!
— Чу Ваньнин, — Мо Жань мгновенно посерьезнел, а в его взгляде
