было все равно. Почему раньше ее это не расстраивало, а теперь разрывало сердце?.. Словно он не имел права. Не имел права дружить с ними — с теми, кто, не моргнув глазом, предал бы его, отвернись от него удача. Кроме, пожалуй, Пабло... Точно кроме Пабло. Но и Пабло не должен был быть ему дороже! Она столько сделала для него... А Энрике даже не смотрит на нее. Стоит столкнуться взглядами — ей хочется опустить глаза, а уши так и вспыхивают, а он... просто равнодушно смотрит в стакан. Или на локоны Летиции. Или на красную рубаху Пабло. На что-угодно. Только не на нее.
Кристина заерзала.
«Будь благодарна за то, что ты вообще тут за столом сидишь... — сказала она себе. — И разве любовь не должна любить бескорыстно? Ты не имеешь права ничего требовать!»
Она стиснула кулаки и кивнула сама себе, надеясь утвердиться в этой мысли. Она доказывала Лети, она столько раз оказывалась рядом... не для того, чтобы теперь вот так...
Кожа на костяшках пальцах натянулась так, что, казалось, сейчас лопнет.
— Крисеныш, — ткнул ее в плечо канонир. Подмигнул. — Отчего спустил кливер?
Никто другой и не заметил ничего... Заметить должен был кто-то конкретный, конечно...
Кристина мотнула головой.
— Все хорошо, — и бросила взгляд на Гарпию.
Сеньор Гарсия, прищурившись, отчего-то наблюдал за ней. И сделалось неуютно. Словно он собирался клюнуть, заклевать на смерть. Понял, что она знает...
Ерунда. Люди не могут читать по глазам, что мы знаем. Кристина снова замотала головой.
— Кажется, Кри перегрелся на солнце, — промурлыкала Летиция. — Может, отпустим его отдохнуть? — и заглянула Энрике в глаза.
Разумно, что ни говори. Кри испугалась себя самой. Она вскочила.
— Да... капитан... пожалуйста, можно мне удалиться?
Нескладно вышло. Энрике щелкнул пальцами и милостиво позволил, не глядя на слугу:
— Иди.
В носу чесалось. Как он мог?.. Как он мог вот так, даже не поинтересоваться, даже не посмотреть... Ведь она для него...
Разве любовь бескорыстна? Замок Кристины рассыпался на глазах, и уже в который раз.
Море, до границ темноты — море. Кристина не помнила жизни без моря. Если его вот так взять и забрать из жизни?..
Она устроилась на носу, вжавшись в фальшборт. Желая раствориться в этой темноте, не освещенной лучом кормового фонаря, исчезнуть, пропасть. А море качало «Отважного» и его на нем, словно пытаясь успокоить.
Гарпия... Энрике... Летиция... Это странное перечное чувство в груди... Не пора ли бежать?
Кри затеребила мамин мешочек с корицей. Она взяла его из рундука, чтобы впиться пальцами хоть во что-то, чтобы вдохнуть этот запах дома и потешить себя надеждой, что ничто не потеряно.
Бессмысленно потешить себя.
Палуба скрипнула несколько раз. Кристина только глубже вжалась в фальшборт, сливаясь с темнотой ночи еще полнее и почти исполняя свои желания.
Высокая фигура чуть ли не бегом прошагала к бушприту, и плащ реял за ее плечами.
Плащ носили только Энрике и Гарсия. Но Энрике Кристина и без плаща узнала бы из миллиона.
Энрике. Это он. Казалось, сердце застучало так громко, что он может услышать. Кристина прижала руку к сердцу, чтобы его унять. Как это неудобно! Что же делать... Как она объяснит, если...
С гальюна, перемежая кряхтение с ругательствами, вылез Урс и врезался в капитана. Энрике пошатнулся от неожиданного удара и схватился за борт.
— Капитан! — воскликнул боцман. — Простите, я не думал... — и прикусил язык.
Конечно, не думал, зачем капитану ходить к матросскому гальюну, когда на корме есть офицерский... Только нечего капитану приказывать...
— Все в порядке, Хуан, — возразил Энрике, и голос его звучал так, словно он улыбнулся. — Это я прошу прощения. Иди.
Хуан-Урс что-то еще бормотал, удаляясь, о «путях капитанских неисповедимых». А Энрике вздохнул и подошел к фальшборту в нескольких шагах от укрытия Кристины. Она перестала дышать. Слышен был каждый плеск волны, каждый скрип такелажа, каждый удар сердца.
А Энрике все стоял. А Кри уже не хватало воздуха. Рот ее раскрылся сам собой для вдоха, и в тот момент капитан ударил крепко кулаком по дереву над ее головой:
— Поверить не могу!
Вместо вдоха получилось икание. Кри зажмурилась. В легком шепоте ветра и волн ее звук был чересчур отчетлив. Капитан Энрике замер. И через секунду его лицо оказалось над нею. А Кри прикрывала ладонями лицо, надеясь унять икоту. Безуспешно.
— Кри?! — капитан, казалось, был взбешен. Он схватил Кристину за ухо и заставил подняться. — Что ты здесь делаешь, тысяча морских дьяволов?..
Кристина боялась дышать и боялась вырваться, только смотрела на капитана, как зачарованная. В свете бортового фонаря много не разглядишь, но огонь в глазах особенно заметен. И только — ик, ик!
Не было смысла сердиться на того, кто икает. Энрике отпустил маленького слугу.
— Подслушивать собрался? — уточнил он, складывая руки за спиной и отворачиваясь.
— По... подслушивать? Ик! Н-нет...
Капитан Энрике обернулся.
— Кри! Сколько
