За серединой реки начинались заросли водяных цветов. Чем-то они были похожи на кувшинки, только больше раза в три. Плавающие по поверхности листья величиной с днище хорошей бочки. Цветы размером с голову взрослого человека, а стебли толщиной в палец. Мясистые и гибкие, они забивались в прорехи между жердями, сильно замедляя движение. Афанасий сначала пробовал отводить их, но, поняв, что так он и до утра будет копаться, начал рвать. Занятый этим делом, он даже не обратил внимания на то, что кто-то снизу ткнулся носом ему в руку. Вернее, не придал значения, пока не почувствовал, как на запястье смыкаются острые зубы. Мгновением позже он увидел под собой в воде тупую морду с челюстью, усеянной гребенкой зубов, и два немигающих глаза с вертикальными зрачками. Попытался вырвать руку, отгрести, но было поздно.
Одним рывком чудовище сволокло его с плота и потянуло в илистую глубь. Афанасий изловчился, ткнул гада в нос кулаком свободной руки, но тот этого даже не заметил. Извернулся и врезал ногой. Потом еще раз и еще. Кажется, ящера проняло, он задергался, норовя уйти от ударов. «Вот так тебе!» — заорал было Афанасий, но попавшая в рот вода оборвала его крик. Он ударил еще несколько раз, и челюсти разжались. Мелькнула на небольшой глубине покрытая наростами спина.
«А гад-то легкий оказался, вместе с хвостом едва сажень будет. Хорошо, что папаша или дедушка этого людоеда рядом не случился, сажени так в три длиной», — думал Афанасий, вылезая на берег.
Оттащив плот в кусты, чтоб не бросался в глаза, он присел на кочку. Вылил из сапог воду и снял с шеи космы прицепившейся тины. Засунул за пояс топор и задумался.
Идти к воротам бессмысленно, наверняка на ночь заперты. Да и караулы усилены по случаю произошедшего в городе сегодняшним днем. Лезть на стену тяжко, да и несподручно. Была бы хоть веревка с крюком, тогда да, а так-то как? Когтей нет, чтобы за трещины цепляться.
Калитка? Та самая, из которой его выводили на игры, так плачевно закончившиеся для столицы Ханумана, а может, и для него самого. Хотя нет, ежели бы погиб, то вой погребальный стоял бы над крепостью. Ан не стоит. Выжил, значится. Ну ладно, приведет бог — исправим, только бы внутрь попасть. Только как попадешь, она ведь наверняка заперта. Даже если караула рядом нет, ломать придется. Он приласкал ладонью рукоять топора. Но тогда уж точно сбегутся…
А может, попробовать по ручью, что через остров протекает? Наверняка ж за стеной должен быть водоток. Не медля ни секунды, Афанасий двинулся вдоль стены, ведя рукой по каменной кладке, чтоб не потеряться. Лягушки и змеи, заслышав его шаги, десятками бросались в воду. Столько же вылезало у него за спиной, когда он проходил. Некоторые принимались недовольно квакать и шипеть. Вот аспиды. Не всполошили бы стражников! Но стражники то ли привыкли к ночным концертам, то ли были заняты чем-то другим. Никто не удосужился посмотреть, что делается под стеной.
Купец добрался до обрамленного полированным камнем узкого отверстия в стене и понял — тут он не пройдет. Перед отверстием собралось изрядное количество тины, веток и прочего речного мусора. Что-то не давало ему проникнуть внутрь. Скорее всего, решетка. Это ж глупым совсем надо быть, чтоб обнести город стеной и оставить в ней ничем не прикрытую дыру. Вокруг плескалась рыба, выискивая в воде что-то съестное. А чуть дальше раздавались всплески посильней — это охотились на рыбу более крупные хищники.
Молясь, чтоб один из них, большой и зубастый, не оказался совсем близко, Афанасий разгреб ногой ветки и ступил в зеленую жижу. Ноги увязли выше колена. Подошвы заскользили по заросшему дну. Кое-как удержавшись, он пригнулся и заглянул в отверстие. Его перегораживали толстенные металлические прутья, вделанные прямо в кладку. Тверич с трудом протиснулся в отверстие, дотянулся до одного прута рукой и покачал.
Тот подался неожиданно легко. С тихим шорохом обвалилось в воду крошево, в которое превратились кирпичи. Потеряв опору, Афанасий чуть не погрузился в жижу с головой.
Вот ведь. Стены поверху укрепили, а о фундаменте даже не позаботились. Он пошатал прут и выдернул его из дна. Так же легко расправился с другим. Подумал и выдернул третий — на всякий случай. Если придется убегать, лучше иметь возможность проскочить быстро.
Продравшись сквозь паутину сетей и тряпок, останавливающих грязь и пропускающих на остров только чистую воду, он оказался во дворе. Факелы на столбах светили тускло, отчего мрак в углах казался еще непроницаемей. Погружен во тьму был и дворец Ханумана. Лишь несколько ярко освещенных окон упирались в ночь потоками мерцающего света. Голоса и шум во дворце долетали сюда неясным бормотанием. Интересно бы подобраться к окну, узнать, что там происходит, да опасно. И некогда.
Афанасий замер, прикидывая, куда двигаться. Отыскал глазами слив, ведущий в пыточный подвал, где чуть не утопил его Мигель. С трудом разглядел парадное крыльцо дворца. А где ж мастерские? Когда его везли, с другой стороны подъезжали, трудно сориентироваться. А, вот там, кажется. Приземистые хижины с короткими трубами кузнечных горнов. И склад.
Напрямую мимо дворца не пройти. Очень уж свет яркий, достаточно бросить взгляд из окна, чтоб заметить темную фигуру. Надо кругом. Он пошел вдоль стены, стараясь держаться в тени. Мало ли какой стражник приметит. Слава богу, собак они тут не держат.
Хоть двор и был небольшим, идти пришлось долго. Горы мусора, остатки пищи и другие отходы обезьянцы просто выносили на зады дворца и складывали там в кучи выше человеческого роста. Обходить их было непросто.
На одной из куч что-то шевельнулось. Афанасий пригнулся и задержал дыхание. Все-таки собаки? Нет, похоже на человека. Не на обезьянца? Нет, точно на человека. Руки и ноги человеческой длины. Да и боятся обезьянцы темноты куда сильней, чем люди. Что ж он тут делает? Ночью? Один?
Ветер раздул пламя на одном из факелов. В короткой вспышке света Афанасий успел разглядеть мальчишку лет восьми. Невероятно худого. Тонкими руками он рылся в куче отбросов. Нашел что-то съестное, потянул ко рту.
Привычного ко многому купца чуть не стошнило. Вот, значит, как тут у них. Все наоборот. Правят обезьянцы, а человеческие детеныши низведены до положения животных. Стараясь не спугнуть ребенка, Афанасий обошел кучу и пошел дальше. Ярость жгла его нутро огнем. В общем-то удивляться нечему — в одних местах мы их, в других они нас. Справедливо, но до чего ж противно.
В одном месте факел горел прямо у стены. «Что за невидаль, что тут освещать-то?» — подумал купец и тут же увидел под ногами зарешеченный люк. С одного его края поблескивали в факельном свете смазанные жиром петли, с другого — вдетый в могучие ушки навесной замок. Темница. Яма с пленными. Ничем другим это быть не могло. Рядом спал, опершись на копье, седой обезьянец с глубокими морщинами на вытянутой морде.
