Из его разбитой губы сочилась кровь. На виске была глубокая кровоточащая рана от его предыдущего падения.
«Моя цена?» — Грегор уже сомневался, что может назначить хоть какую-то цену. Справедливость? Нет, теперь он хотел только свободы, свободы от прошлого.
Он надавил кочергой на горло Форбса, с трудом сдерживая желание приложить к ней всю свою силу и вес.
— Грегор. — Это был голос Джесси. Он быстро оглянулся и понял, что она очнулась и с ужасом наблюдает его борьбу с противником.
— Оставайся там, — велел он.
Он снова услышал ее тихий голос, на этот раз она произносила что-то на гэльском наречии. Кочерга в его руке стала нагреваться, а ручка ее засветилась.
Она пыталась остановить его, и она использовала магические заклинания.
Ужас вдруг овладел им. Если у них появятся доказательства, она будет изгнана.
— Джесси, нет!
Он взглядом пытался показать ей, что этого делать нельзя.
— Тебя повесят за это преступление, — предостерегала она. Глаза ее были полны страха.
Кочерга раскалилась, и он бросил ее в угол комнаты. Последний, оглушающий удар своему противнику Грегор нанес кулаком в челюсть. Затем он поднялся на ноги и размял пальцы.
Джесси встала на четвереньки, но все еще была на столе. Взгляд был безумно испуганным, тело била неистовая дрожь.
— Пойдем, мы уходим отсюда. — Он взял ее на руки и осторожно поставил на пол. В то же мгновение из коридора послышались голоса, и дверь в противоположном конце комнаты распахнулась. В комнату, держа в руке свечу, вошел человек.
Айвор Уоллес. Землевладелец постарел, но Грегор узнал его, как только тот показался в дверях.
— Что здесь происходит? — Он обвел комнату взглядом и потребовал объяснений. В это время за его спиной, в дверном проеме уже собирались наблюдатели — пожилая женщина в ночном платье, в которой Грегор узнал госпожу Уоллес, и несколько наспех одевшихся слуг.
Айвор Уоллес перевел взгляд на Грегора.
Он почувствовал, как знакомое чувство ненависти просыпается в нем при виде этого человека, который одиннадцать лет назад разрушил его жизнь, уничтожил все, что у него было.
— Я сын Хью Рэмзи.
Это не было ответом на его вопрос, но Грегор не мог не сказать этого.
Уоллес вздрогнул, узнав его, поднял на него глаза, и в это мгновение Грегор увидел его лицо во всех деталях — тот же разрез глаз, тот же подбородок и скулы, те же тяжелые брови. Как бы больно ни было признавать это, сходство было неопровержимым. Этот человек был его отцом, и, глядя на него, Грегор понимал, что отрицать это бессмысленно. Незнакомые, чуждые ему прежде чувства нахлынули на него, и он стиснул зубы. Бесконечные тайны и ложь паутиной опутали его прошлое, и на какой-то миг он возненавидел всех, даже свою мать и Хью, за то, что погубили жизни друг друга, за то, что скрывали от него правду.
Айвор поднял свечу и подошел ближе.
— Ты сын Агаты? — Лишь только он задал вопрос, свеча в его руке покачнулась, и пламя взволнованно задрожало.
Он знал. Осознание этого в его глазах раскрывало Грегору истину. Айвор Уоллес знал, что Грегор его сын.
Он пристально, внимательно рассматривал Грегора, и выражение его лица постепенно менялось. Робкая надежда появилась в его глазах, улыбка коснулась губ.
За спиной Уоллеса вдруг сдавленно вскрикнула его жена и, тут же зажав рот ладонью, другой рукой перекрестилась.
Она знала. Все они знали, кроме него.
Вся ненависть, что родилась в нем после смерти Хью, вдруг снова вернулась, но была теперь еще стократ сильнее. Казалось, он опять был тем озлобленным, разъяренным юношей, который жаждал лишь одного — избить этого мерзавца, сделать все, чтобы он получил хотя бы малую часть того, что заслужил.
Затем он почувствовал, что сзади к нему подходит Джесси, и он остановил ее рукой. И снова подумал о том, что она его путеводная звезда во всем этом хаосе. Она была тем единственным светлым, что он вынес из всей этой печальной истории.
Тем временем Форбс пришел в сознание и, приподнявшись, вытер кровь с уголка рта.
— Держись подальше от этой женщины, — предостерег он. — В Данди она разыскивается по обвинению в колдовстве.
Грегор едва держал себя в руках. Единственным, что его сейчас волновало, была Джесси. Он взял ее за руку, крепко сжав ее ладонь в своей.
Взволнованный шепот послышался в толпе, собравшейся у входа в комнату, и еще несколько человек заглянули в дверь, прежде чем скрыться снова.
Он безразлично взглянул на Форбса, своего единокровного брата. Тот вызывал у него отвращение. Но, посмотрев на своего отца, Грегор осознал, что он готов, наконец, отпустить свою цель, к которой стремился долгие годы. Прошлое должно было остаться в прошлом.
— Да, я сын Агаты, и я знаю, кто вы. Но вы никогда больше меня не увидите.
Старик мгновенно изменился в лице и пошатнулся. В глазах его появилось разочарование и печаль. И Грегор вдруг постиг суть происходящего: он не смог бы причинить ему большей боли, ни сбив его с ног, ни спалив дотла его драгоценный особняк.
Он сжал руку Джесси и повернулся к ней.
Из-за спины он услышал голос Айвора Уоллеса.
— Ты вырос славным молодым человеком, Грегор.
Приступ жгучей боли сдавил Грегору грудь. «Нет, я не стану благодарить тебя».
Вцепившись в руку Джесси, он прокладывал себе путь сквозь поредевшую толпу у выхода. Слуги бросались врассыпную, вспоминая упоминание о колдовстве.
— Я дам о вас знать бальи в Данди! — кричал им вслед Форбс. — Я сообщу ему, что вас нужно разыскивать в этих местах. Вы далеко не уйдете.
Грегор все крепче сжимал руку Джесси.
— Будь готова бежать. Так быстро, как только смогут тебя нести ноги, — шепотом велел он.
— Я готова, — ответила она. И когда Грегор, взглянув на Джесси, увидел в глазах ее гордость и нежность, он решил, что не заслуживает ее.
Даже если это было бы последним, что он мог сделать в своей жизни, он отдал бы все свои силы на то, чтобы Джесси смогла благополучно выбраться отсюда, чтобы никакой бальи, или кто бы то ни было, не смог добраться до нее.
Глава 25
Джесси не могла понять, что произошло, хотя думала об этом весь обратный путь в гостиницу «Дровер». Грегор остановился, только чтобы укрыть ее своим сюртуком, который скрыл бы ее разорванную одежду и не позволил замерзнуть. Затем он заторопился к своей лошади, пробираясь через лес. Добравшись до места, он обнял Джесси за плечи и извинился за то, что ей снова придется взобраться на лошадь и ехать верхом позади него. Она с готовностью сделала это и с нежностью прильнула к нему. Внутри у нее все сжалось, когда он пустил лошадь галопом, и она обняла его, крепко сцепив пальцы на груди.
