— Какую вторую половину? — не понял я.
— Контрольная группа, — объяснил профессор. — Вы ж медики, должны знать: в любом эксперименте половина испытуемых — контрольная группа. Они принимают не препарат, а просто воду. Вот это вы и были.
— Так значит… — опешил я, — не было никакого препарата?
— Не было, — подтвердил профессор. — Я ж вам сразу намекнул, что никакого действия на ваш организм не будет. Помните? Правду я вам не мог сказать, потому что какой же тогда эксперимент? Но воду-то в стаканчики я набирал прямо при вас из крана. Или вы не обратили внимания?
Я замолчал потрясенно. Дженни тоже молчала.
— Так что же это получается? — наконец произнесла она одними губами. — Нас теперь уже никогда не отпустит?
март 2012, Москва.
Сергей Чекмаев
ПОТОМСТВЕННЫЙ ПРИСЯЖНЫЙ
— Но вы же двупол? — инспектор свернул экран и посмотрел на меня поверх мерцающей полосы. — Зачем вам приемыш?
Ну да, конечно, называть натуралов двуполами совсем незазорно. Жаргонизм, обиходная словесная конструкция. Но попробуй только окрестить гомосексуалов педиками или лесбо, как тут же поднимется вой на всю вселенную. А назавтра в почту свалится судебная повестка.
— Понимаете, у нас с женой не может быть детей, и мы решили…
— Справка есть?
Он сунул бумагу в сканер, убедился в том, что все печати подлинные. Хмыкнул.
— Не понимаю…
Да, тяжко такому продвинутому индивидууму с крашеными волосами и радужной лентой в петличке понять нас, диких двуполых варваров. У него каминг-аут только что на лбу не напечатан. И даже пуговицы на форме отливают перламутром.
— Не понимаю, зачем вам жить с женщиной, если она все равно бесплодна? Возьмите нормального партнера — и не забивайте себе голову.
Тут мне очень захотелось врезать ему в челюсть. С размаху так, от души. Бросить Аньку, мою Анютинуглазку, за которой я два года ухаживал, как влюбленный десятиклассник, и жить с каким-нибудь заросшим «медведем»? Нет, или меня сейчас стошнит прямо здесь, или будут жертвы.
Я придвинулся к столу, задел прозрачную крышку. Хлипкая конструкция дернулась, табличка, стоявшая на самом краю, покачнулась и в который уже раз брызнула мне в лицо отраженным электрическим светом. Веселые разноцветные буквы зашевелись, словно копошащийся клубок экзотических насекомых.
«Центр передачи потомства. Инспектор-консультант», и снизу — крупно: «Васили». Черт бы ее взял, эту дурацкую моду на бесполые имена!
Васили ничего не заметил — он брезгливо ковырялся в моих справках и документах. А может, и заметил, только не подал виду.
Но и я уже остыл. Глупо проявлять агрессию к человеку, от которого зависит одно из самых важных решений в твоей жизни. Чуть что не так, признает нас с Анютой неспособными к воспитанию — и все. Отказ в усыновлении для гетеросексуальных пар — это на всю жизнь. Никакими апелляциями не отмоешься.
Слишком много желающих, чтобы заморачиваться именно твоими проблемами. Всегда найдется дюжина идеальных пар на наше место.
— Хорошо. Будем работать с тем, что есть. Если я поставлю вашу заявку уже сегодня, то при существующих темпах усыновления… — он побарабанил пальцами по столу, — а они, должен вам сказать, неудовлетворительны: очередь с каждым днем все растет, количество детей, оставляемых в приемниках и бэби-боксах, падает. Так вот, при существующих темпах, если ничего не изменится, вы можете на что-то рассчитывать лет через семь-восемь.
— Сколько?!
— Но я бы не планировал так скоро. Согласно букве «Закона об усыновлении» все пары равны, но вы же понимаете… Новые прогрессивные семьи особенно щепетильны во всем, что касается соблюдения их прав.
Да уж, однополые пары всех поставят на уши, если только заподозрят, что кто-то может их опередить. А кому охота ходить с клеймом расиста и гомофоба? Короче, ясно. Мы будем болтаться в конце очереди до морковкиного заговенья.
Может, ему денег предложить?
— Восемь лет! Мы не готовы столько ждать! Неужели нельзя как-нибудь… ускорить? Поставить в очередь в другом городе, например.
— В другом городе и без вас списки заявок по швам трещат.
— Э-э… возможно, я могу как-то помочь… отработать волонтером или еще как-нибудь…
Инспектор Васили быстро глянул на меня и снова уткнулся в бумаги. Заглотил наживку? Интересно, сколько он запросит… Только бы денег хватило!
— Отработать, — он словно попробовал слово на вкус. — Да, можно и так сказать.
— Я готов.
— Смотрите, сейчас вы — обычный двупол. Индекс социальной значимости у вас и вашей партнерши очень низкий, вам нечем доказать обществу, что ваша заявка важнее чьей-либо другой. Значит, надо сделать… что?
Не «жены» — да, как я мог забыть. «Муж», «жена» в этом здании — практически запрещенные слова, только «партнер» или «родитель».
— Сколько? — прямо спросил я. Наконец-то перешли к делу.
— Не сколько, а что. Сколько раз — потом посчитаете сами. Для начала вам надо написать заявление в Ювенальную палату с просьбой принять в состав присяжных. Вы же знаете, традиционалисты атакуют ювенальную юстицию со всех сторон, и приходится каждое слушание обставлять на манер общественного заседания. Чтобы поумерить негатив. Ситуация складывается очень удачно, хочу заметить, и этим надо пользоваться, пока есть такой шанс, потому что за каждое принятое решение присяжным повышают индекс, и вы сразу подниметесь в очереди на десяток-другой позиций.
Молчал я примерно полминуты. Не то чтобы язык проглотил, просто переваривал информацию.
— А вы… уверены, что я смогу? Там же, наверное, столько всяких подводных камней! В новостях всегда рассказывают, что только прочтение дела занимает несколько дней, а то и недель. Это, выходит, даже на поверхностное изучение я убью пару месяцев?
— Да от вас ничего такого не требуется! Незачем вникать в подоплеку каждого дела. Будете ходить только на последние, вердиктные заседания.
— Но там же…
— Выносится приговор, да. Но вам-то — какая забота? Просто одобряйте все решения, больше ничего не нужно.
— Но я ничего не понимаю в юриспруденции! Я же, черт возьми, строитель, а не юрист!
— Не волнуйтесь — там таких большинство. Судейские их кличут «потомственными», а есть еще «социальные», которые за субсидии отсиживают. А что делать, если по доброй воле никто не идет общественным заседателем в Ювенал?
Не могу сказать, что его предложение было мне по душе. Тянуло от всей этой истории каким-то душком.
Инспектор собрал мои документы, перебросил через стол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
