– На другой планете?
– На планете Фаэтон. Обычные метеориты – это осколки соударяющихся частей распавшейся планеты; постепенно под влиянием притяжения Юпитера и Марса они разошлись, распределившись по законам небесной механики по кольцу. А тектиты… может быть, это – первичные осколки, образовавшиеся в момент взрыва… и именно тогда долетевшие до Земли.
– Но Земле не угрожает такой взрыв?
– Ученые считают, что наша планета, как естественное образование, устойчива, но…
Я выжидательно смотрел на аспиранта.
– Потому я и хотел прочесть вам письмо журналиста Роя Бредли.
– О чем?
– О взрыве атомной бомбы… над африканским городом.
– Но этого еще не было! – запротестовал я.
– Пока не было, но… может быть. Рой участвовал в нашей экспедиции за тектитами. Мы много говорили с ним. Он сказал, что напишет мне… и я помогу это опубликовать. Он напишет о том, что может случиться в любую минуту, если накалять положение и дальше.
– Читайте.
И он стал читать.
Я забыл, что слушаю его и где нахожусь…
«…Я обещал вам написать о ней… Что ж…
Лианы тогда завидовали мне. Они свисали отовсюду, хватали за ноги, били по лицу, цеплялись за руки…
Я шел впереди по звериной тропе и отводил в сторону живые шнуры непроходимого занавеса.
Эллен шла сзади и напевала.
Нагло любопытные обезьяны рассматривали нас сверху. Они перескакивали с дерева на дерево, как легкие тени. Я следил за ними, но не мог разглядеть кроны деревьев. Куда-то вверх уходили могучие стволы, с которых свисали темные рыжие бороды мха.
Цветы были повсюду: вверху, сбоку, под ногами. Кощунством казалось на них ступить. Противоестественно яркие, с влажными бархатными лепестками, жадными и мягкими, с пестиками на длинной поворачивающейся ножке, свисающие с ветвей, осыпающие пыльцой, или жесткие, с острыми тонкими лепестками, с виду нежными, но режущими, с иноцветной серединой – цветок в цветке… Дурманящие орхидеи – любовные взрывы природы всех оттенков радуги, завлекающие краской и запахом, красотой и желанием, провозвестники будущих семян жизни… Сумасшедшие африканские цветы! Казалось, что они живут в неистовом ритме движения и красок, породившем исступленные негритянские танцы. Я мог поклясться, что цветы двигались, они заглядывали в лицо, они пугливо отстранялись или пытались нежно задеть за щеки, прильнуть к губам, они шумно вспархивали, взлетали… Конечно, это были уже не просто цветы, а… попугаи, но они были подобны цветам – такие же яркие, но еще и звонко кричащие.
Обезьяны перебегали тропинку, показывая свои лоснящиеся зады, и одобрительно щелкали языками. Им тоже хотелось заглянуть нам в глаза. Они, конечно, знали, что мы были счастливы! Они завидовали!..
Мы провели с Эллен ночь в джунглях, в шалаше из банановых листьев, она пела свадебную песню перед звездным алтарем. Не было на свете женщины прекраснее ее, не было в мире существа более мягкого, доверчивого…
Утром она послала меня разыскивать ручей. А когда я вернулся ни с чем, то застал ее одетой, европейской и недоступной, успевшей умыться. (Черные мальчишки из ближней негритянской деревни принесли ей воды.)
И теперь мы шли к аэродрому. Он уже был виден, стена джунглей осталась за спиной.
Мы взялись за руки.
– Я думаю, – сказал я, – что нам не так уж важно ждать здесь, в Африке, атомного ада. Надо поскорее удрать в Нью-Йорк.
Она усмехнулась и пожала мне пальцы.
– Глупый Рой, – только и сказала она.
– Разве… мы не вернемся вместе?
Эллен отрицательно покачала головой.
Я не знал, зачем она прилетела в Африку, я вчера встретил ее на аэродроме, и она сама придумала шалаш в джунглях…
– Все это была шутка? – хрипло спросил я.
– Нет, Рой, нет родной… Это не шутка. Я твоя жена… И ты мой муж… перед звездами, перед Вселенной!
– Так почему же?..
– Милый Рой, ни ты, ни я не принадлежим самим себе.
– Но друг другу? – протестующе воскликнул я.
– Только друг другу. И будем принадлежать, но… Вот уже и аэродром.
Нас провожала ватага черномазых ребят. Они показывали нам дорогу.
– Рой, вы хотите, чтобы у нас было столько детей? – спросила Эллен, доставая из сумочки пачку долларов и давая каждому по долларовой бумажке.
Негритята шумно закричали и убежали, унося нежданную добычу. Эллен грустно смотрела им вслед.
– Ну вот, Рой… Никогда не забывай этой ночи…
– Я не люблю слова «никогда».
– Никогда, – повторила Эллен. – Я тоже не хочу этого страшного слова. Мы ведь увидимся, Рой… Я не знаю когда, но мы увидимся…
Я чувствовал в себе пустоту.
– Вот и мой самолет! – грустно сказала она.
Мы шли по летному полю, мне хотелось кричать, выть, кататься по бетону дорожки.
Навстречу нам шел штатский в темных очках, которого я мысленно назвал детективом.
– Хэлло, Марта! – крикнул он Эллен. – Не хотите ли вы, чтобы самолет из-за вас задерживался?
– Я ничего не имела бы против, – ответила Эллен, смотря только ей присущим взглядом в темные очки.
– Надеюсь, джентльмен не будет в претензии, что останется один? – проворчал детектив.
– Я всегда буду с ним, – отпарировала Эллен.
– О-о! – сказал детектив и предложил мне сигарету.
Мне очень хотелось курить, свои сигареты я раздарил негритятам, но я отказался.
– Ты будешь писать мне? – спросил я Эллен.
Она сначала отрицательно покачала головой, потом взглянула на детектива и сказала:
– Не знаю…
Детектив отвел меня в сторону:
– Надеюсь, сэр, вы поняли, что ни меня, ни Марту вы никогда не видели…
Она шла вместе с очкастым и ни разу… ни разу! не оглянулась на меня.
Я видел, как разбегался по бетонной дорожке самолет.
Баллоны тяжелых колес оторвались от земли, пилот убрал шасси уже в воздухе.
Я остался один, чтобы все видеть в стране, где ждали конфликта. Это был мой горький бизнес!..
Я не мог представить себе, что будет с Эллен, но мог представить, что произойдет здесь…
И я должен был не только представлять, но и писать об этом. Я ведь был корреспондентом нейтральной державы.
…Не думал я, что мой репортерский каламбур может всерьез обсуждаться в Совете Безопасности и послужит поводом для всего, что потом случилось.
Мой пробковый шлем был пробит навылет. Может быть, было бы лучше, если б дружественный мне снайпер, засевший словно в густой роще в листве баобаба, взял прицел чуть пониже…
Окопов в джунглях никто не рыл. Танки через «проволочные заграждения лиан» и надолбы из поверженных исполинов джунглей пройти не могли. В душной и пышной чаще солдаты сражающихся армий просто охотились друг за другом, как это испокон веков делали жившие здесь воинствующие племена каннибалов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
