Таким образом, возникает поразительная и абсолютно естественная гипотеза: ПОЛЕ КУЛИКОВО РАСПОЛОЖЕНО В МОСКВЕ. В ЧАСТНОСТИ, НА НЕМ НАХОДИТСЯ СРЕТЕНКА! Замечательно, что именно в этом месте Москвы находилось огромное поле, — кстати, за пределами древней Москвы, за стенами Китай-города, — называемое до сих пор КУЛИШКИ или КУЛИЧКИ. Оно начиналось от стен Китай-Города и ограничивалось приблизительно Сретенкой, бульварами до Яузы, Москва-рекой (см. старые карты Москвы). Пойдем дальше. Оказывается, это еще не все.
«Кучково поле находилось у современных Сретенских ворот… В районе… существовала каменная церковь Всех Святых на Кулишках, упомянутая в известии 1488 года. В переделенном виде церковь сохранилась до нашего времени. По старому преданию, она была построена Дмитрием Донским в память воинов, убитых на Куликовом поле» [446], с. 143. Хорошо известно, что НЕДАЛЕКО ОТСЮДА ОНИ И БЫЛИ ЗАХОРОНЕНЫ — в одной из московских церквей Старо-Симонова монастыря. В связи с этим, кстати, недавно был большой шум в прессе по поводу выселения из этой московской церкви завода. Ссылались именно на тот факт, что здесь захоронены павшие герои Куликовской битвы.
«Кулишки — местность, очень известная в Москве. Современная пословица „у черта на куличках“, для обозначения отдаленного места, возможно, относится к ней. Большую часть района „у Кулишек“ занимали сады» [446], с. 143.
Итак, несмотря на то, что всюду — и в русской летописи, и в названии церкви, и даже в русских пословицах, мы видим термин КУЛИЧКИ, в современных книгах, наши современные историки почему-то упорно пишут КУЧКИ. В чем дело? Что мешает им честно процитировать древнюю русскую летопись, где абсолютно четко стоит, — повторим это еще раз! — ПОЛЕ КУЛИЧКОВО?
Дело, конечно, в том, что тогда мгновенно возникает мысль, что знаменитое московское поле Куличково — это и есть знаменитое Куликово поле, место битвы Дмитрия с Мамаем. А этого историки не хотят. Может быть, подсознательно. А по нашему мнению — сознательно, во всяком случае, в тот момент, когда они изменяли «освещение русской истории» и в связи с этим провели географическую перелокализацию многих событий нашей истории.
Таким образом, сегодня можно сесть на московское метро и через несколько минут оказаться в центре поля Куликовской битвы.
Где была столица Дмитрия Донского? Если он — Тохтамыш, то зачем он сжег свою столицу (Москву)? Обратимся к церковному преданию. Оно почти ничего не говорит о встрече иконы Владимирской Божьей Матери в Москве. Но вот «пришествию» иконы Федоровской Божьей Матери, которая представляет из себя всего лишь небольшое видоизменение Владимирской, посвящен очень большой церковный канон. События, описываемые в этом каноне, историки датируют самым началом XV века — т. е. вскоре после Куликовской битвы. Канон четко говорит, что столица русского царя — это город КОСТРОМА: «Днесь светло красуется преименитый град Кострома и вся руская страна…» (тропарь канона); «… яко твердое оружие на враги даровала еси граду твоему Костроме и всей российской стране» (седален канона). См. церковные служебники XVI–XVII вв.
Вспомним, что перед нашествием Тохтамыша Дмитрий Донской «убежал» именно в Кострому. Кострома — крупный город, находящийся совсем рядом с Ярославлем, то есть с Великим Новгородом, как мы уже понимаем. Известно, что Кострома спорила с Москвой за право быть столицей [447], с. 124.
По всей видимости, в конце XIV — начале XV веков Москва была еще не столичным городом, а лишь пограничным местом битв между русскими князьями. Вообще, Калки считаются «обычным место для битв».
Неудивительно, что именно Дмитрий Донской начал «наскоро» строить стены Московского Кремля. Видимо, после того, как сжег поселение, бывшее на этом месте и принадлежавшее Литве.
6. Что такое Литва и где расположена Сибирь?
В этой связи встает вопрос о том, что же такое Литва? Источники XVI века четко отвечают на этот вопрос. Литва — это русское государство со столицей в Смоленске. Впоследствии, когда литовский великий князь Ягайло (Яков) был избран на польский престол, западные части русской Литвы отошли к Польше. Кстати, в знаменитой Грюнвальдской битве, как хорошо известно, участвовали смоленские полки. Историки, правда, отводят им «третьестепенную роль», считая, что литовский князь уже сидел в Вильно. Свидетельство известного «Сказания о князьях Владимирских» помещает столицу князя Г(е)идемина, основателя Литовской династии, в Смоленск [448].
С. Герберштейн прямо пишет, что Литва — это русское княжество.
Более точно, он пишет: Литва и Московия — это два русских княжества на территории Руси в настоящее время (т. е. в XVI веке). Отметим, что на старых картах «неправильно», — как считается сегодня, — Сибирь начинается сразу за Волгой, от Волги на восток. Границу Сибири помещают ДАЖЕ БЛИЖЕ к западу, т. е. граница Сибири начиналась левее Волги, западнее. Это, кстати, подтверждается названием города Симбирск на Волге. Лишь позже граница Сибири «уехала» на восток. Посмотрим на титул московского царя в знаменитом послании Ивана Грозного к английской королеве Елизавете, хранящемся в Лондоне. Фотография с него опубликована в [449]. В титуле «московского» царя мы ВООБЩЕ НЕ НАХОДИМ СЛОВО МОСКОВСКИЙ, а также не находим ни Владимирский, ни Новгородский. Перечисление начинается с Пскова: «Государь Псковский, и великий князь Смоленский, Тверский, земли Черниговский, Рязанский, Полоцкий, рос… (далее — обрезано на фотографии полслова — Авт.) и всея Сибирские земли.» Таким образом, и Москва, и Владимир и вся Волга действительно, согласно этому титулу, ОТНОСЯТСЯ К СИБИРИ.
7. Кто, когда и зачем изменил освещение древней Русской истории?
Эпоха Ивана Грозного
7.1. Странности правления Грозного
Как произошло изменение нашего взгляда на русскую историю? Кто это сделал? С какими целями? Когда?
В нашей отечественной истории есть одно совершенно белое пятно.
Это — царствование Ивана Грозного. Читатель, возможно, сейчас удивляется: как же так, о Грозном известно, якобы, очень много. Даже кинофильмы есть. Тем не менее, от времени Грозного не осталось практически никаких подлинных документов. И факт этот хорошо известен специалистам, только в учебниках они об этом почему-то не пишут.
Вот полный список того, что сохранилось:
письмо к Василию Грязному,
письма к английской королеве,
письма к шведскому королю,
письма к австрийскому императору
(все эти письма находятся в архивах указанных стран) и, наконец,
несколько челобитных к Симеону Бекбулатовичу.
И это — все! См. [450]. Не сохранился, кстати, и знаменитый указ об опричнине.
Многие историки, как несомненно известно читателю, считают Грозного шизофреником. Оставаясь на традиционной точке зрения, его действия действительно трудно объяснить другой причиной. Общее впечатление от его царствования, в миллеровско-романовском изложении, таково. В то время как на Русь со всех сторон наседают враги, царь разъезжая по своей стране, громит ее, т. е. дополнительно воюет с собственным государством и, кроме того, казнит тех военачальников, которые недавно отличились в битвах с врагами. Объяснить, конечно, можно все, но, тем не менее, даже романовские историки вынуждены придумывать гипотезы о какой-то странной шизофрении Грозного. Обладая неограниченной властью в стране, Грозный почему-то время от времени требует присяги от бояр, подтверждений своей власти из Константинополя и даже устраивает пышное ВТОРИЧНОЕ венчание на царство в 1576 году. Зачем? Ответа у историков нет. Более того, будучи уже взрослым, он почему-то устраивает над собой опекунский совет, — «избранную раду», — и устраняется от дел.
Далее, после периода страшной опричнины, когда были уничтожены все, кто мог в принципе ему сопротивляться, Грозный, «не будучи в силах справиться со своей думой», — которая, как историки нам втолковывают, «его не слушалась», — возводит на престол какого-то малозначительного потомка казанских царей касимовского царевича Симеона Бекбулатовича. Далее Грозный покидает дворец, куда вселяется «Симеон Бекбулатович», а сам пересаживается в простую кибитку (все это звучит очень странно!), в то время как «Симеон Бекбулатович» пышно разъезжает по Москве. И вот теперь-то дума «начинает слушаться Грозного», который свои жесткие требования к думе облекает в форме своих же униженных «челобитных к царю Симеону Бекбулатовичу от Иванца Московского».
Историки с серьезным видом объясняют нам, что когда Грозный хотел чего-то добиться от думы, он униженно просил об этом Симеона. Тот обращался к думе. И вот Симеона-то дума слушалась. Теперь читатель понимает, почему все историки хором говорят о шизофрении Грозного. Подробности этих замечательных «событий» читатель может прочитать, например, у Скрынникова [442], [451].
