Наконец он тихо спросил:
— Помнишь, что я сказал тебе в день наводнения?
— Тогда мы многое говорили друг другу — ответила она, зная, что он имел в виду.
— Я сказал, что ты моя единственная жена на земле и я твой единственный муж.
Джеральд взял ее за подбородок, и она посмотрела ему в глаза.
— Понимаю тебя больше, чем кажется, Джоанна. Знаю, как разрывается твое сердце. Но теперь судьба решила все за нас. Мы убежим отсюда и будем вместе, как и предназначено нам судьбой.
Она знала, что он прав. Все дороги, открытые перед ней, теперь сошлись в одну узкую тропинку. Джоанне стало грустно и страшно, но вместе с тем она испытала странный восторг.
— Можем уйти завтра, — предложил Джеральд. — Отпусти своего слугу на ночь. Когда все заснут, покинуть дворец несложно. Я буду ждать тебя у потайной двери с женским платьем, чтобы за городом ты переоделась.
— Завтра! — Джоанна согласилась убежать, но не сразу осознала, что делать это нужно так срочно. — Но… они будут искать нас.
— Когда они спохватятся, мы будем уже далеко. И они станут искать двух мужчин, а не простого странника и его жену.
План был смелый, но вполне осуществимый. Тем не менее она не приняла его.
— Не могу уйти прямо сейчас. Так много еще надо закончить, столько необходимо сделать.
— Знаю, сердце мое, — нежно проговорил он. — Но выбора нет, пойми.
— Подождем пока пройдет Пасха. Тогда я отправлюсь с тобой.
— Пасха! Но это же почти через месяц! Ждать, пока кто-нибудь догадается о твоем положении?
— У меня всего четыре месяца. Под этими одеждами можно скрывать беременность еще месяц.
Джеральд нетерпеливо покачал головой.
— Нельзя так рисковать, Ты должна исчезнуть, пока есть время.
— Нет, — возразила Джоанна с той же уверенностью. — Не оставлю свой народ без Папы на самый святой день в году.
«Она напугана и расстроена, — решил Джеральд, — поэтому не способна трезво мыслить». Ему пока придется остаться с ней, но постепенно он подготовит все для того, чтобы незаметно и быстро исчезнуть. При малейшей опасности, он спасет ее… возможно, даже применив силу.
Когда наступила Великая Пасхальная ночь, тысячи людей собрались внутри Латеранского дворца и вокруг него на пасхальное бдение, крещение и мессу. Большая служба началась в субботу вечером и должна была продолжиться до пасхального утра.
На пороге святого храма Джоанна зажгла пасхальную свечу и передала ее Дезитерию, архиепископу, который торжественно понес свечу в темную церковь. Джоанна и другие священнослужители последовали за ним, распевая lumen Christi, гимн, прославляющий Христа. Трижды процессия останавливалась, пока Дезитерий зажигал свечи верующих от пасхальной свечи. Когда Джоанна приблизилась к алтарю, вся церковь осветилась тысячами огней. Они радостно мерцали, отражаясь на мраморе стен и колонн, символизируя тот свет, который Христос принес в мир.
Дезитерий радостно запел, древний хорал, и прекрасная выразительная мелодия отозвалась в сердце Джоанны особенной остро.
«Никогда больше не буду я стоять перед этим алтарем и не услышу этих сладостных звуков», — подумала она. От этой мысли ее охватила невыносимая тоска. Здесь, среди вдохновенного торжества искупления и надежды, Джоанна глубже всего почувствовала истинную веру в Бога.
— О vere beata nох, quae expoliavit Aegyptios, ditavit Hebraeos! Nox, in qua terrenis caelestia junguntur…
Выйдя из храма после мессы, Джоанна увидела на ступенях мужчину в оборванных лохмотьях. Приняв его за нищего, она подала знак Виктору, чтобы он подал ему милостыню.
Мужчина отверг предложенную монету.
— Мне не нужна милостыня, ваше святейшество, я гонец, пришел со срочной новостью.
— Что скажешь?
Император Лотар и его армия быстро продвигаются через Патерно. Они будут в Риме через два дня.
Прелаты встревоженно зароптали.
— Верховный священник Анастасий с ним, — добавил гонец.
«Анастасий! То, что он с людьми императора, — очень плохой знак».
— Почему ты называешь его верховным священником? — с упреком спросила Джоанна. — Анастасий ведь отлучен.
— Простите, ваше святейшество, но я слышал, что император обращался к нему именно так.
Это было хуже всего. Император игнорировал то, что Анастасий отлучен от церкви, а значит, категорически не признавал авторитет Папы. Лотар настроенный таким образом, способен на все.
Вечером, обсуждая неожиданный поворот событий, Джеральд потребовал, чтобы Джоанна сдержала обещание.
— Я ждал до Пасхи, как ты хотела. Мы должны исчезнуть до появления Лотара.
Джоанна покачала головой.
— Застав папский престол пустым, Лотар воспользуется своей властью, и новым Папой изберут Анастасия.
Джеральд тоже не хотел видеть на папском престоле Анастасия, однако считал, безопасность Джоанны важнее.
— Ты всегда найдешь причину, чтобы отложить побег, но этого делать нельзя.
— Не могу предать людей, — упрямо ответила она.
Джеральду хотелось схватить Джоанну и унести подальше от опасности.
— Всего несколько дней, — поспешила успокоить его Джоанна. — Какую бы цель ни преследовал Лотар, он не задержится здесь дольше, чем ему нужно. Как только он уйдет, я уеду с тобой.
— И тогда не будешь противиться?
— Не буду, — пообещала Джоанна.
На следующий день Джоанна стояла на крыльце базилики Святого Петра, Джеральд отправился приветствовать Лотара. Вдоль Стены Льва были выставлены часовые, которым приказали наблюдать за происходящим.
Внезапно со стены послышался крик:
— Император прибыл!
Джоанна велела открыть ворота Сан-Перегринуса.
Лотар въехал первым. Анастасий в кардинальский мантии был рядом с ним. Его лицо было надменным.
Джоанна вела себя так, словно Анастасия не существовало. Она ждала, когда император сойдет с коня и приблизится к ней.
— Добро пожаловать, сир, в священный город Рим. — Она протянула правую руку, украшенную папским перстнем.
Лотар не преклонил колена, но лишь слегка склонился, чтобы поцеловать символ духовной власти.
«Ну что ж, отлично», — подумала она.
Первые ряды войска Лотара раздвинулись, и Джоанна увидела Джеральда со связанными руками и искаженным гневом лицом.
— Что это значит? — возмутилась Джоанна. — Почему главнокомандующий связан?
— Его арестовали по обвинению в государственной измене, — ответил Лотар.
— Государственная измена? Главнокомандующий мой верный помощник. Я никому не доверяю больше, чем ему.
— Государственная измена не против вас, ваше святейшество, но против империи, — пояснил Анастасий. — Джеральд обвинен в попытке вернуть Рим грекам.
— Ерунда! Кто посмел выдвинуть такое глупое обвинение!
Из-за спины Анастасия выехал на коне Даниэль и посмотрел на Джоанну с торжеством.
— Я обвиняю, — сказал он.
Позднее, оставшись одна, Джоанна пыталась решить, как действовать в этой ситуации. Она понимала, что это дьявольски умный заговор. Как понтифик она не могла быть осуждена, но если Джеральда признают виновным, тень падет и на нее. План, несомненно, был разработан Анастасием.
«Хорошо, мы еще повоюем. — Джоанна упрямо вздернула подбородок. — Пусть Анастасий делает то, что задумал. У него ничего не получится». Я все еще Папа, и обладаю властью и силой.
Глава 29
Большой Триклиний, относительно новая постройка во дворце, имел уже историческое прошлое. Росписи на этих стенах только высохли, когда Карл Великий, дед Лотара, и Папа Лев III встретились здесь, чтобы заключить договор, благодаря которому Карл, король Франции, стал императором Священной Римской империи. Это навсегда изменило ход истории.
За пятьдесят пять лет, минувших с тех времен, великолепие и блеск этого зала не совсем поблекли. Поверх мраморной отделки стены были покрыты настенной росписью, изображавшей сцены из жизни апостола Петра и выполненные с удивительным мастерством. Но все затмевала мозаика, расположенная над аркой центральной апсиды. На ней был изображен Святой Петр; он величественно восседал на троне с нимбом вокруг головы. Справа от него стоял коленопреклоненный Папа Лев, а слева — император Карл. Над головой каждого был квадратный нимб, признак живых, поскольку в период строительства Триклиния они еще здравствовали.
В передней части зала сидели Джоанна и Лотар на двух тронах, украшенных драгоценностями. Оба трона установили рядом на одном уровне. Это означало, что ни Папа, ни король не имеют преимуществ. Архиепископы, кардиналы, епископы и аббаты сидели лицом к ним на обитых зеленым бархатом стульях с высокими спинками византийского образца. Другие знатные вельможи, стояли позади, заполнив большой зал до отказа.
