Эту шифровку я посылаю только вам трем. Я ее не послал Молотову, так как не верю в добросовестность некоторых близких ему людей. Я вас прошу вызвать к себе Молотова, прочесть ему эту мою телеграмму полностью, копии ему не передавать».
Если оставить в стороне всю телеграмму и прочесть лишь ее концовку, поневоле побегут мурашки по коже и позавидовать Молотову не придется.
Чтобы оправдаться, Молотов использовал все слезы, оставленные про запас, и этим самым на время отвел от себя гнев Сталина. Но, к сожалению для Молотова, конфликт не был исчерпан и, более того, усугубился.
Причиной нового конфликта стала жена Молотова Полина Жемчужная, которая посредством своего мужа пыталась проводить независимую политику в отношении евреев, не учитывая мнения Сталина. На этом вопросе подробнее остановимся ниже, здесь же отмечу, что в конце концов жена Молотова была арестована и привлечена к ответственности.
Несмотря на то что Молотов до конца был рядом со Сталиным, никаким авторитетом он уже не пользовался. Для Сталина он уже не представлял опасности. Сталин обезоружил его и вместе с тем вывел из списка претендентов.
У другого соратника Сталина, старого большевика Анастаса Микояна, было и того меньше шансов. Он и не входил в список претендентов на престол.
Одним из главных талантов Микояна было то, что он был вечно серым, стараясь особо не выделяться. Инициативностью он никогда не отличался и именно исходя из этих свойств не был опасен для Сталина. Он вечно скрывался за чьей-то спиной и имел способность не иметь собственного мнения. Для такой сильной личности, как Сталин, было даже оскорбительным рассматривать Микояна в качестве преемника.
Сравнить Микояна можно с одним из деятелей Французской революции Жозефом-Эмануелем Сийесом. Впоследствии член Директории Сийес прославился тем, что выжил во время террора Робеспьера, что было не так уж и характерно для членов Конвента. Когда, в будущем ему зададут вопрос, что он делал в годы террора, он даст лаконичный, но всеобъемлющий ответ: «Я выживал». Микоян практически делал то же самое и, как и в случае с Сийесом, современники дали аллегорическую оценку его деятельности: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».
Тому, что Микояна не ударил паралич, он должен быть обязан стечению обстоятельств. Проживи Сталин немного больше, никто не знает, какая судьба ждала «непотопляемого» Анастаса. После войны Сталин был не очень-то и расположен к бывшему соратнику, во время же расследования дела Еврейского антифашистского комитета следствие слишком уж подозрительно стремилось выйти на Микояна. Его судьба висела на волоске, но удача не подвела.
Как бы там ни было, Микоян не входил ни в список опасных лиц, ни тем более в список преемников.
Следующим в списке был Маленков, чистопородный аппаратчик. Он тоже не очень-то выделялся инициативностью. Флегматичный и привыкший к покорности Маленков, несмотря на эти качества (а может, именно благодаря им), все же смог достичь серьезных постов и даже стал членом Политбюро. Он был ровесником Берии и считался его другом. На них смотрели как на тандем. Из-за своей женоподобной внешности Маленкова за глаза называли Маланьей.
И Маленков успел почувствовать на себе опалу Сталина. На непродолжительное время в 1946 году ему пришлось отбыть в «политическую ссылку» в Среднюю Азию, где он в течение двух лет руководил партией. Скорее всего, причиной этой опалы было «дело авиаторов».
Наказание не очень сильно повлияло на его авторитет, по крайней мере, по сравнению с авторитетом Молотова и Микояна. Можно сказать, что он даже вернул доверие вождя. Несмотря на это, и он не был опасен. Сталин видел в нем хорошего писаку, способного талантливо заполнять протоколы, но как независимое лицо он не рассматривался. В основном дела ему поручали вместе с Берией, те же, что он вел лично, в большинстве своем проваливались.
Ничем особым не отличался и Каганович, бывший верным псом Сталина, человеком, который не заступился за собственного брата. Правда, у Кагановича был опыт ведения хозяйства, но до государственного деятеля ему было далеко. Еще более отдаленной была перспектива стать преемником Сталина.
В этой серой массе старых кадров выделялась фигура Лаврентия Берии. В период деятельности он проявил незаурядный талант организатора и администратора. Без зазрения совести можно сказать, что Берия уже давно сложился в государственного деятеля, чему способствовало не раз нами указанное качество — инициативность. Фигура Берии была безальтернативна, и именно эта безальтернативность стала пороком в глазах Сталина.
Берия имел большой недостаток — он скептически относился к марксизму и ставил его где-то позади, особенно по сравнению с делом. Между Марксом и делом он выбирал последнее. Этим принципом он руководствовался и во время атомного проекта, часто игнорируя установленные правила и обходя стороной принципы плановой экономики, в полную силу используя «буржуазные» методы ведения дела. Такой подход к вопросу в будущем ему припомнили бывшие соратники, «обличившие» преступления «буржуазного перерожденца».
И от Сталина не укрылось такое отношение Берии к великому учителю Марксу, и именно благодаря своим талантам и инициативности он оказался в списке аутсайдеров.
Николай Рубин, автор книги «Лаврентий Берия. Мифы и реальность», назвал эту эпоху «Поединком гроссмейстеров». Под гроссмейстерами он подразумевал Сталина и Берия. В борьбе за власть, разгоревшуюся вокруг престола Сталина, Рубин главным действующим лицом представляет Берия.
Трудно не согласиться, что в этой борьбе самым большим потенциалом обладал именно Берия, но такое заключение, мягко говоря, сделано было поспешно.
Поединок, будь то в спорте или в политике, подразумевает участие нескольких, как минимум двух, сторон. Если уж речь пошла о гроссмейстерах и сделано сравнение с шахматами, нужно принять во внимание, какова цель игроков. В случае с шахматами целью является поставить мат противнику. Если рассмотрим с политической точки зрения, матом будет политическое поражение (лучше сказать уничтожение) противника и вывод его из игры.
Не секрет, что по сравнению с «соратниками» Берия выделялся и авторитетом, и властью. Если и можно представить кого-нибудь в качестве преемника Сталина, то это Берия, так что ничего странного в выводе Рубина нет. Пост народного комиссара внутренних дел давал большие возможности. Правда, во время войны из министерства был выделен Народный комиссариат госбезопасности, но и данным органом руководил близкий к Берии Всеволод Меркулов. Положение Берии укрепляло и отношение Сталина к нему, которое невозможно сравнить с его отношением к другим членам Политбюро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
