А. А. Григорьев
Аполлон Александрович Григорьев родился в 1822 году в Москве, умер в 1864 году в Петербурге. По окончании Московского университета (1842) он служил там же библиотекарем и секретарем совета. С 1844 года по 1847 год Григорьев живет в Петербурге, непродолжительное время служит в Сенате и в управе благочиния, а затем всецело отдается литературной деятельности. Его первые стихотворные опыты относятся ко второй половине 1830-х годов, первое печатное стихотворение — «Доброй ночи» («Москвитянин», 1843, № 7). Единственный прижизненный сборник поэта — «Стихотворения Аполлона Григорьева» (СПб., 1846). Григорьев приобрел известность в качестве литературного критика — идеолога славянофильства («молодой редакции» «Москвитянина»). Как поэт Григорьев следовал романтическим традициям русской поэзии. Некоторые его стихотворения выразили гражданские настроения современников. Увлечение Григорьева русской народной песней, особенно городским романсом, отразилось в ряде его стихотворений, которые он сам пел под гитару.[121] Несколько его произведений получили известность в качестве «цыганских песен». Кроме публикуемых текстов в песенниках встречается «Нет, за тебя молиться я не мог…» (музыка А. Дюбюка). К поэзии Григорьева обращались немногие композиторы (А. Варламов, Ф. Бюхнер, В. Соколов; последний написал романс «Твои движенья гибкие…»).
444. К****
Мой друг, в тебе пойму я много,Чего другие не поймут,За что тебя так судит строгоНеугомонный мира суд…Передо мною, из-за далиМинувших лет, черты твоиВ часы суда, в часы печалиВстают в сиянии любви,И так небрежно, так случайноСпадают локоны с челаНа грудь, трепещущую тайноПредчувствием добра и зла…И в робкой деве влагой томнойМечта жены блестит в очах,И о любви вопрос нескромныйСтыдливо стынет на устах…
1843 445*
Тихо спи, измученный борьбою,И проснися в лучшем и ином!Буди мир и радость над тобоюИ покой над гробовым холмом!
Отстрадал ты — вынес испытанье,И борьбой до цели ты достиг,И тебе готова за страданьеСтепень света ангелов святых.
Он уж там, в той дали светозарной,Там, где странника бессмертье ждет,В той стране надзвездной, лучезарной,В звуках сфер чистейших он живет.
До свиданья, брат, о, до свиданья!Да, за гробом, за минутой тьмы,Нам с тобой наступит час свиданья,И тебя в сияньи узрим мы!
1845 446*
С тайною тоскою,Смертною тоской,Я перед тобою,Светлый ангел мой.
Пусть сияет счастьеМне в очах твоих,Полных сладострастья,Темно-голубых.
Пусть душой тону яВ этой влаге глаз,Всё же я тоскуюЗа обоих нас,
Пусть журчит струеюДетский лепет твой,В грудь мою тоскоюЛьется он одной.
Не тоской стремленья,Не святой слезой,Не слезой моленья —Грешною хулой.
Тщетно на распятьеОбращен мой взор —На устах проклятье,На душе укор.
1846(?) 447*
О, говори хоть ты со мной, Подруга семиструнная!Душа полна такой тоской, А ночь такая лунная!
Вон там звезда одна горит Так ярко и мучительно,Лучами сердце шевелит, Дразня его язвительно.
Чего от сердца нужно ей? Ведь знает без того она,Что к ней тоскою долгих дней Вся жизнь моя прикована…
И сердце ведает мое, Отравою облитое,Что я впивал в себя ее Дыханье ядовитое…
Я от зари и до зари Тоскую, мучусь, сетую…Допой же мне — договори Ты песню недопетую.
Договори сестры твоей Все недомолвки странные…Смотри: звезда горит ярчей… О, пой, моя желанная!
И до зари готов с тобой Вести беседу эту я…Договори лишь мне, допой Ты песню недопетую!
<1857> 448. <Из стихотворения «Цыганская венгерка»>*
Две гитары, зазвенев, Жалобно заныли… С детства памятный напев, Старый друг мой, ты ли?
Как тебя мне не узнать? На тебе лежит печать Буйного похмелья, Горького веселья!
Это ты, загул лихой, Ты — слиянье грусти злой С сладострастьем баядерки — Ты, мотив венгерки!
Квинты резко дребезжат, Сыплют дробью звуки… Звуки ноют и визжат, Словно стоны муки.
Что за горе? Плюнь да пей! Ты завей его, завей Веревочкой горе! Топи тоску в море!
Вот проходка по баскам С удалью небрежной, А за нею — звон и гам Буйный и мятежный.
Перебор… и квинта вновь Ноет-завывает; Приливает к сердцу кровь, Голова пылает.
Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,С голубыми ты глазами, моя душечка!
<1857>III
Середина XIX— начало XX века
Я. П. Полонский
Яков Петрович Полонский родился в 1819 году в Рязани, умер в 1898 году в Петербурге. Из обширного стихотворного наследия поэта наибольшую известность приобрели произведения, ставшие романсами и песнями. К текстам Полонского часто обращались крупные русские композиторы: А. Даргомыжский («Вызов»), П. Чайковский («Ночь», «Песнь цыганки»), Ц. Кюи («Из Бурдильена», «О Некрасове», «Голод», «Вижу ль я…», «Тишь»), А. Рубинштейн («Мое сердце — родник…», «Священный благовест торжественно звучит…», «Утро» — кантата для мужского хора), С. Рахманинов («Встреча», «Диссонанс», «Музыка»), А. Гречанинов («Солнце и месяц», «Птичка»), Э. Направник («Луч надежды», «Молитва»). Особенно много удачных романсов на слова Полонского написал С. Танеев (всего более 20, среди них — «Узник», «Узница», «В годину утраты»). Музыку на тексты Полонского писали также П. Булахов («Блаженствуя, тебя любил я…»), А. Аренский («Молитва»), Ф. Блуменфельд («Зной — и всё в томительном покое…»), С. Донауров, А. Зорин, В. Соколов, В. Ребиков, В. Пасхалов, М. Анцев, П. Сокальский, П. Чесноков, Г. Кушелев-Безбородко, А. Щербачев и др. Всего на стихи Полонского создано 128 музыкальных произведений 67-ю композиторами.[122] Кроме публикуемых наиболее популярны романсы: «Ночь» (муз. Чайковского), «Птичка» (муз. Булахова, П. Воротникова, Гречанинова, Б. Гродзкого, Направника и др.), «Встреча» (муз. С. Рахманинова), «Маска» (муз. С. Танеева, Булахова). В песенниках встречаются также «Тени» и «Ты, с которой так много страданья…».
449. Вызов*
За окном в тени мелькает Русая головка.Ты не спишь, мое мученье! Ты не спишь, плутовка!
Выходи ж ко мне навстречу! С жаждой поцелуя,К сердцу сердце молодое Пламенно прижму я.
Ты не бойся, если звезды Слишком ярко светят:Я плащом тебя одену Так, что не заметят!
Если сторож нас окликнет — Назовись солдатом;Если спросят, с кем была ты, — Отвечай, что с братом!
Под надзором богомолки Ведь тюрьма наскучит;А неволя поневоле Хитрости научит!
Октябрь 1844 450. Затворница*
В одной знакомой улице Я помню старый дом,С высокой, темной лестницей, С завешенным окном.Там огонек, как звездочка, До полночи светилИ ветер занавескою Тихонько шевелил.Никто не знал, какая там Затворница жила,Какая сила тайная Меня туда влекла,И что за чудо девушка В заветный час ночнойМеня встречала, бледная, С распущенной косой.Какие речи детские Она твердила мне:О жизни неизведанной, О дальней стороне.Как не по-детски пламенно, Прильнув к устам моим,Она, дрожа, шептала мне: «Послушай, убежим!Мы будем птицы вольные — Забудем гордый свет…Где нет людей прощающих, Туда возврата нет…»И тихо слезы капали — И поцелуй звучал…И ветер занавескою Тревожно колыхал.
20 июля 1846 451. Песня цыганки*
Мой костер в тумане светит;Искры гаснут на лету…Ночью нас никто не встретит;Мы простимся на мосту.
Ночь пройдет — и спозаранокВ степь, далёко, милый мой,Я уйду с толпой цыганокЗа кибиткой кочевой.
На прощанье шаль с каймоюТы на мне узлом стяни:Как концы ее, с тобоюМы сходились в эти дни.
Кто-то мне судьбу предскажет?Кто-то завтра, сокол мой,На груди моей развяжетУзел, стянутый тобой?
Вспоминай, коли другая,Друга милого любя,Будет песни петь, играяНа коленях у тебя!
Мой костер в тумане светит;Искры гаснут на лету…Ночью нас никто не встретит;Мы простимся на мосту.
<1853> 452*
«Подойди ко мне, старушка,Я давно тебя ждала».И косматая, в лохмотьях,К ней цыганка подошла.«Я скажу тебе всю правду;Дай лишь на руку взглянуть:Берегись, тебя твой милыйЗамышляет обмануть…»
И она в открытом полеСорвала себе цветок,И лепечет, обрываяКаждый белый лепесток:«Любит — нет — не любит — любит».И, оборванный кругом,«Да» сказал цветок ей темным,Сердцу внятным языком.
На устах ее — улыбка,В сердце — слезы и гроза.С упоением и грустьюОн глядит в ее глаза.Говорит она: «Обман твойЯ предвижу — и не лгу,Что тебя возненавидетьИ хочу, и не могу».
Он глядит всё так же грустно,Но лицо его горит…Он, к плечу ее устамиПрипадая, говорит:«Берегись меня! — я знаю,Что тебя я погублю,Оттого что я безумно,Горячо тебя люблю!..»
<1856> 453. Узница*
Что мне она! — не жена, не любовница,И не родная мне дочь!Так отчего ж ее доля проклятаяСпать не дает мне всю ночь!
Спать не дает, оттого что мне грезитсяМолодость в душной тюрьме,Вижу я — своды… окно за решеткою,Койку в сырой полутьме…
С койки глядят лихорадочно-знойныеОчи без мысли и слез,С койки висят чуть не до полу темныеКосмы тяжелых волос.
Не шевелятся ни губы, ни бледныеРуки на бледной груди,Слабо прижатые к сердцу без трепетаИ без надежд впереди…
Что мне она! — не жена, не любовница,И не родная мне дочь!Так отчего ж ее образ страдальческийСпать не дает мне всю ночь!
1878Ю. В. Жадовская
