оставить запрос на ремонт того или иного общественного оборудования, установку новой спутниковой антенны, или подписать петицию о создании на окраине поселка поля для мини-гольфа…
Из коридора послышались голоса беседующих женщин, затем взрыв смеха, затихший вдали.
Через пять минут, запыхавшись, вошел седеющий мужчина, чье лицо было изрезано морщинами, хотя на вид ему не было и пятидесяти, с обветренной кожей и блестящими черными глазками. Выглядел он очень добродушно, хотя вид мундиров Квебекской полиции явно переполошил его.
– Ну дела! – воскликнул он. – Что стряслось?
Старший инспектор Мальвуа представился и заговорил самым успокоительным тоном:
– Скажите, к вам в последнее время не приезжал кто-нибудь незнакомый? Мы ищем человека по имени Герт Брюссен. Седые волосы, худощавый, говорит с французским акцентом.
– Нет, а что?
– Он мог попасть в поселок так, что вы об этом не знаете?
– Тут никто не останется незамеченным! Поселок маленький, все друг друга знают. Да что случилось-то? Почему вдруг столько народу?
– Нам нужно срочно видеть Маркуса Локара. Есть у вас такой человек в Валь-Сегонде?
– Да, он живет здесь с женой, детьми и внуками. А что?
– Срочное дело.
– Нам надо поговорить с ним наедине, – вмешалась Людивина, – без родных.
Локар наверняка сбежал так далеко не для того, чтобы новые соседи узнали о его прежней жизни. Людивина готова была держать пари, что никто здесь об этом не знает, и считала, что Локар имеет право хранить свои тайны.
– Я пошлю за ним, – ответил мужчина с некоторой тревогой.
По телевизору шла реклама еды, причем в невероятных, астрономических количествах, и реклама, расхваливающая автомобили. Один ролик сменял другой без пауз. Жратва, машины, машины, жратва. Лишь время от времени эти бесконечные оды потреблению прерывались какими-нибудь новостями.
Когда в комнату вошел Маркус Локар, Людивина встала.
Высокий, подтянутый, белоснежные волосы, впалые щеки, тонкие губы, орлиный нос и бледно-голубые, почти блеклые глаза. Он расстегнул воротник свитера и обвел всех следователей долгим взглядом.
– Маркус Локар, – сказала Людивина, протягивая руку, – мы проделали долгий путь, чтобы поговорить с вами. Мы из Национальной жандармерии Франции, прилетели из Парижа.
– Я понял, – сказал он с едва заметным квебекским акцентом.
– Вопрос довольно сложный. Возможно, вы предпочтете обсудить его наедине, – сказала она, бросив взгляд на человека, который привел его, и еще на троих, стоявших в дверях.
– Я сделал что-то не так? – спросил он с несколько обеспокоенным выражением лица.
– Нет. Но вам угрожает опасность, – ответила Людивина. – Из-за вашего прошлого.
На этот раз старик вздернул подбородок и посмотрел ей прямо в глаза. Помолчав, он обернулся и махнул друзьям: все в порядке, они могут идти.
Дверь за ними закрылась.
– Я слушаю вас, – сказал он.
– Речь идет о хуторе Мор. И о Дитере Ферри.
У Локара судорожно дернулся кадык. Его рука искала опоры, и Сеньон поспешно придвинул ему стул.
– Я знаю, что вы давно не слышали это имя, – сказала Людивина.
Молодая женщина вела беседу, и казалось, никто не собирался вмешиваться.
– Прошло больше тридцати лет, – прошептал он, явно в шоке.
– Вы уехали из Мора, когда поняли, что с Ферри что-то нечисто. С тех пор деревушка сильно изменилась. Ситуация ухудшилась, господин Локар. Герт Брюссен взял дело в свои руки и… Скажу сразу, мы думаем, что он явился сюда, чтобы убить вас.
Локар выпрямился в кресле:
– Убить меня? За что?
– Все это время я думала, что он хочет подвести черту, но теперь я задаюсь вопросом, не знаете ли вы чего-то такого, что он не хочет обнародовать.
– Я? Но я не был во Франции тридцать лет! Я их больше ни разу не видел! Ни его, ни других!
– Вы близко общались с ним в то время?
– С Брюссеном? Не больше, чем с Ферри. Похоже, вы знаете всю эту историю – представьте, что я почувствовал, когда понял, кто такой Ферри на самом деле. Я уехал подальше от них и от Франции, где я не был желанным ребенком, и похоронил эту часть тяжелого прошлого. Здесь никто ничего не знает, даже моя жена!
В его глазах светилась непостижимая боль. Он ткнул вперед указательным пальцем, словно угрожая всем следователям в комнате.
– Никто не собирается предавать это огласке, – продолжала Людивина, – ваша история касается только вас. Но мы хотим выяснить, что могло понадобиться от вас Брюссену.
– Вы его арестовали?
Жандарм растерянно посмотрела на Мальвуа, затем на Априкана.
– Нет еще. Как я уже говорила, мы считаем, что он сейчас либо здесь, либо в дороге и намерен убить вас.
Локар медленно покачал головой. В его голубых глазах роем проносились воспоминания, поглощая все его внимание.
– Я не хочу ворошить прошлое, – признался он, помолчав.
– Понимаю.
– Вы уверены, что он приедет? После стольких лет? Так далеко? Только ради… ради меня?
– Он уже убил Эгона Тюррена.
– Убил Эгона…
Мыслями старик уже был не с ними, а где-то далеко в прошлом, среди тех, кого когда-то называл братьями и сестрами.
– Я думаю, Брюссен хочет избавиться от «идеальных детей», которые покинули общину, – осмелилась предположить Людивина.
– Я давно понял, что мы не «идеальные дети». А вот они никак не хотели с этим смириться. Вот что я вам скажу: я сразу понял, что настоящая опасность для Мора – это Брюссен. Я сразу понял, что после смерти Ферри Брюссен пойдет вразнос, превратится в дикого хищника. У него уже тогда это читалось в глазах, понимаете? Ферри – провидец, отец, а Брюссен – настоящий идеолог реванша, обозленный тяготами детства, он зверюга. Вы защитите меня? Меня и мою семью? Я не хочу подвергать их опасности!
– Сюда можно приехать только по одной дороге, – вмешался старший инспектор Мальвуа. – Я поставлю одного из своих ребят дежурить в комнате, откуда просматривается въезд в поселок, а другого – у вашего дома, в тамбуре общего пешеходного коридора. Мы будем начеку и арестуем его, не волнуйтесь. Все произойдет так быстро, что он не успеет отреагировать.
Бледные глаза смотрели на полицейского. Локар как будто не вполне успокоился, но в конце концов кивнул:
– Я полагаюсь на вас. – И повернулся к Людивине. – Вы ведь знаете, на что он способен, правда? Я вижу это по вашему настрою. Вы его опасаетесь.
– При всем уважении, сэр, – сказал сержант Кутан, гладя усы, – он все же человек немолодой, а нас шестеро вооруженных полицейских. Если вы не хотите, то даже не встретитесь с ним!
Маркус Локар упорно вглядывался в голубые глаза Людивины.
Она понимала, как ему неспокойно.
Он прожил с «идеальными детьми» три года и знал их, как никто.
И ему было страшно.
* * *
Людивина теряла самообладание, никто
