Ближе к концу четвертой книги КТ Прокл пишет:
«Что касается звезд, то неподвижные звезды вращаются вокруг своих центров. <…> Планеты же вращаются совместно с устойчивой сферой; каждая из них бывает при этом движима вместе с собственной сферой к востоку, перемещаясь в соответствии с шириной и глубиной [своего расположения], а также вращаясь вокруг своего центра».[541]
Этот текст заслуживает детального анализа. Прежде всего, «устойчивая сфера» неподвижных звезд вращается вокруг Земли, а планеты движутся вместе с ней. Это — самое простое из движений небесных тел. Но есть и другие виды движения: во-первых, неподвижные звезды вращаются вокруг своих осей; во-вторых, планеты также вращаются вокруг осей; в-третьих, каждая из планет «сама по себе» (то есть независимо от движений других звезд, планет и «сфер») «вращается в соответствии с шириной и глубиной [своего расположения]». Последняя фраза по своему содержанию соответствует процитированным выше словам «сами по себе приближаются к Земле и отдаляются от нее». И эта «глубина планетного расположения», специально подчеркиваемая Проклом, добавляет новое измерение в теорию планетных движений. Ибо наблюдая в течение долгого времени за перемещением планет, легко можно убедиться, что яркость их меняется — то растет, то убывает по мере того, как они «приближаются к Земле и отдаляются от нее». Отсюда недалеко и до понимания того существенного обстоятельства, что центром, вокруг которого обращаются планеты, служит отнюдь не Земля. Такова была концепция, которую, по-видимому, втайне разделял Платон и которую открыто защищал Аристарх Самосский. Сторонником ее был и друг Платона Гераклид Понтийский. То, что Прокл знал об этой концепции, бесспорно: «Пусть же Гераклид Понтийский, который был слушателем Платона, придерживается этого мнения, ибо он полагал, что Земля движется по окружности». (Иными словами — что Земля вращается вокруг какого-то центра — например, Солнца.) «… Но заметим, что Платон считал ее неподвижной».[542] Прокл, таким образом, в курсе предмета дискуссии, но предпочитает не ввязываться в нее.
Поразительно, каким образом он догадался, что небесные тела вращаются вокруг своих осей! А поскольку Земля — одно из небесных тел, не привело ли это его к мысли, что и она вращается вокруг своей оси?
В «Тимее», правда, Платон также говорит — хотя и довольно туманно — о вращении небесных тел вокруг их осей: «Из движений он (Творец. — Прим. авт.) даровал каждому (богу-звезде. — Прим. авт.) по два: во-первых, единообразное движение на одном и том же месте… а во-вторых, поступательное движение…»[543] Если, как порой допускается, Платон был плохо знаком с этой темой и просто вставил в свой диалог отрывок из чужого сочинения, то неясность его рассуждений получает более или менее убедительное объяснение. Впрочем, в других своих трактатах Платон также порой выражается весьма туманно — да и в астрономии он разбирался слабовато. В том же самом абзаце он, однако, вполне определенно указывает на вращение Земли вокруг ее оси: «Земле же, кормилице нашей, он определил вращаться вокруг оси, проходящей через Вселенную… »
У Прокла число планетных движений заметно больше, чем у Платона. Кроме того, высказывания последнего слишком лаконичны и туманны, чтобы можно было понять их точный смысл. Прокл тем не менее потратил бессчетное множество слов, разъясняя, что же на самом деле думал Платон в тех случаях, когда он не мог или не желал быть достаточно откровенным. Во многих случаях это вряд ли было так уж необходимо. Но в вопросе о подлинном содержании космологических воззрений Платона даже самые незначительные подробности имеют большую ценность.
В трактате Плутарха «Платоновские вопросы»[544] мы находим убедительное доказательство того, что Платон, несмотря на нервные Прокловы возражения, в конце концов отверг геоцентрическую модель планетной системы:
«Что имеет в виду Тимей («Тимей», 42D. — Прим. авт.), говоря, что Творец перенес посев душ «отчасти на Землю, отчасти на Луну, отчасти на прочие орудия времени»? Движется ли Земля подобно Солнцу, Луне и пяти планетам, которые он именует орудиями времени? Или же Земля закреплена на оси Вселенной — но не неподвижно, а так, что она вращается вокруг этой оси? О вращении Земли говорили Аристарх и Селевк; первый — допуская его, а второй — просто на нем настаивая. Как пишет Теофраст, Платон в старости раскаивался, что поместил Землю в центр Вселенной, тогда как на самом деле она там не находится».
(Далее Плутарх высказывает свою точку зрения на этот иопрос: Земля неподвижна.)
Свидетельство Теофраста заслуживает полного доверия, но Прокл, по-видимому, о нем не знал. (В его время большинство сочинений Теофраста уже было утеряно.) сам Теофраст руководил афинским Ликеем после Аристотеля; более надежный источник трудно было бы найти. Из работ Плутарха становится очевидным, что он внимательно читал труды Теофраста; ошибка или недопонимание в данном случае исключены.
Упомянутый Плутархом Селевк был математиком и астрономом. По словам Джорджа Сартона, «этот вавилонянин разделял взгляды Аристарха Самосского».[545] Джорджио де Сантильяна полагает, однако, что он был не вавилонянин, а грек — родом из древнего города Селевкия на Тигре, расположенного сравнительно недалеко от побережья Персидского залива.[546]
Точка зрения Платона на место Земли во Вселенной интересна для нас не столько сама по себе, сколько в ее связи с воззрениями Прокла. Историки науки отрицают возможность того, что Платон в старости разделял гелиоцентрическую теорию, и предпочитают не замечать свидетельства Теофраста. Показательная избирательность!
В том же сочинении Плутарха мы находим свидетельства того, что платоновское представление о небесах, состоящих из нескольких элементов, сохранилось в трудах его ученика Ксенократа. Прокл, впрочем, пошел значительно дальше их обоих. Очерк воззрений Ксенократа был составлен, по-видимому, на основе его трактата «Об астрономии» (шесть книг, все утеряны) или также утерянного сочинения «Пифагорейские вопросы». Ксенократ двадцать пять лет руководил Академией и умер на 82-м году жизни, упавши ночью на какой-то сосуд.[547]
Прокл, по всей видимости, не сам изобрел третий вид планетного движения, направленный перпендикулярно к обращению. В диалоге Плутарха «Беседа о лице, видимом на диске Луны» читаем:
«Также и Луна подчиняется не одному лишь движению, но, как они привыкли говорить, Тривии, или Трем направлениям, — перемещаясь соответственно длине, ширине и глубине Зодиака. Первое из этих движений математики называют прямым обращением, второе — поворотом, или отклонением, или откатом, а третье (не знаю почему) — неравномерностью. Они согласны, однако, с тем, что в движении и обращении Луны нет ничего постоянного».[548]
Слова Плутарха «математики называют» и «как они привыкли говорить» свидетельствуют, что он основывался на каких-то неизвестных нам астрономических сочинениях. Изложение это ясностью не отличается, и в следующем абзаце в спор вступает сторонник более солидной теории движущихся небесных сфер: он полагает, что по отношению к своей сфере Луна, к примеру, неподвижна. При этом он вспоминает о полемике между Аристархом Самосским и Кратетом: в одной строке гомеровской «Илиады» (выпавшей из известного нам текста поэмы) утверждается, что море покрывает «большую часть Земли». Кратет был согласен с этим (как мы знаем, абсолютно верным) утверждением, а Аристарх с ним спорил.
Впрочем, не будем отвлекаться. Исключительно интересным представляется мне то обстоятельство, что Прокл оказал существенное влияние не на кого-нибудь, а на Иоганна Кеплера, открывшего в начале XVII века три закона планетного движения. С переводами больших работ Кеплера на английский язык дело обстоит почти так же плохо, как и с переводами сочинений Прокла.[549] Уже этого хватило бы, чтобы впасть в отчаяние: неужели придется осваивать средневековую латынь?! К счастью, существует публикуемая издательством «Британская энциклопедия» серия «Великие книги Западного мира». В ее шестнадцатом томе («Птолемей, Коперник и Кеплер»)[550] можно найти перевод кеплеровской «Гармонии мира». <…> Недавно я прочитал, — пишет Кеплер, — гимн, написанный философом Проклом, одним из последователей Платона, о котором я неоднократно упоминал в предыдущих книгах. Этот гимн посвящен Солнцу, и в нем говорится о древних тайнах». В числе этих тайн был вопрос о том, «что имели в виду древние пифагорейцы, когда именовали центр мира «сторожевой башней Юпитера». Обычно они утверждали, что в центре мира находится «огонь» (то есть Солнце)».
Великий предшественник Ньютона был, судя по всему, не на шутку увлечен «древними тайнами». Какое же влияние взгляды Прокла оказали на него? Не является ли Прокл предшественником Кеплера в том же смысле, в каком Аристарх был предшественником Коперника? Когда труды Прокла и Кеплера будут переведены на английский язык, об этом можно будет судить с большей уверенностью. Но уже сейчас можно предположить, что создатели современной астрономической картины мира были многим обязаны полузабытым к тому времени «неортодоксальным» авторам — таким как Прокл и Аристарх. «Тайные» астрономические знания, сохранявшиеся с эпохи пифагорейцев, похоже, внесли существенный вклад в научную революцию XVI–XVII веков.
