образовательных целях, причем не только в гимназиях, но и в сельских и начальных школах. Нигде в Германии, за исключением, пожалуй, Гамбурга, мы не находим освещения в прессе, сравнимого по качеству и откровенности. Несмотря на всепроникающий страх перед революцией и все досады цензуры, Аксель Шуман пишет,
Но факт остается фактом: с 1789 по 1806 год в столице и жилом городе Берлине под прусской цензурой вышло четыре журнала, в которых Французская революция прославлялась как историческая необходимость и как победа разума над аристократическим высокомерием и монархической бесхозяйственностью.64
ДВУХГОЛОВОЕ ГОСУДАРСТВО
Летом 1796 года толпы берлинцев стекались посмотреть на последнюю театральную сенсацию, устроенную знаменитым швабским иллюзионистом Карлом Энсленом. Шоу открылось выступлением трио великолепно выполненных автоматов: испанца с флейтой, женщины, играющей на стеклянном органе, и трубача, который мог еще и говорить. Затем последовала "воздушная охота" с участием плавающих фигур животных, наполненных газом, и андроида-гимнаста, движения которого были настолько реалистичны, что можно было бы принять его за человека, если бы не приглушенный скрип шейных суставов. Под конец представления свет был погашен, и громкий раскат грома возвестил о серии призрачных явлений, кульминацией которых стал эффектный тромп-л'ойль.
Затем вдали виднеется яркая звезда; звезда расширяется, и из нее появляется очень точное подобие Фридриха Второго, в его обычной одежде и позе [...]. Изображение становится все больше и больше, приближается все ближе и ближе, пока не кажется, что оно стоит перед оркестром как живое. Эффект от этого явления на паркете и в ложах был поразительным. Хлопать и ликовать можно было бесконечно. Когда казалось, что Фредерик вот-вот удалится в свою звезду, многие кричали: "О, останьтесь с нами!". Он вернулся в свою звезду, но после громких криков "бис" ему пришлось возвращаться дважды.65
Это был театр современного типа, где темнота использовалась для усиления эффекта иллюзии (недавнее нововведение), где билеты и места были по разным ценам для разных карманов. В зале смешались мужчины и женщины, мелкие чиновники, ремесленники и клерки, но были и люди знатного сословия, и даже члены королевской семьи - правда, только в качестве платных клиентов. И вот фигура воскресшего короля была вызвана к жизни, чтобы удовлетворить толпу, жаждущую развлечений и готовую за них платить. Испытывали ли короли, наблюдавшие за этой удивительной проекцией, определенное беспокойство при виде мертвого короля, которого приветствует его народ, но при этом он находится по его приказу? Трудно придумать сцену, которая лучше иллюстрирует амбивалентность и современность ностальгии.
К 1800 году Берлин - с точки зрения интеллектуальной и социальной жизни - был самым ярким городом немецкой Европы. Его население приближалось к 200 000 человек. Здесь существовала густая сеть клубов и обществ, из которых нам известны тридцать восемь, а также шестнадцать масонских лож.66 За пределами кругов наиболее известных организаций существовало еще множество ныне забытых клубов, обслуживавших низшие слои общества. Берлинский клубный мир был не только большим, но и очень разнообразным. Клуб понедельника, общество среды и кружок четверга были небольшими и эксклюзивными собраниями, которые удовлетворяли потребности интеллектуалов и просвещенных представителей высшей буржуазии. В городе также существовал широкий спектр обществ, ориентированных на конкретные интересы: например, Общество друзей-натуралистов, Педагогическое общество, которое собиралось каждый месяц в первый понедельник в зале заседаний пригородного совета в Вердере, или Общество экономического отопления, обсуждавшее способы сокращения потребления древесины, дефицитного и дорогого в то время товара. Филоматическое общество, в котором состояло тридцать пять человек, обслуживало людей, интересующихся науками, в том числе еврейского философа-кантианца Лазаря Бендавида, скульптора Иоганна Готфрида Шадова и высокопоставленного чиновника Эрнста Фердинанда Клейна. Затем были Медицинский клуб - предтеча более поздних профессиональных организаций - и Фармацевтическое общество, которое содержало гербарий и небольшую библиотеку для пользования своими членами. Военное общество, занимавшееся вопросами военной реформы и насчитывавшее около 200 членов, стало одним из первых центров реформаторской энергии тех активистов, которые выдвинулись на первый план после 1806 года. Для тех, кто хотел быть в курсе последних событий в политике, науке и культуре, существовал широкий спектр читательских обществ и других коммерческих учреждений, таких как библиотеки, предоставляющие книги во временное пользование. Газеты и журналы также можно было купить в кофейнях, а в ложах часто содержались значительные библиотеки.
По мере того как клубы становились все более многочисленными, их функции становились все более специализированными и разнообразными. Одной из новых популярных форм организованной социальной активности в Берлине стало любительское театральное общество. Театральные общества быстро росли в 1780-1790-х годах, обслуживая широкий круг социальных групп. В то время как "Урания" (основанная в 1792 году) обслуживала представителей просвещенной социальной элиты, "Полигимния" (основанная в 1800 году) включала водопроводчиков, инструментальщиков, сапожников и мастеров по изготовлению щеток. В театральные клубы принимали как мужчин, так и женщин, хотя выбор произведений для постановки обычно оставался за мужчинами. Появление клубов, объединяющих частные заведения для членов и их гостей с различными видами досуга и развлечений, было лишь вопросом времени. Ресурсы" (Ressourcen), как их называли, - это клубы, арендовавшие помещения, в которых предлагался широкий спектр услуг, от питания до бильярда, читальных залов, концертов, балов, театральных представлений и даже, в одном случае, фейерверков. Это были крупные предприятия, часто насчитывавшие более 200 человек и отражавшие в своей клиентуре и тоне социальное разнообразие столицы.
Эта густая и быстро меняющаяся топография добровольных организаций рассказывает нам о силах, действовавших в прусском обществе к концу XVIII века. Берлин был центром королевской и правительственной власти, но также и театром автономного социального действия, где граждане могли обсуждать высокие государственные вопросы, приобретать научные и другие эзотерические знания, наслаждаться удовольствиями общения, которое не было ни частным, ни полностью общественным, потреблять культуру и получать удовольствие в благоприятной обстановке. Все это не было ни бунтарством, ни революцией, но отражало сейсмический сдвиг в расстановке сил в обществе. Христиане и евреи, мужчины и женщины, дворяне, мещане и ремесленники общались между собой в этой общительной городской среде. Это был мир, который создавался из талантов, коммуникативной энергии и готовой наличности городского населения. Он был скорее вежливым, чем придворным. Контроль над ним, цензура, даже надзор - все это было не под силу скромным полицейским и цензурным органам Берлина. Само его существование представляло собой тонкий вызов структурам и привычкам традиционной власти.
В рядах администрации также наблюдались признаки смены парадигмы. Новое поколение государственных служащих стало ориентировать прусскую административную практику на новые цели. В 1780 году молодой дворянин из города Нассау на реке Лан поступил на прусскую государственную службу. Рейхсфрейхер Карл фон унд цум Штайн происходил из древнего императорского рода и был, как и многие немцы его
