так. Папа попался и не выдержав такого позора, убил себя. А мама постепенно сойдя с ума похоже не хотела отдавать меня в другой клан, что и спровоцировало ее смерть, при этом Христиан не хотел ее убивать. Возможно даже здесь замешан сам демон-страж! Значит, Христиан напрямую невиновен!
Правда если снова дать огласке эти убийства с демонами, то наверное и всплывет та кровавая бойня, устроенная кланом Дракулети много лет назад, что станет падением Христиана!
Ну что, Христиан! Момент мести пришел! Думал Ортега.
Единственное, каким боком относятся к Дракулети те сведенья об убийствах отпрысков богатых кланов? вот в чем вопрос! МММММ
— Эй! Господин! Вы тут не заснули? — Ортегу вернул в реальный мир архивариус.
— Да нет! Просто задумался! — вскочил Ортега.
— А! Хорошо! Тогда вот, что! Уже далеко за десять вечера! Пора закрываться канцелярии! И ты же Ортега Искариот? — архивариус пристально оглядел Ортегу.
— Да это я! — ответил Ортега.
— Тогда бегом собирайся! За тобой приехали серьезные люди! Судя по виду, военные из Особого Отдела, с нашивками в виде скрещенных автоматов на фоне символа атома! — пропыхтел архивариус.
Ортега почувствовал что пол под ним шатается.
Это был Христиан со своим кортежом………
Второй день. Сквозь маску лжи.
Но как? Как опекун нашел его? Неужели действительно он под колпаком? Или же….
— Ты! ЖИРДЯЙ! ТЫ НА МЕНЯ НАСТУЧАЛ! — орет Ортега на архивариуса.
— НЕТ! КЛЯНУСЬ! Я понятия не имел даже что вы связаны с кланом Дракулети! — испуганно запыхтел архивариус.
Тьфу ты! Ладно! Первым делом надо заныкать улики! Кольцо, все бумаги Ортега тут же зарыл себе во внутренние тайные карманы своей рабочей куртки.
Подойдя к выходу канцелярии, он уже слышал снаружи шум двигателей, звуки сирен и треск дождя.
Ну, будет что будет! Подумал Ортега, выходя на улицу.
Тем временем и уже правда стемнело.
Лил сильный дождь.
Посреди двора расположился шикарный бронированный лимузин, вокруг него рычало трое мотобайкеров — на них важно восседали спецназовцы из Особого Отдела Экзорцистов.
Это был личный кортеж Христиана Дракулети.
Дверь лимузина открылась и Ортега залет в салон. После этого, кортеж тронулся с места.
Когда глаза привыкли к полутьме салона, перед ним предстал сам Христиан.
Подтянутый статный мужчина, с короткими ровными черными волосами, козлиной бородкой и нордическими чертами лица. Одет в темную военизированную униформу, кожаный смольный плащ поверх бархатного мундира, темные брюки, на ногах черные гладко начищенные сапоги.
В руке он держал стальную трость, с красивым набалдашником в виде оскаленной маски.
— Ну здравствуй! Мальчик мой! — спокойным ровным голосом сказал он.
— Здравствуй! Христиан! — поклонился Ортега.
— Рад тебя! Ты выглядишь дико усталым! Понимаю! Учеба! Но и ты пойми! Последний учебный год и ты считай уже полноценный гражданин Империи! — покачал головой Христиан.
— Скажи только одно? Почему ты постоянно врешь и хулиганишь? Ты не хочешь мне признаться? — Христиан сдвинул свои темные тонкие брови.
— Ты о чем это? Христиан? — притворился дурачком Ортега. Хотя и так понятно про что он.
— Десять часов вечера! Скоро ночь! Я два часа искал тебя! Всех на ноги поднял! — Христиан резко бьет тростью по голове Ортегу.
Ай! Кричит Ортега. Гематома точно будет.
Христиан покачал головой — Тебе больно, мой мальчик? вот и мне больно и будет больнее, если с тобой случится что то плохое! — опекун устало закрывает свои ясные глаза. Затем он открывает и продолжает свой родительский допрос — Так все таки, что ты делал в Государственной Канцелярии? –
— Готовился к историческим хроникам! — Ортега солгал.
— Читая старые договора о купли-продажах разных богатеев? — подозрительно спросил Христиан.
Ортега пожал плечами.
— Мальчик мой! Мне сообщили, что ты тут ищешь улики нашего не очень веселого прошлого…. — Христиан делает паузу и продолжает — Скажи! Зачем тебе это? Неужели обида? — опекун тяжело выдохнул.
Ортега не знал что сказать.
— Знаешь, когда я узнал, что ты начал изучать дело своей убитой мамы, я почувствовал смесь радости и грусти, радость в плане того, что у тебя есть настоящее чувство справедливости, смелости и отваги! Даже спустя столько времени, ты по прежнему ищешь правду и пытаешься добиться справедливости! — Христиан грустно улыбнулся — Я помню тебя совсем малышом! И в ту страшную ночь! Главное, все хорошее и живое в тебе, не угасло, оно живо и бьет тем праведным огнем, который у прочих уже давно погас! Вся столица стоит на ушах об этом! Слухи уже полнятся, так я и узнал, что ты в канцелярии! — закончил Христиан.
Ортега не верил своим ушам. Опекун не только не боится, но даже рад, что ему удалось нарыть столько улик.
Казалось он счастлив.
— Мой мальчик! Я знаю, что у тебя в тайных карманах кольцо то самое! Скрывать не нужно! Это правда! Твоя семья обеднела, папа умер страшной жуткой смертью, а твоя мать, несчастная Мария, в итоге сошла с ума и стала одержимой. Она забыла про наш договор, про остальных членов вашего клана, про меня! Несколько раз я приезжал к ней, умолял ее отдать тебя мне! Я готов был унижаться, но она твердо стояла на своем.
Готова была сама умереть от нищеты, голода и безумия, также и тебя с собой забрать! Я не мог этого допустить! Поэтому случайно совершил это непредумышленное убийство. Горько мне? Да! Обидно мне? Да! Сожалею я об этом? Еще как! — Христиан здесь был честен с Ортегой.
Единственное он умолчал о демоне-страже, подставляя себя. Значит он не знал, что Ортега узнал тайну зачарованного кольца и и правду о Черном Лабиринте. Это был козырь Ортеги.
— Ладно! Давай закроем эту тему! А сейчас прошу ответь на важный для меня вопрос! Только честно! Что ты чувствуешь ко мне, за это долгое время? — спросил Христиан.
— Люблю как папу! — конечно же соврал Ортега.
— Нет! Нет! Опять же врешь! — досадно покачал головой опекун.
Христиана вот так просто не обманешь.
— Я же знаю, мой мальчик, что твоя ненависть ко мне еще долго будет полыхать! Прошлого уже не изменить! Главное какой ты сейчас! И ты идешь по правильному пути! Ужасно терять родителей в малом возрасте, мои тоже умерли молодыми! Не надо сильно уходить к призракам прошлого, иначе тебя затянет это страшное болото! Надо жить ради тех, кто сейчас тебя любит! Неужели ты готов вычеркнуть наши с тобой общие годы? — Христиан грустно уставился на Ортегу.
Вот тут Ортеге нечем было возразить опекуну. И правда, жизнь с опекуном была действительно хорошей (а уж после четырех лет интерната вообще сказочная по факту).
— А помнишь, как я учил тебя
