Но паники Сюзан не почувствовала. Наоборот, ей открылась единственно верная линия поведения.
Скажи нет, и ты обречена, подумала она. Спроси кто, и результат будет тем же. Остается только…
– Я знаю их обоих, – буднично ответила она. – Я познакомилась с ними на приеме у мэра. Так же, как и ты. Ты испугала меня, тетя.
– Почему он отсалютовал тебе?
– Откуда мне знать? Наверное, захотелось.
Тетка рванулась к ней, поскользнулась, но удержалась на ногах и схватила Сюзан за руки.
– Не наглей со мной, девочка! Умерь свой пыл, мисс Юная Красавица, или…
Сюзан с такой силой вырвала руки, что Корделию качнуло и она вновь могла бы упасть, если б не ухватилась за оказавшийся под рукой стол. От двери за ней по чистому полу кухни тянулась цепочка грязных следов.
– Еще раз назови меня так, и я… я ударю тебя! – выкрикнула Сюзан. – Вот увидишь, ударю!
Губы Корделии растянулись, обнажив в яростной ухмылке зубы.
– Ты ударишь единственную родственницу отца? Неужели ты дойдешь до такого?
– Почему нет? Разве ты не била меня, тетя?
Глаза Корделии чуть притухли, ухмылка исчезла.
– Сюзан! Что ты говоришь? Не больше пяти-шести раз с тех пор, как ты научилась ходить. И лишь когда ты тянулась к кастрюле с кипящей водой или…
– В эти дни ты чаще бьешь меня своим ртом, – согласилась Сюзан. – Я это терпела, такая уж я дура, но с меня хватит. Больше этого не будет. Если я достаточно взрослая, чтобы меня за деньги укладывали в постель к мужчине, значит, я уже в том возрасте, когда ты должна придерживать язык, разговаривая со мной.
Корделия открыла было рот, чтобы вступиться за себя… атака Сюзан застала ее врасплох, как и обвинения… но тут же поняла, как ловко уводят ее от первоначальной темы: парней. Или парня.
– Ты знакома с ним только по вечеринке, Сюзан? Я про Диаборна, – а я думаю, что с тех пор ты узнала его куда лучше.
– Я видела его и в городе. – Сюзан смотрела тетке прямо в глаза, хотя это стоило ей немалых усилий: ложь обычно следует за полуправдой, как ночь – за сумерками. – В городе я видела всех троих. Ты довольна?
Нет, Сюзан это видела, тетку такое объяснение не устроило.
– Ты поклянешься мне, Сюзан… поклянешься мне именем своего отца… что ты не встречаешься с этим Диаборном?
Все прогулки верхом под вечер, думала Сюзан. Все отговорки. Все попытки сохранить наши отношения в тайне. А теперь наши усилия идут прахом из-за одного беспечного взмаха рукой в дождливое утро. Вот как велик риск. А разве мы думали, что будет иначе? Неужели мы были такими глупцами?
Да… и нет. Они были не глупцами – безумцами. Такими и оставались.
Сюзан вспомнились глаза отца в тех редких случаях, когда он ловил ее на лжи. В них читалось разочарование. Ее ложь, пусть и невинная, причиняла ему боль, как царапина от шипа.
– Ни в чем я тебе клясться не собираюсь, – отрезала Сюзан. – Ты не имеешь права просить меня об этом.
– Клянись! – взвизгнула Корделия и опять ухватилась за стол, словно ища опору. – Клянись! Клянись! Это тебе не игрушки! Ты уже не ребенок! Клянись! Клянись, что ты все еще девственница!
– Не буду. – И Сюзан повернулась, чтобы уйти. – Сердце ее колотилось в бешеном ритме. В кухонном окне, выходящем на Спуск, она увидела отражение тети Корд, направляющейся к ней с поднятой рукой, с сжавшимися в кулак пальцами. Не поворачиваясь, Сюзан предупреждающе вскинула руку: – Не смей поднимать на меня руку. Не смей, сука.
Она увидела, как у отражения женщины широко раскрылись глаза. Увидела, как отражение-кулак разжался, отражение-рука упала вниз.
– Сюзан. – В голосе Корделии слышались боль и обида. – Как ты можешь так обзывать меня? Что случилось с твоим языком и твоим отношением ко мне?
Сюзан молча покинула кухню и прошла в конюшню. Здесь ее встретили знакомые с детства запахи: лошадей, сена, упряжи. И она попыталась вернуться туда, забыв о сегодняшнем дне. Пилон повернулся, чтобы посмотреть на нее, тихонько заржал. Сюзан положила голову ему на шею и заплакала.
7
– Ну вот! – воскликнул шериф Эвери, когда сэй Диаборн и сэй Хит ушли. – Как ты и говорил, они такие медлительные только потому, что хотят все сделать как надо. – Он еще раз просмотрел список и довольно хохотнул: – Ты только взгляни! Какая прелесть! Ура! Мы успеем заранее убрать все то, что видеть им ни к чему.
– Они дураки, – добавил Рейнолдс… но он все равно хотел еще раз встретиться с ними на узкой дорожке. Если Диаборн думал, что прошлое позабыто и в той истории в «Приюте путников» поставлена точка, то он не просто дурак, а полный идиот.
Помощник шерифа Дейв не сказал ничего. Сквозь монокль он взирал на игровую доску, на которой Джонас в шесть ходов сокрушил всю его белую армию. Силы Джонаса обрушились на нее, как потоп, не оставив Дейву ни малейшего шанса на благополучный исход.
– Мне просто не терпится одеться потеплее и отвезти эту бумагу в Дом-на-Набережной. – Эвери все смотрел на список ферм и ранчо с предлагаемыми датами инспекции. До Нового года и позже. О боги!
– Действительно, почему бы тебе не съездить туда. – Джонас поднялся. Боль молнией прострелила сломанную ногу.
– Еще партию, сэй Джонас? – предложил Дейв, начав расставлять на доске фигуры.
– Жаль терять на тебя время, – ответил Джонас и усмехнулся, увидев, как Дейв залился краской. Прохромал к двери, открыл ее и вышел на крыльцо. Морось перешла в дождь. На пустынной Холмовой улице блестела мокрая брусчатка.
Рейнолдс последовал за боссом.
– Элдред…
– Уйди, – не поворачиваясь, бросил Джонас.
Клей помялся, потом вернулся в комнату, закрыл дверь.
Что с тобой такое? – спросил себя Джонас.
Вроде бы ему следовало радоваться, что эти два щенка принесли свой список… как обрадовался Эвери, как обрадуется Раймер, когда услышит об этом утреннем визите. В конце концов, не он ли сказал Раймеру три дня назад, что эти мальчишки скоро перейдут на Спуск? Да, сказал. Тогда почему ему так тревожно? Почему он не находит себе места? Только потому, что нет никаких известий от посланца Фарсона, Латиго? Потому что Рейнолдс вернулся с пустыми руками от Скалы Висельников, а потом никого не нашел там и Дипейп? Конечно же, нет. Латиго придет вместе со своим отрядом, но так скоро они подойти не могли, и Джонас это знал. До праздника Жатвы еще почти месяц.
Значит, все дело в плохой погоде, которая действует на твою ногу, бередя старую рану, отчего у тебя портится настроение?
Нет. Нога, конечно, болела, но бывало, когда она болела куда как сильнее. А тревога шла от головы. Джонас привалился к стойке, поддерживающей навес над крыльцом, прислушиваясь к шуму дождя, барабанящего по черепице, думая о том, как в игре в «Замки» умелый игрок, выглянув из-за Укрытия, тут же ретируется. Вот и тут он, похоже, столкнулся с той же ситуацией: слишком уж все выходило гладко. Безумная идея, но не такая уж безумная, если присмотреться повнимательнее.
– Уж не пытаешься ли ты играть со мной в «Замки», пацан? – пробормотал Джонас. – Если так, ты скоро будешь сожалеть о том, что не остался у своей мамочки. Еще как будешь сожалеть.
8
Роланд и Катберт возвращались на «Полосу К» вдоль Спуска – сегодня они ничего считать не собирались. Поначалу, несмотря на дождь и низкие серые облака, к Катберту вернулась свойственная ему веселость.
– Ты видел их лица? – засмеялся он. – Видел, Роланд… извини, Уилл? Они заглотнули наживку, не так ли? Заглотнули не поперхнувшись.
– Да.
– Что нам теперь делать? Каков наш следующий ход?
Роланд тупо взглянул на него, словно вопрос Катберта вырвал его из дремы:
– Следующий ход их. Мы считаем. И ждем.
Хорошее настроение Катберта лопнуло как мыльный пузырь, и вновь ему пришлось сдерживать закипающее раздражение. А закипало оно по двум причинам: во-первых, по его разумению, Роланд манкировал своими обязанностями, чтобы предаваться любовным утехам в объятиях известной молодой дамы, во-вторых, и эту причину он полагал гораздо более важной, Роланд потерял хватку именно в тот момент, когда Срединный мир более всего в ней нуждался.
Только какими обязанностями Роланд манкировал? И откуда у него такая уверенность в профессиональной непригодности Роланда? Она основана на логике? Интуиции? Или обычной ревности (читай – зависти)? Катберт вспомнил о том, с какой легкостью Джонас разгромил армию Дейва, когда помощник шерифа слишком рано высунулся из-за Укрепления. Но жизнь не игра в «Замки»… или игра? Однозначный ответ Катберт дать не мог. Но одно он знал точно, в этом его союзницей была интуиция: Роланд гребет не туда. А они плывут вместе с ним.
Проснись, мысленно взмолился Катберт. Пожалуйста, Роланд, проснись, пока не поздно.
Глава третья
Игра в «замки»
1
На следующей неделе погода словно советовала людям укладываться в кровать после ленча и не вылезать из нее до обеда, а из дома выходить лишь по крайней на то надобности. Конечно, дождь не лил как из ведра, но превратил сбор яблок в опасное занятие (несколько человек сломали ноги, а в Семимильном саду молодая женщина, упав с верхней перекладины лесенки, серьезно повредила позвоночник), а уборку картофеля – в пытку: большая часть времени уходила на то, чтобы вытягивать из грязи телеги. В «Зеленом сердце» праздничные гирлянды, развешанные к ярмарке Жатвы, намокли, и их пришлось убрать. Добровольцы-оформители со всевозрастающим нетерпением ждали, когда же погода улучшится и они смогут вновь приняться за работу.
