Но ничего не помогало.
И, что больше всего раздражало: Велимира никак не могла определить, к кому из этих двоих она неравнодушна по-настоящему. Ждан исключался сразу же — он и сам относился к Веле, как к сестренке. Дарен сбежал от них, попытавшись надуть, и теперь девушка на него очень сердилась. И на Яромира сердилась, потому как смотался к своей ундине, не потрудившись ничего объяснить, а теперь тут сияет, как начищенный самовар и светится, как новогодний фонарь…
"А с чего это он должен перед тобой отчитываться? — вдруг возникла в сознании девушки снисходительная мысль, — он тебе кто: кум, сват, брат?"
Нет, нет и еще раз нет. Да и вообще чего удумала — ревновать княжьего сына! Да еще к ундине — морской деве, о красоте которых не зря ходят легенды. Куда ей, весницкой девке, с ней тягаться по красоте, уму и даже Дару? Он на такую, как она, Веля, даже и не посмотрел бы в обычной жизни, тягается с ней только из-за того, что она его вытащила из загребущих ручонок Моарты. Да и то: оказалось, что гадкая ундина и то сделала лучше.
И на Ждана девушка тоже сердилась, хотя, если поразмыслить, то на него уж тем более злиться было не с чего да и бессмысленно. Но Велимиру упорно раздражал тот факт, что парень выкаблучивается, как может, перед Яромиром, которому это, судя по всему, жить особо не мешало. И чего они могли не поделить? Ее, что ли? Смешно, господа и дамы.
— А куда мы, собственно, идем? — спохватился Ждан, когда все свернули на рынок.
— На рынок.
— Зачем? — не отставал парень.
— За кобылой. Или ты все это время прятал красавицу Сташу в своей торбе, а я и не заметил?
— Прекратите, — оборвала начинающуюся перепалку Веля, — мы так никогда его не найдем. Яромир, а у нас хватит денег на двух лошадей?
— Зачем двух? — натурально удивился шатренец, — нам с тобой и одной хватит, а этот рядом побежит.
— Яромир!
— Я тебе сейчас побегу! — пообещал Ждан, закатывая рукава рубашки, заскорузлой от грязи.
— Правильно, — чуть не всхлипывая от обиды на всех, бросила девушка, — вы еще подеритесь тут, чтобы снова оказаться в тюрьме.
Яр, насмешливо глядя на парня, только сказал:
— Да я гляжу, твоему дружку уж очень там понравилось.
— Заткнись!
— А то что?
Велимира сжала кулаки и ожесточенно прошипела:
— Да прекратите, наконец! Оба!
Как ни странно — сработало. Спутники девушки замолчали, но красноречивые взгляды, то и дело бросаемые друзьями через нее друг на друга, прекрасно говорили о том, что перепалка вовсе не окончена, а лишь отложена на неопределенный срок.
Повезло путникам лишь отчасти: двух приемлемых лошадей они нашли, но гад-продавец заломил за них такую цену, что как взбешенный Яромир ни торговался, результат не оправдал их совместных ожиданий: в кармане из того, что им выделил господин глава Тайной полиции остался лишь злот, да несколько стрибряников.
— Ну лошадки, — угрюмо приговаривал шатренец, пока они выводили их из города, — раз вы такие золотые, то и работать будете втрое больше, чем какие-другие кони.
Велимира его взглядов не разделяла, но отчасти и себя чувствовала виноватой в плохом настроении друга: ну кто ее дернул именно к тому прилавку? Если бы не она, то они бы не потеряли еще кучу времени, чтобы найтись. Единственное, что утешало, так это то, что девушка сообразила затовариться провизией на день пути.
Слава Оару, путь в искомое место был только один, и деревеньки встречались там нечасто: дорога лежала к югу, и частые возгорания торфяников были нередки для этой местности, вот и желающих рисковать хозяйством да и собственной жизнью почти не находилось. Но, Яр никак не мог успокоиться с потерей времени, а потому решил срезать через почти заросший тракт, несмотря на увещевания Вели о том, что раз его забросили — значит, там было очень опасно.
Когда это он боялся опасностей?
Дарен устало плюхнулся на стул около стойки и заказал ужин с кувшином вина в придачу. Вопрос "не замахнулся ли он на слишком уж геройский поступок" отметался, как глупый, потому как единственное, что ему сейчас хотелось больше всего на свете — так это напиться.
Как бы это ни смешно звучало, но у дарена так не вовремя проснулась совесть, настойчиво напоминавшая ему о том, что друзей оставлять нехорошо. Но это еще полбеды. Беда же заключалась в том, что у него окончательно пропали все линии на ладонях, стоило ему загородиться от девушки стеной. Да еще эта картинка, которую Дар был вынужден прикрывать сейчас кожаным ремешком, жгла, зараза, как незнамо кто. Была бы рядом Веля, наверняка бы объяснила, что и почему, но войник скорее удавился бы, чем признался ей, девушке, что он чего-то не знает, и оттого страдает. На хрена ему ее сострадание и понимание? Помимо всего этого, стена, которую воздвиг его высочество Лексан вокруг даровой сущности, еще вчера была атакована жалобной ищущей нитью Велимиры, которая беспомощно в нее тыкалась, надеясь найти прореху. Это могло значить только одно: сомнительная и без того легенда не прошла. То ли Яромир сообразил, то ли сама девушка умнее оказалась, но, так или иначе, друзья все-таки узнали, что их общий знакомый, обдурив всем головы, сбежал в никуда. Надеяться можно было лишь на то, что они не докопаются до сути проблемы, даже если очень глубоко копнут: Лексан не даст.
Лексан… Вот обрадовал-то, его высочество, врыха ему в зад! Третья Школа Чародейства — это уже не шутки. Да и этот старик, Странник, который его инициировал, не мог что ли рассказать? Сложно было? Теперь вот сиди и думай, как бы чего ненароком не натворить.
В общем, утешало в этот вечер войника только одно: стоящий перед ним кувшин вина, который мог бы заглушить муки совести и вообще все мысли, мешающие спокойно следовать к своей цели.
Агенты его высочества, тенью следовавшие за ним до самой весницы, неодобрительно косились в сторону хлещущего вино Дарена из-за углового столика, но пока помалкивали. Надеялись, наверное, что до драки не дойдет.
В общем-то надеялись правильно, потому как сам Дар не намеривался делать себе еще хуже, чем было в данный момент. Тем более, что дурацкое "клеймо" на виске от спиртного разболелось еще больше.
"Ну что за день такой? — устало подумал он, — сначала обокрасть пытаются, потом снова этот Карстер со своими приветами…"
К слову о Карстере, тот лишь подослал человека, которого Дарен выследил и убил прежде, чем тот успел смыться. И все бы хорошо, если бы не четкая уверенность: старый знакомый продолжал его выслеживать, а этот покойный бедняга был лишь внеочередной проверкой на вшивость. Этот взгляд в спину заставлял дергаться и нервничать, и Дару это категорически не нравилось, потому как предугадать, когда этот паршивец вновь подставит подножку — было невозможно. И чего ему неймется-то, а? Добро бы еще камень бессмертье даровал, а так… Что толку управлять чужими судьбами, если со своей-то справиться тяжело?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
