— Ха! Насчёт вот этого вот не уверен. У него броня треснула. Нужна сварка.
— Предполагается, что ты наш механик. Нарисуй ещё одну руну. Произнеси заговор.
Гримм коротко хмыкнул — и Хакард гневно вспыхнул, хотя следовало благоговейно собираться с мыслями, готовясь к бою.
— Убогий недолюд!
Ощутив нависшую опасность, Гримм пробормотал:
— Прошу прощения, сэр. Пришлось заниматься доспехами…
— Молчи! Как бы там ни было, мы выступаем пешком — и это касается тебя тоже, коротышка.
Гримм перевёл глаза на силовые доспехи командора, похлопал себя по длиннополой куртке, словно сравнивая, и буркнул:
— О мои предки!
Громожбан захохотал, точно в отдалении ударил гром.
«Ско-о-о-ро, — успокаивал голос. — Впусти круг в свой разум».
Голос объяснил, где нужно ждать: возле самого большого выгула для гроксов. Джоми тревожно покосился на тонущий газовый гигант. На округу уже наползали последние сумерки. Скоро труба оповестит городок о наступлении комендантского часа, и на улицах не останется ни одного человека, кроме него самого. Он преступит закон. Если хозяин голоса не явится, что делать тогда? Прятаться до утра? Здесь, где могут рыскать мутанты? Ведь, если мутанты не пойдут в город, они вполне могут пошарить вокруг.
Правда, он тоже мутант. Почему другие мутанты должны быть враждебны к одному из своих? Да, но изгои наверняка будут голодны. Плоть Джоми может показаться для них привлекательной … Привлекательная плоть напомнила ему о Гретхи. Если сегодня ночью ничего не произойдёт, можно забрести к дому фермера. Может, получится забраться к верхнему окну, к окну Гретхи, и постучаться, прося впустить. Наверняка её восхитит его смелость, что он выбрался наружу ночью, чтобы повидать её. Наверняка она наградит его соответственно. Джоми умирал от желания взять в ладони её белых голубок и исследовать её приватное гнёздышко тайных волос, которое прячется…
«Круг! Думай о круге! Или я могу потерять фокус!».
Джоми представил, как Гретхи широко раскрывает рот. Представил, как другая часть её тела открывается перед ним: мягкое колечко, в истинной форме и размерах которого он был не особо уверен.
«Забудь об этой глупой распутнице! От неё никакого толку. Я могу позволить тебе взглянуть на таких страстных нимф, что на их фоне она покажется скучной и неказистой. Я могу воскресить из памяти таких сладострастных куртизанок — о-о-о-о!» — Укол душевной боли и отчаяния, похоже, причинил голосу страдания.
Взглянуть? И воскресить? Голос обещал познакомить Джоми с удовольствиями, а не просто показать их словно через окно из толстого стекла.
«Тебя колесуют, если я тебя не достигну», — пригрозил голос.
Колесо… Джоми рывком вернулся в реальный мир. Чем ещё была вся его жизнь на этой проклятой луне, как не убожеством? Требуха, и жара, и страх, и похоть Галандры Пущик, которую однажды она всё-таки решится утолить, сокрушительно и мерзко. Скоро вся эта гнусность останется позади.
Больше не думай о Гретхи, пока не появится хозяин голоса! Джоми прогнал образ девушки из головы. Колесо, круг; круг, колесо.
Под последними золотыми лучами рогатые, чешуйчатые и зубастые рептилии медлительно и беспорядочно кружили по загону. Каждая была размером с небольшого пони. Их когти цокали по каменистой земле. Вспаханное поле спускалась к реке. Валуны, некоторые размером с дом, помечали гребнистые поля, засеянные овсом. Их принесли сюда ледовые поля ещё в стародавние времена, как рассказал голос.
Джоми глубоко вздохнул. Ему показалось, что ветер донёс чей-то шёпот. Он почувствовал чьи-то сознания: дисциплинированные сознания, почти целиком закрытые от него словно заслонкой перед горящим в камине гроксовым кизяком. Но небольшая толика жара всё же просвечивала.
Могло так быть, что ведьмы, намного одарённее его самого, подкрадывались сюда, привлечённые голосом? Ведьмы, которых колесовали на площади, никогда не выглядели особенно одарёнными. Конечно, нестерпимая боль превращала их в идиотов, в разбитые мешки воющих, раскалённых добела нервов, не более того. Но были ли они вообще умнее, если дали себя поймать? В сравнении с этими бедолагами Джоми стал образованнее… отчасти.
Может быть, по-настоящему умные ведьмы улизнули и сбились в стаи где-то в захолустье, подальше от городов и ферм? Тогда им нужен не один месяц, чтобы перебраться сюда.
Вдобавок Джоми чувствовал неподалёку и другие сознания: тускловатые, медлительные и яростные. Он ещё и мысли гроксов слышит? Пожалуй, нет…
— Голос, — позвал он.
«Тише, хороший мой, мне нужно сосредоточиться. О, как это было давно. Скоро я заключу тебя в свои объятия. Постарайся увидеть круг перед собой».
Нельзя подводить голос в последний момент, ибо этим он подведёт и себя самого. Как и нельзя спугнуть его, рассказав о присутствии тех странных и сильных сознаний поблизости. Тех — и звериных тоже. Послушно он вообразил круг и напряг глаза в гаснущем свете.
Да!
В паре сотен метров от него возник светящий обруч, балансирующий над землёй. Он медленно рос в размерах, хотя не становился ярче. Он, пожалуй, даже тускнел, словно не желая привлекать лишнее внимание. Внутри обруча проглядывала полная ночь — абсолютная чернота.
Факт того, что портал появился на некотором расстоянии от мальчика — и медленно, указывал, что активность таких созданий варпа, как поработители, исключалась. Твари такого сорта обычно атаковали стремительно.
Как и чужаки-эльдар не имели отношения к этому отверстию. Эльдар были мастерами создания врат в варпе и всего такого: едва ли им нужна точка психической привязки, которой явно служил мальчик. Да и что на этой луне могло заинтересовать эльдар?
Этот же портал открывался почти мучительно больно, если так можно выразиться. Почти со скрипом, так словно его «петли» проржавели за долгие эоны времени. У варп-портала петель, конечно, нет, но аналогия тем не менее подходила.
Приносящие Бедствия рассредоточились под прикрытием валунов. Отряд огринов неуклюже занимал позиции почти в полной темноте.
— Если мы захватим мальчишку-псайкера сейчас… — начал Серпилиан, как бы прощупывая почву, — то можем спугнуть то, что приближается. Нужно дождаться, пока создатель портала выйдет наружу. Мы охотимся как за добычей, так и за знанием.
— За знанием… — Командора, что, передёрнуло? — В Тёмную эру, — буркнул он, — искали знания ради самих знаний…
Серпилиан ответил резко:
— Только Императору ведомо, что на самом деле произошло в Тёмную эру!
Как бы инквизитору хотелось это тоже знать. Безбожная наука тогда процветала. Время от времени ещё находят её остатки: бесценную, непонятную технику и оборудование величайшей значимости для Империума. Когда-то давным-давно человеческая раса распространилась по Галактике, словно миграция леммингов, не подозревая о существах, что таились в варпе, ибо не ведала о собственном психическом потенциале. Наивные, наивные! Щенята в логове демона! Словно внезапный шторм, разразились безумие и анархия, пока не явился Бог-Император, чтобы спасти и объединить, чтобы взять под контроль людские миры, чтобы умерить психическую бурю со всей абсолютной и вынужденной беспощадностью.
И вот вам мальчик, мальчик из того возможного грядущего. И вот вам… что ещё? Серпилиан попытался раздвинуть свои ощущения чужого присутствия, но розовато-лиловые помехи по-прежнему не давали ничего разглядеть.
Робот — выше, чем любое здание в Гроксгельте, робот, ощетинившийся тем, что Джоми принял за оружие, — шагнул, наклонившись, из врат тьмы.
«Вот и я, мой дражайший мальчик, — возликовал голос у Джоми в голове. — Не бойся этого железного тела. Это лишь оболочка, что приютила мою суть, пока меня носило в одиночестве долгие эоны на покинутом мегакорабле по варпу. Теперь наконец я могу ступить на твёрдую землю. Теперь я могу надеяться вновь обрести тело из плоти. О, сладкая, чарующая плоть; чувства, что поют; нервы, что звенят, словно струны лиры! Что за песню они пели в те давние времена? Ско-о-оро я вспомню!»
Робот сделал неуверенный шаг в сторону Джоми. Словно разминая члены, что не чувствовали притяжения гравитации многие тысячи лет, робот повёл рукой в сторону. На кончиках стальных пальцев затрещали разряды, выплёскиваясь через выгул в сторону стада гроксов. Рептилии зафыркали, зашипели, приняли рыть землю и бодать забор.
Каким телом из плоти суть этой огромной машины надеялась стать? Когда джаггернаут сделал ещё один шаткий шаг в сторону Джоми, мальчика пробил пот. Он припал к земле.
Серпилиан встряхнул мешочек с рунами на поясе, издав звук, словно рассерженная гремучая змея, затем активировал энергетическую броню. Невидимая сила под мантией свила кокон, окутавший тело инквизитора, — и кираса едва заметно засветилась.
