– Бога нема!
Постоял секунду, снял руку с плеча мальчика и пошел дальше, не оглядываясь.
Когда в следующий раз бабушка позвала младшего сына Петра Степановича помолиться, он довольно нахально сказал ей:
– Бабушка, ты молись сама. Мне надо уроки учить. Бабушка отступилась не сразу, но когда поняла, что внук потерян для Бога навсегда, зачислила его в вероотступники и не простила до конца своих дней.
Бабушка умерла, когда младший сын Петра Степановича был уже студентом. Петр Степанович не был бы Петром Степановичем, если бы и в этот горестный момент не провел воспитательной работы и не высказал свои атеистические убеждения. Во всяком случае, младший сын Петра Степановича получил от него такое письмо.
16 октября в 8 часов утра умерла наша бабушка, проживши 84 года и 8 дней. Поскольку бабушка завещала хоронить ее со строгим соблюдением ритуалов религии, а в Задонецке мне было бы трудно это сделать, я повез ее к тете Тале, где и организовали похороны по всем правилам ритуального кодекса.
Поскольку бабушка из состава моих иждивенцев вышла, то при наличии троек у тебя нет надежды на получение стипендии. Тебе нужны будут теперь только четверки и пятерки.
Бабушка три-четыре дня до смерти жутко страдала от боли, и было стыдно за бога, который проявил к своей рабе такое «милосердие». Кем же надо все-таки быть, чтобы так щедро снабжать страданиями своих рабов и не терять названия «милосердного» бога?!
И вот теперь, можно сказать, на старости лет, младший сын Петра Степановича, это дитя безбожного века, вдруг нацепил крест, стал регулярно ходить в церковь, называя ее не иначе как храмом, соблюдал, оказывается, посты. Все это для братьев было новостью и новостью не совсем понятной. Хотелось поговорить, но вопрос-то деликатный, и, главное, братьям – и старшему, и среднему– трудно было выбрать исходные позиции для такого разговора. Критиковать религию? Советская власть и без них это делала – и делала прекрасно. А что им самим нередко хотелось спрятаться от этой власти в каком-нибудь монастыре, – так это совсем другой вопрос. Прочитать лекцию по натурфилософии? На то был отец, но и его усилия, как видим, оказались не очень успешными. И зачем лезть в душу человеку, даже и родному брату? В общем, разговор как-то откладывался…
В очередной раз выйдя из воды, братья растянулись на песке и снова стали говорить об отце (начали они этот разговор еще вечером). Сошлись на том, что надо его кому-то забирать к себе, особого-то выбора не было. Младший брат отпадал – не ехать же старику в Сибирь! Сам-то младший брат не возражал, не без основания замечая, что и в Сибири живут люди. Да и Новосибирск – не такая уже Сибирь, а когда живешь в стандартной хрущевке, то вообще нет никакой разницы. Но все же, трезво оценив норов Петра Степановича, братья сошлись на том, что так далеко от родных мест он не уедет. Оставались Харьков и Краматорск, и надо было начинать готовить к этому отца.
Постепенно тема исчерпалась, зной сморил всех, и братья задремали, впрочем, ненадолго. Первым очнулся младший брат, поднялся с песка и пошел к палатке взять темные очки. Старший поднял голову и посмотрел ему вслед.
Младшему брату шел уже пятый десяток, но ему как-то удавалось сохранять свою атлетическую фигуру гимнаста, стал только немного сутулиться. «Как ксендз, – почему-то подумалось старшему брату, хотя он, скорее всего, никогда и не видел живого ксендза. – Может ему кажется, что так он выглядит солиднее?» Но все равно могучая спина впечатляла.
– Как это тебе удается поддерживать форму? – спросил он, когда младший вернулся и, напялив очки, снова распростерся на песке, теперь уже пузом вверх. – Ты что, регулярно тренируешься?
– Регулярно, конечно, нет, но когда могу, – хожу в зал. Меня там все знают, могу прийти в любой момент. Для меня важно не только то, что там брусья есть и перекладина. Для меня там вся обстановка – родная. Особый запах спортивных залов, раздевалок… Я сросся с этим. И потом я люблю общаться со спортсменами. Это мне нужно как журналисту, помогает видеть изнанку событий. В спорте всегда есть своя интрига, ее можно понять только изнутри…
– И у вас интриги? – подал голос средний брат. Он, как вышли из воды последний раз и разлеглись на пляже, так сразу и заснул. Видно, большой недосып накопился, не часто ему приходилось валяться без дела. Разговор братьев его разбудил.
– Да нет, я не о том. В спорте путь к победе зависит от очень многих обстоятельств, и их надо знать и понимать, это я и имею в виду. А как раз таких интриг, как в советском учреждении или… – он поколебался – или даже как в церкви, в спорте меньше всего. Бывает, конечно, но мало. Там человек нацелен на результат. В Академии наук можно сделать карьеру, выступая на партийных собраниях. А здесь тебе надо забивать голы или выигрывать бои, без этого ты – никто. Хочешь чего-то добиться – работай, а не занимайся демагогией, и каждый это понимает, для шелухи просто не остается места. Я много общаюсь с ребятами, иногда совсем молодыми, они очень трезво смотрят на жизнь. В школе, в институте им, как и всем, вешают комсомольскую лапшу на уши, а к ним ничего не прилипает. Леонид Ильич их, в лучшем случае, интересует как тема для анекдотов, а то и вовсе не интересует. Да, кстати, и ваш Анатолий Максимович им тоже до одного места.
– Так, может, их вообще ничто не интересует?
– Просто они люди дела. Будь моя воля, я бы на высшие государственные посты назначал только спортсменов. Меньше было бы тумана.
– Только этого нам не хватало! – средний брат дремал-то дремал, а, оказывается, слушал и довольно внимательно. – Помнишь, что тебе отец когда-то написал по поводу твоего восхищения спортсменами? Ты сам же мне и рассказывал.
– Ты про что? – не понял младший.
– Про «Тараса Бульбу». «Тараса Бульбу» они напишут? А тем более, «Мертвые души»?
– При чем тут «Тарас Бульба»? – не понял младший брат.
– А при том! Одно дело лясы точить в спортивной раздевалке, а другое – управлять государством. Спорт – это игра, там все намного проще, чем в жизни. А в политике эта простота – хуже воровства. По-моему, нами как раз и управляют какие-то спортсмены: сила есть – ума не надо!
– Да ты же их не знаешь! – обиделся за спортсменов младший брат. – Они поумнее наших политиков, да и почестнее…
XXVIII
День клонился к вечеру, пора разводить костер, готовить ужин, но жаль было расставаться с теплым песочком.
– Смотрите, как красиво сверкают весла, – сказал средний брат. – Ему не хотелось продолжать разговор, перераставший в спор.
Все повернулись к реке и увидели выходящую из-за поворота маленькую флотилию байдарок – одна, потом другая, третья… На каждой было по два гребца, весла слаженно опускались и поднимались, дюралевые лопасти, взлетая, вспыхивали на закатном солнце.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
