— Я не могу уйти.
— Что это значит? — В голосе Ванды опять послышались истерические нотки.
Истерика. Хорошее слово. Я дала себе клятву: если останусь в живых, то разрешу своему телу нервный срыв по полной программе. Что-то, чего нельзя было ни потрогать, ни увидеть, удерживало меня, и мне пришлось прекратить сопротивление, иначе бы у меня просто отвалились ноги. Но если мне нельзя двигаться вперед, значит, скорее всего можно назад.
Я сделала шаг. Другой. Да, этот путь мне открыт.
— Куда ты идешь? — спросила Ванда.
— На кладбище, — ответила я.
— Зачем?!
Хороший вопрос — только я сомневалась, что смогу объяснить это так, чтобы она поняла. Я сама не совсем понимала. Я не могла уйти — но должна ли я взять с собой Ванду? Или заклинание позволит мне оставить ее здесь?
Я решила попробовать. Я положила Ванду на гравий — без всяких усилий. Значит, кое-какой выбор у меня еще есть.
— Почему ты бросаешь меня? — спросила она, в испуге цепляясь за мою одежду.
И себя тоже.
— Доберись до шоссе, если сможешь, — сказала я.
— На одних руках? — всхлипнула Ванда.
Она была права — но что я могла поделать?
— Ты умеешь обращаться с оружием?
— Нет.
Оставить ей пистолет или взять его с собой, чтобы, если представится шанс, убить Домингу? Если заклинание — это что-то вроде приказа для зомби, я могла бы ее убить, если бы она прямо не запретила бы мне это делать. Итак, у меня еще остается какая-то свобода воли. Доминга притянет меня, а потом пошлет кого-то за Вандой. Ведь она предназначена на роль жертвы.
Я протянула ей пистолетик Цецилии, предварительно сняв его с предохранителя.
— Он заряжен, надо только нажать курок, — сказала я. — Раз ты никогда не стреляла, совет: не показывай его, пока Энцо или Бруно не подойдут к тебе вплотную, а потом пали не раздумывая. На таком расстоянии ты не промахнешься.
— Почему ты бросаешь меня?
— Заклинание, я полагаю, — сказала я.
Ее глаза стали круглыми.
— Какое еще заклинание?
— То, которое заставляет меня выполнять их приказы. То, которое требует, чтобы я возвращалась. То, которое запрещает мне уходить.
— О Боже, — сказала Ванда.
— Да. — Я улыбнулась ей. Ободряющей улыбкой, которая насквозь была лживой. — Я постараюсь за тобой вернуться.
Ванда смотрела на меня, как маленький ребенок, которого родители оставили в темноте. Я повернулась и пошла прочь, а она глядела мне вслед, сжимая в дрожащих руках пистолет.
Сухая трава шуршала о мои джинсы. От ветра по ней пробегали бледные волны. Надгробные плиты торчали из травы, словно зубцы подземных стен или спины морских чудовищ. Мне не надо было думать, куда идти, мои ноги сами находили дорогу.
Интересно, точно так же чувствуют себя зомби, когда им приказывают подойти? Нет, зомби должен тебя услышать, его нельзя позвать на большом расстоянии.
Доминга Сальвадор стояла на вершине холма. Ее силуэт четко вырисовывался на фоне низкой луны. Скоро рассвет. Еще пока ночь, но она уже на исходе. Если мне удалось бы потянуть время до восхода солнца, я уже не смогла бы оживлять зомби. И возможно, заклинание тоже утратило бы свою силу. Но это лишь в том случае, если мне повезет больше, чем я того заслуживаю.
Доминга стояла внутри темного круга. У ног ее лежал мертвый цыпленок, и она уже начертила круг власти. Все, что от меня требовалось, это войти в него и убить человека. Только через мой труп.
Гарольд Гейнор сидел в своем инвалидном кресле с электрическим приводом на противоположной стороне круга. Энцо и Бруно стояли рядом. Они были вне круга, и им ничто не грозило. Рисковала только Доминга.
— Где Ванда? — спросила она.
Я хотела соврать, что она уже в безопасности, но правда сама выплеснулась из моего рта:
— Она на гравиевой дорожке, внизу.
— Почему ты ее не принесла?
— Ты можешь давать только один приказ за раз. Ты приказала, чтобы я пришла. Я пришла.
— Упрямая даже сейчас. Как интересно, — сказала Доминга. — Энцо, сходи, принеси девочку. Она нам нужна.
Ни говоря ни слова, Энцо пошел по сухой шелестящей траве. Будем надеяться, Ванда его пристрелит. Будем надеяться, что она не израсходует на него все патроны. Нет, она должна оставить несколько пуль на Бруно.
В правой руке Доминга держала мачете. Его лезвие было черным от крови.
— Войди в круг, Анита, — сказала она.
Я пыталась сопротивляться приказу, но тщетно. Лишь на мгновение замешкавшись, я вошла в круг и почувствовала легкое покалывание в позвоночнике. Но круг не был закрыт. Не знаю, как ей это удалось, но он не был замкнут. Круг выглядел достаточно прочным, но все еще был открыт. Все еще ждал жертву.
В темноте прозвучали выстрелы. Доминга подпрыгнула. Я улыбнулась.
— Что это было?
— Я думаю, что это был твой телохранитель, который пытался проглотить слишком большой кусок, — сказала я.
— Что ты сделала?
— Дала Ванде пистолет.
Доминга ударила меня по лицу свободной рукой. В принципе, ерунда — если бы она не шлепнула меня по той же щеке, что Бруно и «как там его зовут». Синяк теперь будет на пол-лица.
Доминга перевела взгляд куда-то мне за спину и улыбнулась. Я знала, что увижу, еще до того, как начала поворачиваться.
Энцо с Вандой через плечо поднимался на холм. Черт побери. Да, я слышала несколько выстрелов. Неужели она со страху выстрелила слишком рано и впустую растратила все патроны? Проклятие.
Ванда кричала и колотила маленькими кулачками по широкой спине Энцо. Если мы доживем до утра, я научу Ванду, как надо пользоваться кулаками. Она была ранена, но не беспомощна.
Энцо внес ее в круг. Пока он не замкнут, любой может войти в него, не нарушив магии. Он положил Ванду на землю и заломил ей руки за спину. Она продолжала кричать и сопротивляться. Что ж, я ее понимала.
— Пусть Бруно тоже ее подержит. Удар должен быть единственным и смертельным, — сказала я.
Доминга кивнула.
— Да, ты права. — Она жестом велела Бруно войти в круг. Он заколебался, но Гейнор сказал ему:
— Делай, что она говорит.
После этого Бруно оставил сомнения. Гейнор был его денежный бог. Энцо и Бруно прижали руки Ванды к земле, практически лишив ее возможности двигаться.
— Опуститесь на колени и держите ей голову, — сказала я.
Энцо первым встал на колени и положил свою тяжелую руку Ванде на голову. Она начала плакать. Бруно тоже встал на колени и свободной рукой прижал к земле ее плечи. Теперь она вообще не могла пошевелиться. В нашем деле чрезвычайно важно убить жертву одним ударом.
Доминга с улыбкой протянула мне маленький коричневый флакон с мазью. Мазь была белой и пахла гвоздикой. Я предпочитаю использовать розмарин, но и гвоздика тоже неплохо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
