При этом советские и российские реформаторы полностью игнорировали азбучную (банальную) истину социологии, что западные образцы формировались веками, в конкретных условиях западного мира, в ожесточенной социальной борьбе, в опустошительных войнах, путем огромных усилий, ценой жертв и потерь. Они не являются универсальными, пригодными в одинаковой мере для всех эпох и народов. Одни и те же образцы в различных условиях дают различные результаты, порою – прямо противоположные. Даже в тех случаях, когда они в какой-то мере применимы в незападных странах, их нельзя переносить в эти страны без учета всей совокупности конкретных условий этих стран. Такой бездумный перенос неизбежно ведет к разрушительным, порой к катастрофическим последствиям в западнизируемых странах. Примеров тому история дает в изобилии. Не случайно западнизация стран незападного мира стала мощнейшим орудием Запада в борьбе за мировое господство.
– Российские реформаторы навязали России не реальную социальную организацию западных стран, а ее идеологический образ. В чем тут различие?
– Различие тут подобно различию между реальным советским коммунизмом и его описанием в советской (марксистской) идеологии. Например, раздувается поверхностный демократический аспект власти, а основная недемократическая часть власти обходится молчанием. И демократия идеализируется, приукрашивается. В описании экономики раздувается и приукрашивается «свободный» рынок и частное предпринимательство, а денежный тоталитаризм, командно-диктаторский аспект, некапиталистические явления и т.п. замалчиваются. В идеологии проповедуется некая свобода от идеологии, а факт тотального идеологического оболванивания, неизмеримо превосходящего советское, опять-таки замалчивается.
– И плюс к тому – российские условия!
– Верно. Воображаемый западный образец насаждается не в западных, а в российских условиях. Советские и российские реформаторы полностью игнорировали этот фактор. Они действовали по принципу: а почему бы и нам не жить, как на Западе?
– Идиоты!
– Если бы только идиоты! Этими идиотами манипулировали умные враги. Старики помнят о том, чем кончилась попытка идиота Хрущева построить полный коммунизм в Советском Союзе уже к восьмидесятым годам с помощью американской кукурузы.
– Молодежь тоже об этом знает. Кукуруза в российских условиях не росла совсем или не достигала степени зрелости.
– Так и западная социальная организация не прививается в российских условиях совсем или не достигает степени зрелости.
Немного социологии
Социальная организация человеческого объединения (человейника) есть результат сознательно-волевой деятельности некоторой части членов человейника. Но она не есть продукт их субъективного произвола. Тут имеют силу определенные социальные законы, неподвластные воле людей. Люди вообще как правило даже не знают о существовании таких законов. Это целиком и полностью относится и к создателям постсоветской социальной организации России. Но если мы хотим понять, что это такое, нам будет полезно с такими законами познакомиться хотя бы в минимальной степени. Приведу некоторые из них, без знания которых понять эту организацию вообще невозможно.
Прежде всего, это закон социально-исторической преемственности или социальной регенерации. Заключается он в следующем. Если разрушается социальная организация человейника, но при этом сохраняется человеческий материал, основы его материальной культуры и другие явления, необходимые для выживания (например, природные условия), то новая социальная организация, создаваемая на остатках разрушаемой, оказывается по ряду важнейших (определяющих) признаков близкой к разрушаемой. Так обстояло дело с советской социальной организацией, в которой были воспроизведены черты разрушенной дореволюционной организации. Нынешняя (постсоветская) социальная организация во многом напоминает советскую. Большое число россиян живет так, как будто никакого антикоммунистического переворота не было. Только хуже, чем в советские годы. Грубо говоря, из обломков сарая не построишь небоскреб. Построишь лишь сарай, только хуже прежнего.
Другой социальный закон я называю законом социальной деградации. Заключается он в следующем. В случае разрушения социальной организации человейника с сохранением факторов, о которых я упомянул при формулировке закона социальной регенерации, вновь создаваемая социальная организация воспроизводит некоторые важные черты социальной организации более низкого эволюционного уровня, исторически предшествовавшей разрушенной. Иначе говоря, при этом происходит снижение эволюционного уровня социальной организации. В истории России советской социальной организации предшествовала феодальная. Так что было бы удивительно, если бы какие-то явления российского феодализма не стали возрождаться.
Упомяну, далее, закон экзистенциального эгоизма. Заключается он в применении к социальной организации в том, что главной заботой для тех членов человейника, которые в новой социальной организации, создаваемой вместо разрушаемой, занимают господствующее и привилегированное положение, становится закрепление результатов переворота и своего положения в человейнике, а не интересы прочей части членов человейника и не интересы человейника в целом. О прочих гражданах человейника и о человейнике в целом хозяева новой социальной организации заботятся лишь как об основах и источниках своего существования, как о зоне своей жизнедеятельности. Так что в том, как организаторы антикоммунистического переворота и сложившаяся в результате его правящая элита обошлась со страной и с массами населения, ничего удивительного нет.
Упомяну, наконец, о законе однокачественности компонентов социальной организации и о соответствии их друг другу, а также о соответствии организации в целом характеру человеческого материала и материальной культуры.
Постсоветизм
Постсоветизмом (или посткоммунизмом) я называю ту социальную организацию, которая в основных чертах сложилась в России в результате антикоммунистического переворота в гор-бачевско-ельцинские годы. Это – явление исторически новое, не имеющее аналогичных прецедентов в прошлом и складывающееся буквально на наших глазах, причем – с поразительной (с исторической точки зрения) скоростью. Детальное социологическое исследование его есть дело будущего. Тем не менее основные черты можно наблюдать уже сейчас, причем в почти лабораторно явном виде.
Постсоветизм начал формироваться в России не в результате естественноисторического и имманентного для России процесса, а как нечто чужеродное российскому населению и его историческим, природным и геополитическим условиям, насильственно навязанное россиянам сверху (кучкой людей, ставшей «пятой колонной» Запада и захватившей высшую власть) и извне (под давлением со стороны сил Запада и по их указке). Это произошло после антикоммунистического переворота в годы горбачевско-ельцинского правления. В результате этого переворота была разрушена советская (коммунистическая) социальная организация. Хотя последняя и переживала состояние кризиса, обусловленное стечением ряда исторических факторов, тем не менее она была вполне жизнеспособна. Она блестяще доказала свою эффективность в труднейших для страны условиях. Она еще только вступила в стадию эволюционной зрелости и еще не успела раскрыть все свои созидательные возможности. С точки зрения эволюционного уровня она превосходила все те формы социальной организации, какие знала история человечества, включая страны Запада. Запад в этом отношении отставал от Советского Союза по крайней мере на 50 лет.
В результате горбачевской «перестройки» Советский Союз был ввергнут в состояние всестороннего кризиса. А предательская капитуляция перед Западом в холодной войне привела к распаду советского коммунистического блока и самого Советского Союза и к упомянутому антикоммунистическому перевороту, ставшему началом разгрома советской социальной организации (советизма). Россия была направлена на путь всесторонней деградации и превращения в зону колонизации для Запада. Немедленно стала складываться новая социальная организация, предназначенная реформаторами и их западными манипуляторами для закрепления сложившегося состояния России, – постсоветизм. Он создавался как гибрид советизма (коммунизма), западнизма и национально-русского (дореволюционного) фундаментализма. Чтобы охарактеризовать это чудо социального творчества, нужно хотя бы в какой-то мере иметь представление об упомянутых трех его ингредиентах. Я думаю, что никакие особые пояснения тут не требуются. Еще живо большое число россиян, которые на личном опыте познали советизм (коммунизм). В российских СМИ его поносят с неослабевающим остервенением, так что и молодежь достаточно получает информации о нем. За-паднизм становится обычным явлением постсоветского образа жизни. Россияне успели познакомиться с ним на практике. А что касается российского фундаментализма (феодализма), его превозносят в СМИ и навязывают россиянам с все возрастающим остервенением, так что кажется, будто мы живем в дремучем Средневековье. Поэтому я ограничусь лишь кратким пояснением упомянутых ингредиентов постсоветизма.
