57. (1) Вергиний возразил на это, что один лишь Аппий Клавдий стоит вне закона, не причастный ни государству, ни согражданам. (2) Взгляните, люди, на трибунал102, оплот всех его преступлений, откуда этот пожизненный децемвир, от которого не было защиты ни имуществу граждан, ни их достоинству, ни самой их жизни, (3) всем грозил розгами и топором, в презрении к богам и людям окружив себя палачами вместо ликторов. От грабежей и убийств он перешел к утолению своей похоти и, на глазах народа римского вырвав из объятий отца родную дочь, отдал ее, как военную добычу, своему спальнику. (4) С этого места произнес он свой жестокий и нечестивый приговор и вложил в руку отцу оружие против дочери; отсюда, взволнованный больше неудачей своей гнусной затеи, чем самим убийством, он отдал приказ бросить в темницу жениха и деда, поднявших бездыханное тело девушки. И для него воздвигнута темница, которую он привык называть жилищем для плебеев Рима. (5) А потому, сколько б раз ни просил Аппий обжалованья, столько же раз и он, Вергиний, будет обвинять его перед судьей в том, что он свободного человека объявил рабом, а в случае отказа предстать перед судом Вергиний прикажет заключить его под стражу. (6) Без чьих-либо возражений, но при большом волнении плебеев, которым уже казалась чрезмерной вольность, с какою они карали такого человека, Аппий был препровожден в темницу. Трибун заранее назначил день суда.
(7) Между тем от герников и латинов явились в Рим послы с поздравлениями по случаю восстановления согласия между патрициями и плебеями, в честь которого они принесли на Капитолий в дар Юпитеру Всеблагому Величайшему золотой венок – небольшой, по мере их скромных возможностей, ибо благочестия в тогдашних богослужениях было больше, чем роскоши. (8) От этих же послов были получены сведения о том, что эквы и вольски изо всех сил готовятся к войне. (9) Итак, консулы поделили между собою обязанности. Горацию достались сабиняне, Валерию – эквы. Когда для этих войн объявили набор, плебеи выказали такую готовность, что записалась не только молодежь, но и немало добровольцев из числа уже отслуживших свой срок, благодаря чему войско было и умножено, и укреплено опытными воинами. (10) Прежде чем войско покинуло Город, для всеобщего обозрения были выставлены вырезанные на меди законы децемвиров, известные под названием законов двенадцати таблиц103. Как пишут некоторые, это сделали по приказу трибунов эдилы.
58. (1) Гай Клавдий, ненавидевший децемвиров за их злодеяния и больше всех озлобленный дерзостью племянника, давно уже перебрался на свою старую родину, в Регилл, но теперь, несмотря на преклонный возраст, явился вымаливать прощенье тому, от чьих пороков бежал сам. В лохмотьях, сопровождаемый родными и друзьями, ходил он по форуму, обращаясь к каждому, кого встречал, с заклинаниями не пятнать несмываемым позором род Клавдиев, чтобы (2) никто не думал, что они достойны заключения в темницу. Человек, чье изображение будет в величайшем почете у потомков104, законодатель и основоположник римского права, сидит сейчас под стражей среди ночных воров и бродяг! (3) Он призывал хоть ненадолго сменить гнев на здравое размышление и в ответ на мольбы целого рода Клавдиев помиловать Аппия, чтобы из ненависти к нему одному не оттолкнуть от себя стольких просителей. (4) И сам он, Гай Клавдий, сделал это лишь ради родового имени, а не потому, что заключил мир с Аппием, желая вызволить его из беды. Свобода была добыта доблестью, а упрочить согласие сословий может лишь кротость.
(5) Некоторые почувствовали сострадание к нему самому, а не к его подзащитному, Вергиний же заклинал пожалеть его и дочь и внимать мольбам не рода Клавдиев, уже властвовавших над плебеями, но родичей Вергинии, трех трибунов, которые, хотя и избраны в помощь плебеям, сами ищут у них защиты и помощи. Слезы Вергиния были убедительней. (6) Лишенный надежды, Аппий покончил с собой, не дождавшись суда.
(7) Вслед за этим другой ненавистнейший человек, Спурий Оппий, подвергся преследованию Публия Нумитория за то, что был в Городе при оглашении его товарищем неправедного приговора. (8) Однако его собственные беззакония вызывали еще большую ненависть, чем непротивление чужим. Привели свидетеля, который побывал в двадцати семи походах, восемь раз был награжден один от всей центурии, он принес для всеобщего обозрения свои награды и, разорвав на себе одежду, выставил напоказ исполосованную розгами спину, выражая полную готовность отдать себя на растерзание Оппию уже как частному лицу, если тот докажет перед судом, что знает за ним хоть какую-то провинность. (9) Оппия тоже отвели в темницу, где, не дожидаясь дня суда, он кончил жизнь самоубийством. Имущество Клавдия и Оппия трибуны обратили в доход государства. Остальные децемвиры отправились в изгнание, и их имущество отошло в казну. (10) Притязавший на Вергинию Марк Клавдий был осужден по приговору, но прощен самим Вергинием и отпущен, после чего ушел изгнанником в Тибур105, а маны Вергинии, которой после смерти повезло больше, чем при жизни, – столько домов обошли они, требуя пени, – успокоились не прежде, чем покарали последнего преступника.
59. (1) Великий страх обуял патрициев, перед которыми трибуны явились в том же обличьи, что и децемвиры, но тут народный трибун Марк Дуиллий благоразумно пресек это чрезмерное своевластие. (2) «Врагам, покушавшимся на нашу свободу, мы отплатили сполна, – сказал он.– И потому в этом году я не позволю, чтоб хоть кто-нибудь был вызван в суд или препровожден в темницу. (3) Ибо в другой раз не взыщешь за старые и уже забытые прегрешения, после того как и новые искуплены казнью децемвиров, а неустанная забота обоих консулов, охраняющих вашу свободу, служит залогом того, что вмешательства трибунов не потребуется».
(4) Сдержанность трибуна сразу избавила патрициев от страха, но зато заронила в них ненависть к консулам, которые казались им всецело преданными плебеям, так что о благополучии и свободе патрициев больше пеклись плебейские должностные лица, чем патрицианские, и даже своими карами трибуны пресытились прежде, чем консулы собрались воспротивиться их произволу. (5) Вот почему многие объясняли нерешительность сената, утвердившего внесенные консулами законы, лишь опасным положением, в какое попало тогда государство.
60. (1) Уладив дела в Городе и упрочив положение плебеев, консулы занялись каждый своим делом. Валерий на Альгиде расчетливо сдерживал наступление объединенного войска эквов и вольсков, (2) ведь если б он пустил дело наудачу, то, весьма вероятно, после несчастливого исхода правления децемвиров боевой дух римлян и их врагов сулил консулу поражение. (3) Он удерживал войско в лагере, расположив его в тысяче шагов от неприятеля. Тот выстроился в полной боевой готовности на полпути между двумя лагерями, но на призывы сразиться римляне ответа не давали. (4) Потом вольскам и эквам надоело стоять, понапрасну ожидая боя, и, уверенные в том, что их победа чуть ли не признана римлянами, они отправились грабить, одни – герников, другие – латинов. В их лагере осталось достаточно сил для обороны, но не для сраженья. (5) Как только консул это заметил, он вывел войско и вызвал неприятелей на бой, в свой черед нагнав на них страху. (6) Понимая, что сил у них мало, те не вступали в сражение, чем укрепили боевой дух римлян, которые сочли уже побежденным дрожащего за стенами врага. (7) Простояв целый день в напряженном ожидании сражения, они уступили ночи. Римляне были полны надежд и собирались с силами, враги же пали духом и поспешили разослать гонцов за теми, кто занимался грабежом. Те, кто был рядом, поспешно вернулись в лагерь, тех, кто забрался далеко, не нашли.
(8) Как только рассвело, римляне выступили из лагеря, с тем чтобы, если сражение состоится, идти на приступ. И вот, после того как большая часть дня прошла без всякого движения со стороны врага, консул приказывает наступать. Эквы и вольски исполнились негодования: победоносное войско ищет защиты не в доблести и оружии, а за крепостной стеной! Но вот и они получили от своих вождей желанный приказ вступить в бой. (9) Часть из них уже вышла за ворота, другие, соблюдая порядок, занимали свои места, как вдруг консул, не дожидаясь, пока все вражеские силы изготовятся к бою, (10) обрушился на противника, упреждая тех, кто не вышел или не успел развернуться для сраженья, так что удар пришелся прямо в мечущуюся толпу врагов, которые озирались в поисках своих, теряя мужество под напором поднявших боевой крик римлян. (11) Вольски с эквами поначалу отступили, но потом, собравшись с духом и вняв упрекам своих вождей, не собираются ль, мол, они сдаваться, вернулись на поле боя.
61. (1) Со своей стороны консул призывал римлян помнить: в этот день они, свободные, впервые сражаются за свободный Город, победу они одерживают для себя, а не приносят в дар децемвирам. (2) И не Аппий ведет их в бой, а консул Валерий, потомок освободителей народа римского и сам освободитель106. Пусть все увидят, что прежние сражения были проиграны по вине полководцев, а не воинов. (3) Стыдно, сражаясь с врагом, выказывать меньше храбрости, чем в борьбе с согражданами, и страшиться порабощения дома, а не на войне. (4) В мирное время опасность грозила целомудрию одной лишь Вергинии и опасна была похоть лишь одного Аппия, а вот если военное счастье отвернется от римского войска, то детям каждого римлянина будет грозить опасность от многих тысяч врагов. (5) Он, сказал консул, не хочет предрекать, чему не дадут случиться Юпитер и Марс в Городе, основанном под их покровительством. Он лишь призывает римлян вернуть славу непоколебимого могущества на Авентин и Священную гору, где несколько месяцев назад они получили свободу, и показать всем, (6) что римские воины после изгнания децемвиров – те же, что были до их избрания, а доблесть народа римского не умалена равенством всех перед законом. (7) Сказав это пехотинцам, консул поспешил к всадникам.
