— У нас, кажется, неприятности… — Мрачно отозвался лётчик. — А вот, смотрите!
В гул винтов вплёлся высокий свистящий звук, и мимо вертолёта промчалась хищная крылатая тень.
— Что за…
— Это тридцать первый МиГ. — Пилот проводил реактивную машину взглядом. — Их тут два, кружат над нами и требуют немедленно приземлиться. Говорят, что мы нарушили границы Федерации.
— Вы связались с Центром? — Спросила Мишель, без церемоний усаживаясь в свободное кресло и пристёгиваясь. — Нам что, не дали «коридор»?
— Я связался с Центром, Центр связался с Комитетом, Комитет связался с Совбезом, Совбез связывается с Москвой, в Москве не берут трубку… — Хмыкнул вертолётчик. — А нам дали три минуты чтобы пойти на посадку.
— И что делаем? — Иван посмотрел на канадку, будто она знала ответ. Вправду сказать, сам он, хоть и постоянно ожидал каких-то неприятностей, слегка растерялся.
— Я бы подчинилась. — Девушка сдвинула брови и потёрла подбородок. — Что там Центр?
— Сообщают — Совбез всё ещё не может связаться с русскими… — Пилот покосился на Барсова. — Простите, сэр, с Кремлём. Пока приказывают уходить к границе, китайцы уже извещены о проблеме и обещали прикрытие. Садиться запрещено.
— По-моему, это не лучшая идея… — Протянула Хенриксен.
— Согласен, мэм. — Мрачнее прежнего буркнул пилот, наклоняя штурвал. Машина начала разворот по дуге… И тут же перед её носом замелькали красно-жёлтые вспышки.
— Предупредительная очередь! — Стиснул зубы лётчик. — Ну теперь-то мы в полной…
Неуклюжий «Чинук» словно получил пинок в борт от невидимого великана. Вертолёт швырнуло вправо и почти положило набок, Ивану пришлось вцепить в пилотское кресло руками и ногами, но всё равно он приложился обо что-то виском, разодрав кожу.
— Ах ты ж…! — Под гудение тревожного зуммера пилот дёрнул ручку штурвала, выправляя машину. На приборной панели вспыхнули алые огоньки, в воздухе запахло дымом. В салоне кто-то кричал, Барсову показалось, что он слышит и болезненные стоны…
— Что с нами? — Мишель вцепилась в перетягивающие её грудь ремни безопасности — так, что костяшки побелели.
— Горим, вот что! — Огрызнулся лётчик.
— Они возвращаются! — Иван указал пальцем на две серебристые точки, стремительно приближающиеся сверху-справа.
— А вы ж су… — Пилот дал штурвал от себя, направляя машину вниз. Точки росли на глазах, превращаясь в силуэты истребителей.
— Иван! — Капитан Хенриксен вдруг схватила командира «Альфы» за рукав и быстро заговорила на ломанном русском. — Если что, вы должны…
Закончить она не успела. Ведущий МиГ внезапно с грохотом, различимым даже сквозь шум лопастей, обратился в пламя… Ведомый ушёл вверх, избегая столкновения с косматым огненным шаром, а над «Чинуком» промелькнули ещё две серебристые тени.
— Отказывает задний двигатель! — Пилот уже не говорил — рычал. — Теряем тягу!
Продолжая снижаться, СН-47 вошёл во вращение…
* * *
Вертолёт благополучно шлёпнулся на брюхо у подножия пологого лесистого холма, в семи километрах от китайской границы. Высыпавшие из люков бойцы — оглушённые, ошарашенные, плохо слышащие после того, как снаряды авиапушки прошили салон — рассеялись вокруг машины, по приказу командира устанавливая периметр. В это время более опытные и стойкие — МакГрин, Мишель, Джейкоб, наёмники — выносили на плащах останки убитых. Пока пилот и Штреллер заливали из огнетушителей дымящиеся дыры в кожухе заднего двигателя, тела сложили у борта. «Альфа-четвёртый», «Бета-восьмой», «Альфа-одиннадцатый». Русский, американец и итальянец… Накрыв последнего погибшего плащом, Энн МакГрин отошла в сторону, отцепила от пояса фляжку, плеснула на ладони воды и принялась остервенело умываться. Вся левая сторона её лица была забрызгана кровью — щека, лоб, наглазная повязка… Левый рукав тоже был тёмным и влажным. Подошедшая Хенриксен молча встала рядом, засунув руки в карманы. Пару секунд понаблюдав за подругой, хрипло окликнула Маркуса, уже закончившего тушить мотор, и, когда тот приблизился, без лишних слов обняла их обоих. Тихо что-то зашептала — так, что слышать могли лишь немец и Энн…
Когда Иван спустился по трапу, младшая канадка уже ушла в караул, а инженер в сторонке, в тени высокого хвоста «Чинука», выговаривал своему ассистенту-инженеру — того заметно трясло. Снайпер же сидела на земле у люка, прислонившись спиной к борту винтокрылой машины, и разглядывала перистые облака. Заметив коллегу, она сняла очки и посмотрела на него, подслеповато щурясь:
— Ну что? Радио в порядке?
— Да. — Барсов ответил после паузы. Без очков он канадку видел, пожалуй что, впервые — и теперь точно знал, что они ей идут. Изящные дужки сглаживали некоторую остроту черт, что ли… Без них она выглядела старше и… менее уверенно, пожалуй. Хотя, наверное, сейчас дело было не только в очках. — Центр всё же связался с Москвой, там обещали разобраться. За нами пришлют вертолёт, и «Чинук» тоже заберут. Через несколько часов. А спасли нас китайцы — их патруль J-10 по просьбе Комитета решился на нарушение границы и прикрыл нас. Оба МиГа сбиты, китайцы потеряли один перехватчик. Второй вернулся в пространство КНР прежде, чем его накрыли наземные ПВО. — Иван вздохнул. — Не знаю, что теперь будет…
— Да-а… — Всё также невооружённым взглядом, щурясь, Хенриксен вновь уставилась на облака. — Смотреть на мир без линз — знаете, каково это? При моём зрении? Хотите узнать? Мир превращается в сборище цветных пятен, и люди тоже… Теряют лица. А ещё без линз нет звёзд. Небо просто чёрное.
— Вы к чему это? — Не понял командир «Альфы».
— Да так… — Девушка всё же надела очки и вымученно улыбнулась. — Вы знаете, я изучала материалы по острову Медный перед вылетом — я всегда изучаю местность… Вы же в курсе, что до две тысячи первого года на острове Медный находилась российская пограничная застава? А после её свёртывания остров ежегодно посещали научные экспедиции? Как вы думаете, давно ли пришельцы создали на острове свою базу и велики ли шансы, что экспедиции могли её не заметить?…
— Я не удивлён, что Москва ведет свою игру. Уж поверьте, я — не удивлён. Похоже, что об этом знали и «наверху», если решили не ставить Россию в известность об операции. Поэтому я ждал чего-то подобного. — Иван замолчал, а потом отстраненно произнёс. — Вы ведь знаете больше, чем говорите, да? Ваша незаконченна фраза в вертолете… — Барсов, отвернулся от Мишель и уставился вдаль. Он был уверен, что Хенриксен не станет объяснять, что же она тогда не досказала. — Я вас подозревал. Не в чём-то конкретном, но всё же относился к вам без доверия. Может быть, ещё не перестал. И хотя для удара в спину у вас уже было много возможностей, которыми вы не воспользовались… Меня всё же это нервирует. Почти так же, как и… — Он посмотрел в сторону тел под пропитавшимися кровью плащами, и медленно зашагал к периметру, больше ничего не сказав.
Вместо него к канадке подошёл Штреллер, закончивший со своим подчинённым и пристроивший того к делу — инвенторизировать спасённое с вертолёта оборудование.
— Мишель, послушай, нам нужно кое-что обсудить. — Маркус заговорил полушёпотом, присев на корточки рядом с девушкой. К счастью, другие оперативники давно привыкли, что эти двое постоянно секретничают, и внимания на это не обратили. — Я боюсь, что возвращаться на базу очень рискованно. Мало того, что она на территории предателей-русских, так и почти весь ее персонал из местных. Бабушка всегда говорила, что ради Родины любой русский пойдет на всё. Поэтому с тем же Красновым мне встречаться не хочется, я не уверен, кому он больше предан — нам или Москве.
— Ты серьёзно? — Мишель посмотрела на немца с усталой иронией.
— Я сейчас ни в чем не уверен. Я знаю, это паранойя, но в наших русских сослуживцах… — Штреллер кивнул в сторону Барсова, — …я не уверен тоже.
— Маркус… — Канадка мягко улыбнулась и положила ему руку на плечо. — Тут следует ставить вопрос не о надёжности наших русских коллег, а о компетентности тех, кто их выбирал… Принадлежность к стране или культуре многое определяет, но люди есть люди, мы все разные. Даже если наверху в чём-то ошиблись — мы всё равно не умнее их. Согласен? Успокойся. — Девушка хлопнула ладонью по кобуре. — Пистолет у меня заряжен всегда, остаётся только ждать, что выйдет дальше. И вот в полковнике тебе, пожалуй, не стоит сомневаться.
— Извини, сорвался… — Маркус опустил голову и взял узкую ладошку Мишель в свою руку. — Правда, мне уже стыдно. Ты права, с большинством из этих ребят мы прошли не один бой, и у меня нет повода для недоверия. Просто предательство это, наверное, для меня самый страшный из грехов. И когда ты взялся защищать человечество, а тебя это самое человечество расстреливает из авиапушки — желание доверять кому-то сразу пропадает. — Штреллер немного помолчал, и чуть слышно добавил. — И всё-таки меня не покидает чувство, что кто-то на базе работает не только на нас…
