Гоблин не давала Герреру спуска, не прекращая атакуя.
Гельфида уклонилась от какого-то удара и резанула гоблину по ногам. Тот был не защищен доспехами, потому оттуда сразу засочилась темно-бурая кровь. Но гоблин не закричал и даже попытался встать. Но его смерть была лишь вопросом времени.
Соперник Ферцена немного отличался от остальных… На нем были хоть какие-то доспехи, он владел настоящим, не самодельным оружием, его мастерство было более-менее стоящим…
А самое главное, что это был не гоблин, а углук. Углук атакуют Ферцена? Что-то неожиданное.
— Умри! — закричал он Ферцену, но тот чудом успел увернуться от удара.
Это был уже пятый или шестой удар, который Ферцен успел чудом избежать… Везение или нет, но углук атаковал. Он бил своим мечом сверху вниз, а Ферцен лишь выставил свой…
Силы оставил его и он рухнул на одно колено. Углук рубанул потерявшего концетрацию Ферцена, но тот сумел перекувыркнуться и снова избежать смерти. И когда он попытался подняться, углук с силой ударил тому коленом по лицу… Может быть сломал нос, но кровь пошла рекой.
Углук уже занес меч для смертельного удара, но… Потерял свою голову. Геррер успел вовремя убить негодяя и исправить положение.
— Ты не ранен? — спросил Геррер и подал Ферцену руку.
Ферцен поднялся:
— Всё в порядке, — проговорил он.
— Откуда в засаде углук? — спросила Гельфида. — Почему он среди гоблинов?
— Ферцен должен знать! — гаркнул Геррер. — Это он повел нас по болотам вопреки нашему мнению. Я думаю, что это не просто так.
— Если ты не заметил, углук хотел убить меня! — сказал в ответ Ферцен. — И я никогда не был в сговоре с гоблинами! Они вообще здесь не при чем.
— Я спас тебе жизнь, — медленно проговорил Геррер. — Докажи мне, что не зря.
— Постараюсь…
— Наверняка они хотели поживиться на нас, — сказала Гельфида.
— Нет времени рассуждать, — сказал Геррер. — Пора уходить отсюда.
— Нет. Надо сжечь тела, — сказала Гельфида.
— Зачем? — удивился Геррер.
— Гоблины земные создания, не как углуки. Мы должны упокоить их души, предав огню…
Геррер оказался не слишком воодушевлен, но всё же согласился. Не мог он ей отказать даже сейчас.
Зарево поднялось, казалось бы, выше самого неба. Путникам удалось найти и тела двух остальных гоблинов-лучников и скинуть их в общую кучу. Они больше никому не причинят вреда — душегубам не место в этом мире.
Они горели долго, но другие не приходили. Наверное, эти ребята были совершенно обычными разбойниками, а углук мог сбежать от своей старой жизни в эту, которую считал более привлекательной.
В любом случае, глупо было нападать на вооруженных людей. Тем более обладая такими скромными ресурсами. Пусть теперь горят в смертном огне, брошенные туда своей же глупостью и расточительством…
25. «В объятьях поцелуя.»
Смятение поразило Солона до самого мозга костей. Всё получилось так нелогично и спонтанно, что хуже просто и быть не могло. Хаффнер был мерзким своим харктером, никогда особо не нравился Солону, но…. Прежде всего он был человеком, пусть и не таким, как хотелось бы в мечтах.
Убийство любого человека является страшнейшей катастрофой и большой бедой — так считал Солон и был уверен, что он абсолютно прав. Может быть, даже Солону было жаль Ларгбура, но он отчаянно старался не думать об этом.
А ещё не давал покоя тот факт, что скончался Хаффнер Ларгбур в самый подходящий момент. Именно тогда, когда он рассказал обо всём Солону, именно тогда, когда он обещал превратить жизнь принца в сущий ад… Это смущало как никогда — ведь в этом случае, как бы не печально и бесчеловечно было это признавать — смерть Ларгбура оказалась Солону на руку.
Он мог вновь вздохнуть полной грустью, тревога должна была покинуть нутро Солона, но… Не покидала. Или Солону самому не хотелось, чтобы она его покидала. Он ещё не привык к ужасам жизни. Не привык к тому, что люди слишком часто умирают. Не привык к тому, что они вообще умирают.
Хотя в детстве он потерял мать, пусть почти её не помнил. А ещё своими глазами видел, как разорвали на часть Кенгорма, и, скорее всего, тоже самое сделали с Райлегом и Эриком. Конечно, слёз по ним Солон не лил — он едва их знал, но сам факт наличия их смерти невероятно печалил…
И думать об этом не хотелось. Оставалось только прятаться в обществе лорда Эсгрибура.
— Мы не должны вызывать беспокойства в Королевстве по поводу трагической смерти лорда Ларгбура, — сказал Эсгрибур, когда они вместе с Солонам оглядывали город с балкона.
— Разве никто не должен знать?
— Должны. Все узнают об этой трагедии, но не сейчас. Это известие спровоцирует волнение и беспорядки, а на носу рыцарский турнир у герцога Рейхеля. Не хотелось бы отменять это событие, даже в связи с гибелью такого достойного человека…
— Вы считали его достойным? — спросил Солон.
— Да, сынок. И сейчас считаю. А ты разве нет? Он стоял на должности командующего рыцарским орденом в королевском замке очень долго, служил ему верой и правдой. Его не зря почитали.
— Надеюсь, что ему воздадут должные почести.
— И я. Тело было инкогнито отправлено на родину Хаффнера — в Стархост, в графство Лоувиль. Там с ним должным образом попрощается его народ, а мы навестим его могилу после того, как покинем Акру.
— Непременно, — сказал Солон, но не мог обещать, что говорит правду. — Скажиет честно, лорд Эсгрибур, вы знаете, кто убил Ларгбура?
— Нет, сынок, я не знаю, — и Эсгрибур отвернулся, словно не желал договаривать.
— Может быть, вы что-нибудь скрываете?
— И не скрываю.
— Такого не может быть, чтобы вы ничего не скрывали. Просто это невозможно. Лорд, Эсгрибур, вы же ведь что-то должны знать. Что Ларгбур пытался сообщить Рейхелю? Что-то важное…
— Даже если важное. Даже если я что-то знаю. Должен ли и ты об этом знать. Чем меньше ты знаешь, тем легче тебе дышится.
— Но ведь я имею право знать…
— Имеешь. Но твои желания не первостепенны. Не приказывай казнить меня, но я ничего не скажу. Не твоё это дело. Не впутывайся в это и наслаждайся тем, что ты сам в безопасности. И тебе не грозит оказаться на месте Хаффнера.
— Я и не позволю, — слишком самоуверенно произнёс Солон.
Эсгрибур не стал с ним спорить.
Во время ужина царила гробовая тишина. Словно справляли по кому-то тризну, а не утоляли всего-навсего свой голод.
Признаться, это удручала. Эсгрибур был непривычно обременен чем-то, Хайгли молчала, с трудом сдерживая слёзы. А ведь Хаффнер какое-то время пытался вступить с ней в контакт. Интересно, что он ей сказал, когда провожал до покоев Рейхеля? Может быть это как-то касалось его смерти?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
