Я одарила Райса тяжелым, выразительным взглядом, намекая на то, что некоторые могли бы и промолчать. Он, в свою очередь, посмотрел на меня не менее выразительно, уверенный в собственной правоте.
— А если люди узнают, что рассказчица — темная, это снизит степень их недоверия к темной масти, — подхватил, на мою голову, министр. — Мы убиваем сразу двух зайцев. Определенно, мне нравится такая идея.
— Зато мне не нравится, — пробурчала я, правда, совсем тихо. А громче сказала: — Если люди узнают, что рассказчица — темная, они попросту не станут слушать.
— А мы не будем говорить им сразу, — поддержал идею Райса помощник министра. — Пусть сначала послушают рассказы, получат удовольствие, привыкнут, что рассказы передаются, скажем, ежедневно или еженедельно в один и тот же час. А уж затем кто-нибудь из журналистов — или как будут называться работники эхолиний? — расскажет, например, вашу краткую биографию. Избирательно, конечно, — добавил он, видя, что я вовсе не пришла в восторг от этой идеи. — Еще лучше будет, если у рассказчицы возьмут интервью. Это возможно? — обратился он к Дайасу.
— В целом да, — с некоторым сомнением протянул тот. — Есть, правда, проблема: аппарат повторяет текст одним, фиксированным голосом. Мы делаем два варианта приемников: голос может быть мужским или женским. Но в данном случае это ничем не поможет. Слушатели не смогут разобрать, когда заканчивает говорить журналист, а начинает — гость.
— Не вижу в этом большой проблемы, — вмешался Ричард, по-прежнему сидя в своей расслабленной позе. — Можно ввести систему опознавания специально для эхолиний. К примеру, если в передаче принимает участие несколько человек, каждый называет свое имя, прежде чем высказаться. Или что-то в этом роде.
Я в полном смятении повернулась к Сэнду.
— Я полагаю, детали, касающиеся содержания эхопередач, можно будет обсудить на другом уровне, — пошел мне навстречу он. — И, разумеется, нам по меньшей мере понадобится согласие потенциальных ведущих. А теперь предлагаю перейти ко второй теме сегодняшнего обсуждения, значительно более сложной. А именно — к работе с населением Оплота.
— Это вообще реализуемо? — осведомился заместитель министра, склонив голову набок.
— Не знаю, — спокойно ответил Сэнд, выдержав испытующий взгляд. — Когда его величество поручил мне заняться вопросом масти, я был склонен считать задачу неразрешимой. Однако же кое-каких успехов мы, как видите, добились. Так что предлагаю принять как данность, что решить этот вопрос необходимо. Поэтому в первую очередь я бы хотел обратиться к леди Кенборт и господину Райсу как к людям, знакомым с обстановкой в Оплоте изнутри. Как вы считаете, что могло бы подвигнуть жителей Оплота на эмиграцию в Настрию?
Мы с Райсом переглянулись. Он заговорил первым.
— Да, в общем-то, единственное, что их останавливает, — это страх перед светлыми, — заметил он.
— Они опасаются светлой магии так же, как наше население — темной? — спросил, подавшись вперед, министр.
Мне такое предположение показалось смешным. Он что же, забыл собственную историю?
— Нет, они опасаются, что, стоит темным ступить за Грань Безопасности, как светлые перебьют их без всякой магии, — ответила я, стараясь быть сдержанной и не проявить собственного раздражения.
— Они всерьез этого ожидают? — удивился министр.
Я заметила, что второй политик покосился на коллегу со снисходительной усмешкой.
— Они привыкли слышать это со всех сторон, с самого детства, — мрачно объяснил Райс. — У них нет причин думать иначе. Это то, что пишут в газете — единственной на весь Оплот и контролируемой властью. Это то, что вещают политики. Которые притворяются лучшими друзьями, не жалеют для простых людей улыбок и дружески хлопают их по плечу. Правда, при этом палец о палец не ударят, чтобы сделать жизнь простых смертных хоть немного лучше. Но никто не вменяет им это в вину, поскольку все объясняется существованием страшных и ужасных светлых.
— Все-таки несколько странно, что практически все население страны всерьез полагает, будто здесь станут хватать и убивать каждого темноволосого, — продолжал стоять на своем министр.
— Вы знаете, — я все-таки не смогла сдержать свое раздражение, — у них, как ни странно, есть на это некоторые причины. Может быть, нам с господином Райсом стоит напомнить об обстоятельствах, при которых темные оказались запертыми в Кернской пустоши два столетия назад?
— Но прибывают же в Оплот настрийские темные, которые могут рассказать, что в наше время все изменилось, — не уступал министр.
Я лишь криво улыбнулась.
— Настрийские темные, эмигрирующие в Оплот, делают это не от хорошей жизни, — подсказал министру Сэнд. — У них нет причин рассказывать остальным, какая Настрия замечательная страна и как легко здесь живется обладателям черных волос. Давайте вернемся к сути вопроса. Итак, нам следует найти способ протранслировать жителям Оплота, что им ничто здесь не угрожает. Мы подумаем, как это осуществить. Мы с лордом Мэдисоном пытались сделать первый шаг, приехав в Оплот с гуманитарной помощью, но, как вам известно, поездка не увенчалась успехом. Правительство Оплота слишком сильно противилось сотрудничеству.
— Их можно понять, — хмыкнул помощник министра. — Сейчас они правят. Пусть маленькой страной с большими проблемами, и все же они — на вершине власти. А кем они станут в случае объединения?
— Если жизнь в Оплоте так тяжела, как рассказывают, то даже правительство, вероятно, живет не слишком сладко, — возразил министр.
— О, поверьте, правительство живет, мягко говоря, неплохо, — горячо возразил Райс. — Не уверен, что уровень их жизни намного уступает уровню жизни настрийской знати. Разве что масштабы не те.
— Кстати сказать, любопытно, как им это удается? — задумчиво проговорил помощник министра.
Сам факт его явно не удивил, но вот поднятый вопрос оказался не в бровь, а в глаз. Мне и самой доводилось удивляться, хотя эта тема никогда не была для меня первостепенной. Вот откуда, к примеру, у Брайана взялся сверхсовременный иностранный сейф, какого не было даже у Сэнда? Или такие сейфы изобрели именно в Оплоте?
Райс развел руками, Сэнд покачал головой. Похоже, точного ответа не было ни у кого.
— И все-таки допустим, что нам удалось по меньшей мере зародить сомнения в том, что светлые представляют опасность, — в очередной раз возвратил дискуссию в нужное русло Сэнд. — Что в таком случае может заставить жителей Оплота рискнуть и перейти Грань?
— Условия жизни в Оплоте настолько тяжелы, что стоит жителям удостовериться в безопасности настрийцев — и кернские земли опустеют, — уверенно откликнулся Райс. — В Оплоте останутся лишь самые убежденные скептики. А также старики, которые предпочитают быть похороненными на той земле, где родились.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
