«Два голоса „за“, – отметил Семен. – Что дальше?»
– Занимайся этой магией, Семхон, – с явным облегчением проговорил Бизон. – Мы поможем тебе, если нужно. Один колдовать будешь?
– Н-нет, пожалуй, – лихорадочно начал соображать Семен. – Это трудная магия, двух рук для нее не хватит. Отмени завтра тренировку, Медведь. Пусть парни возьмут старые оленьи и бизоньи лопатки и помогут тут все разгрести – может, эту штуку вытащить удастся? Или хотя бы узнать, какого она размера… Впрочем, даже если она маленькая или, наоборот, очень большая… Ну, это пока неважно. А вообще, отдайте мне на ближайшее время Головастика – попробую колдовать вместе с ним.
– Попробуй, Семхон, – вздохнул Кижуч. – Он парень неплохой, только после перерождения стал как бы дубиной по башке стукнутый.
Попытка вырваться из каменного века началась с неудачи. Впрочем, это с какой стороны посмотреть… Откопать метеорит не удалось ни в первый день, ни во второй. Удалось лишь освободить часть железной глыбы размером примерно 1ґ1,5 метра и подкопать ее снизу. Получалось, что железяка имеет форму кривой кособокой горбушки, у которой выели мякиш, и лежит она горбом кверху. Насколько глубоко она уходит в склон, представить было трудно, но то, что она как минимум вдвое больше того, что удалось расчистить, сомнений не вызывало.
Вечером, когда толпа помощников отправилась в лагерь, грязный и усталый Семен стоял среди отвалов, подбрасывал на ладони тяжелую железную лепешку, найденную Головастиком, и рассуждал вслух. На мудрые его речи единственный слушатель – все тот же Головастик – никак не реагировал. Может быть, потому, что говорил Семен по-русски:
– Господа, я прекрасно понимаю, что в ХХ веке попытка использовать метеоритное железо для поделок была бы расценена как варварство и вандализм. Но я попробую, и пусть это преступление будет самым тяжким в моей жизни!
В этом мире я сотворил уже много чудес науки и техники. В данном же случае путь к успеху настолько далек и долог, что… В общем, что-то там внутри обмирает. Есть ли аналогии подобной ситуации в другом мире? Да, пожалуй, – из времен «перестройки и ускорения». Это когда родная партия и правительство объявили компьютеризацию всей страны. То есть они «там» живут хорошо, потому что у них у всех компьютеры, а у нас нет, поэтому мы живем плохо, значит, надо быстренько начать массовый выпуск своими силами. И была карикатура в газете, как, значит, мужичок в ушанке и ватнике этот самый компьютер сооружает – при помощи топора и пилы-ножовки. Что можно сказать себе в утешение? Только вспомнить слова кого-то из мудрых о том, что историческое расстояние от первого каменного рубила до космического корабля значительно меньше, чем расстояние от зубов и когтей до этого самого рубила.
Опыт предыдущих свершений однозначно свидетельствует о том, что двигаться к успеху можно лишь постепенно: главное, не оказаться впереди собственного визга. И еще – теоретическая база. Работать головой труднее, чем руками, но эффективней. А цели должны быть реальными. Что же может быть реальным из сверхзадач в существующих условиях?
Проблема оказалась, как это ни странно, далеко не простой, так что напрягал мозги Семен довольно долго. И мысль пришла – простая и очевидная: «Чтобы ковать, нужна кувалда. Остается придумать, из чего и чем ее выковать».
– Слушай, – сказал он Головастику уже почти по-лоурински, – пожалуй, мы не будем сразу строить самолет, да и с автоматом Калашникова повременим.
– Угу… – согласился Головастик.
– Я знал, что ты меня поддержишь, – мрачно обрадовался Семен. – В нашем деле главное – взаимопонимание!
Провозгласив это, Семен извлек из отвала крупную кварцитовую гальку и несколькими ударами о валун обколол ее. Получился чоппер – первый инструмент, необходимый для перехода из каменного века в железный. Торчащий из склона край глыбы Семен стал щупать руками сверху и снизу, пытаясь определить самые тонкие места. Когда таковые обнаруживались, он ставил сверху метку чоппером. Потом, царапая металл и окалину острым камнем, соединил метки кривой линией.
– Ну вот, парень, – обратился он к Головастику. – Мы имеем обозначение самого слабого места. Задача такая: вот этот кусок надо отделить от целого. Примерно по этой линии. Домашнее задание на завтра: придумай, как это сделать? Все понял?
– Угу…
– Тогда – свободен! Утром встречаемся здесь.
Пока Семен двигался к своему жилищу, он умудрился так погрузиться в размышления, что перестал реагировать на окружающее. Однако среагировать все-таки пришлось: вокруг вигвама кругами ходила Варя. Время от времени она поднимала хобот и негромко, но очень горестно взревывала. Из самого же вигвама рев доносился непрерывно – находящиеся внутри плакали «то вместе, то поврозь, а то – попеременно». Семен прислушался и сделал вывод, что «запевалой» в этом хоре является Сухая Ветка, а все остальные, включая молчаливого обычно Пита, ей как бы подпевают. Он вздохнул и стал наводить порядок.
Начал Семен с того, что отогнал Варю подальше и отругал: он много раз просил ее не оставлять свой помет возле жилища, а она опять забыла об этом. Потом полез в вигвам. С его появлением концерт прекратился – детеныши занялись необъятными грудями Мери, а Ветка перешла на тихие всхлипывания. Сидела она на шкурах в обнаженном виде, и Семен некоторое время любовался ее изрядно округлившейся фигуркой. Дождавшись, когда и всхлипывания почти прекратятся, он заявил:
– Имею два вопроса: во-первых, будут ли меня сегодня кормить, а во-вторых, что случилось?
– Она не налезает! – ответила Ветка и опять всхлипнула. – Теперь ты прогонишь меня.
– Конечно прогоню, – заверил ее Семен. – А кто не налезает? И куда?
– Э-та-ло-на не налезает. На попу-у-у, – она закрыла лицо руками и тихонько завыла.
– Какая еще «эталона»?!
В ответ Семену был предъявлен тонкий засаленный ремешок, связанный кольцом. Автор признал свое произведение, все понял и хотел рассмеяться, но передумал.
В самом начале их знакомства Сухая Ветка ужасно переживала, что не соответствует местным стандартам женской красоты – ну, никак не тянет она по габаритам на «палеолитическую Венеру». Семен ее клятвенно заверил, что он извращенец и ему нравятся именно худенькие женщины. Ветка ему не поверила и обещала растолстеть при первой же возможности. Тогда Семен обвил ее ягодицы ремешком, завязал его в соответствующем месте и велел хранить как «эталон» – если данная попа перестанет пролезать в это колечко, то ее хозяйка может отправляться на все четыре стороны. «Впрочем, – добавил он тогда, – беременность не считается». Сам он давным-давно забыл об этом, а вот Ветка помнила и, оказывается, даже ремешок умудрилась сохранить. И что теперь делать? Отказаться от своего слова? Сказать, что пошутил тогда? Вообще-то, такими вещами здесь, кажется, не шутят…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
