на второй этаж.
– Здесь как-то тихо, – пробормотала остановившаяся рядом Люсинда.
– Что ты хочешь сказать? Что считала эмоции человека, который успел удрать?
– Не знаю, – качнула она головой и пошла наверх. Макс медленно, не без труда преодолевая ступени, отправился следом. А Лида с Герой отчего-то задержались.
– Эй, тут какая-то штука! Она нас не пускает.
Макс непонимающе оглянулся. Гера, сощурившись, осматривал перила, Лида с озабоченно нахмуренным лицом постукивала пальцем себя по губам.
– Ничего не понимаю! Вот, смотри! – коллега занес ногу над ступеньками, поболтал ею в воздухе и поставил на место.
– Тут какое-то препятствие…
– Но мы с Люсиндой прошли!
– А мы нет! Я не придуриваюсь!
– Защиты! – воскликнула Лида. – Дело в них! Макса с Люсиндой пропустили, а нас с Герой нет. Как на школьной дискотеке: проходит тот, кому на запястье ляпнули печать, а остальные топчутся за дверями!
– Ладно, ждите, потом разберемся с этим, – пробормотал Макс и поднялся к ожидавшей его напарнице.
Лестница привела их в просторный холл. Выходящие в него три двери оказались закрытыми, Макс двинулся к ближайшей, но взгляд зацепился за раму на стене. На картине, вывешенной на видном месте, был изображен летний день: зеленое поле, усыпанное цветами, солнце в зените, росчерки облачков на ярко-голубом небе. Картина была настолько реальной, что Макс будто почувствовал тепло, ощутил аромат цветов, жужжание шмеля, опустившегося на махровую макушку красного цветка. Но больше, чем пейзаж, внимание привлекал молодой мужчина, отдыхавший на траве. Одну босую ногу он, согнув в колене, поставил на другую, руки лениво закинул за голову. Закусив травинку и сощурив светлые глаза, мужчина с ленивой полуулыбкой смотрел на того, кто его рисовал. Макс невольно задержал взгляд на лице: красивое, с правильными чертами. Почему эта картина висит тут, на видном месте, будто изображенный на ней человек особенно дорог хозяину дачи? Кем он приходится музыканту – братом, другом?.. Задумавшись, Макс не заметил, что картина привлекла внимание и Люсинды. Он ожидал, что напарница задаст вслух вопросы, которые возникли и у него, но Люси вдруг переменилась в лице и, медленно подняв руку, сделала шаг, а потом еще один. Удивленный такой метаморфозой, Макс не сразу спохватился. А потом его ошпарило мыслью, что Люсинда ни в коем случае не должна трогать раму.
– Нет, Люси! Стой! Не трогай!
Но было уже поздно. Она приблизилась к полотну и то ли всхлипнула, то ли судорожно вздохнула. Затем протянула сразу обе руки и коснулась глядевшего будто на нее мужчину. По ее телу пробежала дрожь, Люсинда откинула голову и дернулась, как от боли. Лицо с закрытыми глазами исказила мука, рот искривился, и девушка издала протяжный стон. И столько невыносимого отчаяния и горя было в ее стоне, что Макс не на шутку перепугался.
– Люси… Люси!
Он обхватил ее за плечи, но она вцепилась в раму и потянула ее на себя, будто желая сорвать со стены.
– Люси! Отпусти!
Бесполезно. Макс одной рукой крепко прижал девушку к себе, а другой попытался мягко разжать ее пальцы: нужно срочно нарушить контакт Люсинды с этой проклятой картиной! Но напарница так крепко сжимала пальцы, что Макс побоялся причинить ей боль. Какие-то только ею видимые образы полностью завладели девушкой. Люсинда распахнула глаза, но взгляд ее был затуманенным, будто смотрела она не на картину, а внутрь себя.
– Люсинда! Очнись!
Макс слегка похлопал ее по щеке, затем ущипнул. Это немного помогло, потому что Люсинда наконец-то ослабила хватку. Но ее тело обмякло, и она упала бы, если бы Макс не придержал ее. Он осторожно уложил Люси на покрытый ковролином пол и неловко опустился рядом. Девушка в себя не пришла, продолжая пребывать во власти мучавших ее видений. Пальцы ее вытянутых вдоль тела рук быстро зашевелились, будто она пыталась собрать покрытие, ноги задергались, Люсинда издала гортанный звук, словно сдерживая рыдания. Но ее крик утонул в другом – пронзительном, протяжном, как от невыносимой боли, донесшемся снизу. Макс подскочил и бросился по лестнице вниз – к оставленным на первом этаже Гере и Лиде.
– Что?! Что, черт побери…
Он затормозил так резко, что споткнулся и чуть не упал.
– Макс, что с ней?! – заорал Гера, но имел он в виду не Люсинду, а корчившуюся на полу от боли Лиду. Гера рухнул рядом и торопливо ощупал тело девушки, пытаясь понять, что причиняет ей такую муку. Макс наклонился и осторожно коснулся плеча Лиды. Но она тут же сбросила его ладонь и закричала еще громче, отчаяннее. Девушка каталась и изгибалась так, будто ее вены разъедала кислота, и Макс в ужасе подумал, что скоро все закончится – навсегда для Лиды.
– Господи, господи… – забормотал он, не зная, что делать. Что происходит?! Здесь мучается в агонии Лида, там – Люсинда.
– Она услышала крик и рванула к вам. Как-то прорвалась, но внезапно заорала и упала! – торопливым шепотом, выдав тем самым панику, пояснил Гера.
– Неси ее на воздух! Быстро! Тут к ней что-то прицепилось! – скомандовал Макс, потому что больше ничего не пришло в голову.
Гере не нужно было повторять, он осторожно подхватил Лиду на руки и побежал с ней к выходу. Макс взлетел по лестнице наверх, совершенно забыв о том, что до этого подъем преодолел с трудом, склонился над Люсиндой и с облегчением увидел, что она пришла в себя. Лоб напарницы покрывала испарина, щеки были мокрыми от слез, дышала Люси часто и поверхностно, как Лида, но взгляд показался осмысленным.
– Как ты?
Вместо ответа она облизала губы и слегка кивнула. От сердца немного отлегло.
– Потерпи чуть-чуть, я сейчас… Там Лида.
Люсинда снова кивнула. Макс помог ей сесть, а затем рванул на улицу.
Картину он застал хоть и удручающую, но не такую страшную, какую рисовало воображение. Гера сидел прямо на земле, прижимая к себе девушку и баюкая. Лида уже не кричала, но тихонечко стонала.
– Кажется, чуть легче, – выдохнул Гера. Макс кивнул и, скорее по наитию, чем отдавая отчет своим действиям, начертил на плече Лиды простой став – один из тех старых, которым его когда-то обучил Сергей Степанович. Лида не позволяла никому ничего на нее наносить, но ситуация сложилась экстренная.
Несколько долгих мгновений ничего не менялось: Лида продолжала стонать, подрагивая всем телом, Гера ее укачивал и что-то бормотал ей в волосы. А затем она вдруг замолчала, приоткрыла глаза и сделала судорожный вдох.
– Кажется, помогло. Справитесь? – отрывисто спросил Макс и, получив кивок Геры, вернулся в дом.
Люси сидела на полу там, где он ее и оставил, прижавшись спиной
