Фермы на северо-востоке давно заросли кленовым, дубовым, вязовым лесом. О прошлом напоминают только неуместные в чащобе леса, сложенные из камней аккуратные старинные изгороди.
Представим себе российских крестьян, еще в XVI веке, вслед за Ермаком Тимофеевичем, освоивших российскую сибирскую целину. Возможно, сейчас Россия, так же, как и Америка, не знала бы, куда пристроить излишки хлеба и мяса.
Но сложилось иначе. Россияне российскую целину оставили нетронутой. В Российской империи свободных людей не числилось, только служивые по разным ведомствам, да полурабы-крепостные. Цари предпочитали держать бояр, а потом, унаследовавших их поместья дворян под рукой. В Сибири они быстро отобьются от рук, и кто знает, что им там в голову взбредет? Бояре с дворянами не менее цепко держались за своих крестьян, от них зависело их богатство. Отпустишь их в Сибирь, и пиши пропало, на тамошних просторах крепостных днем с огнем не сыщешь. Только после освобождения крестьян в 1861 году от крепостной зависимости началось какое-то движение. В поисках лучшей доли они потянулись на Сибирскую целину. За тридцать с лишним лет, с 1885 по 1917 год, в Сибирь переселились 5 миллионов человек. Примерно по 150 тысяч в год. Для такой территории — капля в море. После революции дело застопорилось, теперь крестьян не oтпускал вновь закабаливший их Сталин.
Неперспективные деревни, следуя исторической логике, именно потому неперспективны, что нет у них природных условий для конкуренции с перспективными алтайскими, кубанскими, сибирскими землями. Не поддерживать их надо, а наоборот помочь им поскорее обезлюдеть. Пусть молодежь уходит, кто в города, а склонные к земледелию — на плодородные сибирские просторы. Как только перестанут насиловать исконно лесной северо-запад, перестанут заставлять землю родить хлеб там, где она не может родить, начнется естественное самообновление. Никогда не дававшие приличного урожая поля, как и полагается в природе, сменит стоявший тут испокон века сосново-еловый бор. Реки станут полноводнее, в леса вернется зверье и птицы.
К сожалению, такой поворот не для россиян. Даже отец, реформатор, смотрел на освоение новых земель как на отдушину. Разживемся целинным зерном, разрешим сиюминутные проблемы, а уж тогда возьмемся за возрождение исконно российских подзолистых, песчаных, суглинистых и глинистых полей. Как возродим? Зачем возродим? Во сколько это возрождение обойдется? И вопросов таких никто не задает. Ведь эти подзолистые суглинки — исконно наши, а целину пусть оставят себе казахи или еще кто.
В конце XX века казахская целина стала чужой. Продажа зерна с бывших целинных полей — одна из статей казахского экспорта.
Еще о Целине
В каждом деле таится немало частностей, постороннему взгляду неприметных, но от этого не менее существенных. Целину решили распахать, и сразу возникла проблема: как ее пахать? Казалось бы, и думать нечего, прицепляй плуг к трактору и паши в свое удовольствие. Все не так просто. Ученые по-разному подходили к пахоте на целине, не соглашались друг с другом, спорили, доходили до взаимных оскорблений и, естественно, апеллировали к отцу.
Бич целинного края — весенняя засуха, да еще с ветром. В 1951 году Т. С. Мальцев, тогда еще не академик, а просто полевод колхоза «Заветы Ильича» Курганской области, предложил не переворачивать плугом пласт почвы, а только прорезать его, рыхлить, оставляя поверхность нетронутой, по научному выражаясь, «пахать без выворачивания почвы, без отвалов, на глубину заделки семян, обрабатывать почву, хотя и мелко, но культурно…» При такой вспашке в почве сохранится столь необходимая растениям влага.
Вывернутый же наружу глубинный слой почвы, не скрепленный корнями растений, быстро превращается в пыль, и несет его ветер «черной бурей», в зависимости от его силы или к соседям, или вообще на край земли. Если же землю только слегка «поцарапать» сверху, то корни растений не позволят ветру хозяйничать, верхний плодородный слой почвы с поля не стронется.
В противовес этому академик Лысенко в своей записке отцу писал, что надо «пахать глубоко, на двадцать сантиметров, хорошо переворачивая пласт».
Лысенко, Мальцев, и иже с ними полемизировали не только в научных журналах, но и в «директивных» общесоюзных газетах «Правде» и «Известиях». Каждый навязывал отцу свой «единственно правильный» метод. Каждый из них приводил весомые аргументы, каждого поддерживали сторонники, на дух не принимавшие любое, исходившее с «той стороны» слово. Отец какое-то время колебался, склонялся то к одному, то к другому мнению. С одной стороны, признанный в сельскохозяйственных кругах еще со сталинских времен «авторитет» Лысенко, с другой — не очень уж и известный в стране Мальцев. Но зато он человек местный, южно-сибирские и казахские земли знает не понаслышке.
В нецентрализованной системе хозяйствования фермеры решение принимают каждый за себя, и отвечает каждый только за свое поле. Один — поверит Лысенко, другой — Мальцеву, кто-то выиграет, кто-то проиграет.
Отец же, практически один, отвечал за всю страну. Он не рискнул идти против «науки», встал на сторону Лысенко. Я могу его понять. Речь шла о поросшей травой, никогда не паханной целине. Поскребешь ее по поверхности культиватором на пару-тройку сантиметров, бросишь в месиво корней вековых трав семена, и что получится? Трава поднимется первой, задушит всходы пшеницы и останется, как до вспашки — целина целиной. Только пропахав землю на полную глубину, перевернув травяной пласт, оставив траву без света и воздуха, можно извести ее. Так всегда поступают огородники, вскапывая «целину» лопатой на собственном садовом участке. Наверное, так рассуждал и отец. Я или не слышал, или не запомнил разговоров на эту тему, его аргументов. Другое дело, что в засушливой степи, расправившись с травой, далее следовало обрабатывать землю по Мальцеву, не плугом пахать, а рыхлить ее лущильником-культиватором неглубоко, не разрушая структуру почвы, не выворачивая на поверхность глубинный, пока еще влажный, слой земли. В засушливых казахских и сибирских степях влага — на вес золота.
С весенними засухами, с черными бурями отец намаялся на Украине, там тоже старались пахать поосторожнее. Я уже писал, как отец возмущался, когда Сталин до и сразу после войны «искоренял» буккер, по сути «Мальцевскую» мелкую вспашку на засушливых южно-украинских полях и в Поволжье.
Собственно, к «буккеру» и сводились рекомендации Мальцева. Однако в те годы в Мальцева, кроме отца, не верил практически никто. Да и отец верил в него не до конца и поддержал Лысенко. Мальцеву же он предложил продолжить эксперименты. Уральский полевод, доказывая свою правоту, выступал на совещаниях, публиковал советы в газетах. Местные хозяйства следовали его рекомендациям, другие, там где работали люди, приехавшие из Средней России, оттуда, где влагу не экономят, предпочитали более привычный им плуг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
